Салли Боумен - Любовь красного цвета

• Название: Любовь красного цвета
• Автор: Салли Боумен
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-251-00635-7

Словно в густом лондонском тумане молодая журналистка Джини Хантер и ее друзья нащупывают нити, ведущие к исчезновению и гибели юных девушек из разных стран Европы. В ходе этих поисков постепенно проступает одна зловещая примета под романтическим названием «белая голубка» – так называется новый сильнодействующий наркотик. Заполучить его стремятся не только зеленые юнцы, но и сильные мира сего. Плата за обладание этими чудо-таблетками высока: это и любовь, и сама жизнь.

---

– Именно так я и объясню все Паскалю, ладно? – пробормотала Джини, опасаясь посмотреть ему в лицо.

– А разве ты рассказываешь Паскалю о своих снах, грезах, фантазиях?

– Нет. Конечно, нет.

– Тогда и об этом лучше не надо.

– Значит, мне солгать?

– Да, солгать. Скорее, умолчать о правде.

Джини наконец осмелилась взглянуть на него. Но он стоял к ней спиной, лица его не было видно.

– А ты лжешь, Роуленд? Ты хорошо умеешь лгать?

– Просто отлично. Когда это необходимо.

– И мне солжешь?

– Естественно. Без малейших колебаний. Так, что ты и не заподозришь ничего. – Он снова оглянулся на Джини и, к ее удивлению, вплотную подошел к ней. Забрав у нее блузку, которую она все еще растерянно держала в руках, Роуленд обнял ее за плечи.

– Говорю тебе это только сейчас, больше ты от меня этого никогда не услышишь, – тихо произнес он, прижимая ее к своей груди и поглаживая по волосам. – Даю тебе слово: я никогда и никому не расскажу о том, что произошло сегодня вечером. Я никогда не буду говорить об этом, ни при каких обстоятельствах, ни с кем – ни с мужчиной, ни с женщиной. Если хочешь, чтобы это событие было стерто из твоей жизни, то можешь считать, что это уже произошло. Обещаю тебе: никаких последствий. С нынешнего момента я буду относиться к тебе точно так же, как относился раньше, до нынешней ночи. И ты будешь так же относиться ко мне. И никто ни о чем не догадается.

– Ты в самом деле сможешь?

– Да. Я хорошо умею скрывать свои чувства. Еще в детстве научился. И с тех пор постоянно совершенствовался.

– Чувства тут совершенно ни при чем. – Джини отстранилась от него. – Это только секс…

– Тем лучше. О сексе я забываю еще быстрее.

Отойдя от нее, он принялся собирать с пола предметы, оброненные ранее в горячке: бумажник, ключи… Его завидное самообладание, а также тон его реплик не могли не уязвить Джини, и она презирала себя за это. Ее теперешняя обида казалась ей красноречивым примером так называемой женской логики: начинать дуться, когда мужчина безропотно выполнил все твои условия. Стараясь не поддаваться этому постыдному чувству, она начала медленно одеваться.

Роуленд в это время уже стоял у одного из факс-аппаратов, читая накопившиеся послания. Джини не имела представления, когда пришла вся эта информация: до, во время, после?

– Все представительства фирмы Казарес закрыты на ночь. Ну естественно. – Он поднял глаза от глянцевого листка. – Может быть, они и не отвечают на телефонные звонки, но то, что работают, – это точно. Готовят официальную версию кончины Марии Казарес, которую надлежит огласить завтра. Лазар проводит пресс-конференцию. Здесь написано: вторник, одиннадцать часов дня.

Преодолевая неловкость, Джини постаралась попасть в тон:

– Значит, об обстоятельствах ее смерти ни слова?

– Нет. Сердечный приступ, внезапная остановка сердца – таковы были первые слухи. И с тех пор к ним не добавилось ничего нового. Никто так и не сказал определенно, когда и где она умерла. Но, уж во всяком случае, не в одном из собственных особняков, как поначалу болтали, – тут сомневаться не приходится. Я успел навести кое-какие справки. Ее увезли на машине «скорой помощи» в частную католическую больницу – клинику «Сент-Этьен». Марию Казарес и раньше там лечили. Хорошо бы теперь узнать, когда и откуда ее забрала «скорая помощь».

– Если наши предположения верны, то она принимала «белую голубку». Но сколько времени – два дня, три?

– Думаю, что все-таки три. Однако это по-прежнему домыслы, которые, боюсь, домыслами и останутся. На разговорчивость врачей и прочих представителей клиники рассчитывать не приходится.

– А результаты вскрытия? Неужели они в конце концов не станут известны?

– Не знаю. Полагаю, здесь все зависит от Лазара, вернее, от степени его влияния. Слишком уж быстро опустилась завеса секретности – ничего толком не разглядишь.

– А показ коллекции? Она должна была лично появиться на нем в среду. Неужто отменят?

– Похоже на то. В любом случае узнаем завтра на пресс-конференции. Посмотрим, удастся ли что-нибудь разнюхать Линдсей. Я распорядился, чтобы ей передали, как только она объявится. Прохлаждается, наверное, где-нибудь вместе со своим Марковым. Должны бы сидеть сейчас в «Гран-Вефуре», но, видно, выбрали местечко поинтереснее. Не исключено, что Линдсей до сих пор ни о чем не знает. Хотя, если подумать… – Он обернулся в тот момент, когда Джини надевала жакет. – Ну что, может, попытаем счастья с твоей Шанталь? Есть основания надеяться, что у нее может находиться Стар. Да и Майна тоже. Улица Сен-Северин, говоришь?

– Да, это там, где церковь святого Северина, что в Латинском квартале. Примерно в четверти часа езды отсюда. – Джини посмотрела на свои часы. – Но Роуленд, сейчас пятнадцать минут двенадцатого…

– Понимаю, для визита поздновато. – Он пожал плечами. – Вместе с тем внезапность дает нам существенное преимущество.

– Скорее всего это просто очередной ложный след. Разыскивая этого Стара, иной раз невозможно удержаться от мысли, что гоняешься за призраком. Кажется, уже приблизилась к нему, но всякий раз он растворяется как дым.

Сейчас они вдвоем стояли у двери. Роуленд нажал на дверную ручку, и Джини с чувством внезапной обреченности подумала, что не сможет долго прожить в обстановке притворства.

Интересно, чувствует ли он то же самое? По его виду не скажешь… Но, прежде чем открыть дверь, Роуленд замешкался и медленно повернулся к Джини лицом. Теперь было отчетливо видно, как оно напряжено. Остановив взгляд на ее губах, он явно хотел ей что-то сказать, но не решался.

– Я хочу еще раз поцеловать тебя, – наконец с трудом выговорил он. – Понимаешь?

– Нет, Роуленд, не надо. Мы должны прекратить это, причем прекратить немедленно. Ты же сам говорил…

– Да, говорил, – снова замялся он, а затем медленно поднял руку и полуобнял женщину, которую словно только что заново открыл для себя. – Ты мне только одно скажи, прежде чем мы уйдем отсюда. – Роуленд наморщил лоб. – Твоя прическа… Ты что, сама так постриглась? Зачем? И когда?

– Когда вернулась из Сараево. Сама не знаю точно, зачем мне это понадобилось… – Джини на секунду умолкла. Роуленд не торопил ее, но по его глазам было видно, что он ждет ответа – точно так же, как в тот день на подъездной дорожке возле дома Макса. – Мне было очень плохо. Хотелось что-то изменить в себе. И я избрала самый легкий путь, чисто женский: ничего не меняя внутри, изменила только внешность. Взяла маникюрные ножницы и откромсала себе волосы. Раньше они у меня длинные были. – Она подняла на него вопрошающий взгляд. – Что, ужасно выгляжу?

– Нет. Ты мне нравишься такая. Я почувствовал это еще в Англии, после встречи с Митчеллом. Именно тогда… Но это уже не важно. Нам пора.

На самом деле это было важно. Джини понимала это. Она знала, что понимает это и Роуленд.

– Ты мне тоже нравишься, – произнесла Джини, когда он уже открывал дверь. – И хочу, чтобы ты знал это.

– Чем же я тебе нравлюсь?

– Тем, что очень проницательный. Решительный, быстрый. Еще ты нравишься мне за те слова, которые не говоришь…

– Я тоже оценил твое молчание. Оно мне понравилось в тебе в первую очередь…

Несколько секунд они не говорили ни слова. Потом Роуленд взял ее за руку, и голос его зазвучал совершенно по-новому:

– Надо поторопиться. Итак, улица Сен-Северин. Нам следовало быть там уже два часа назад. И на что только ушли эти два часа?

– Всего лишь небольшая заминка, причудливый выверт сюжета. Мы пренебрегли своими служебными обязанностями, – ответила Джини, когда они уже входили в кабину лифта. – Жми на первый, Роуленд. Надо наверстывать упущенное.

Гостиничный вестибюль гудел от репортеров как улей. Роуленд тут же нырнул в кучку знакомых англичан. Сперва он внимательно слушал, потом заговорил. Его голос был тих и спокоен, жесты уверенны.

– Что ты там делал среди них? – поинтересовалась Джини, когда он, выскочив из стеклянных дверей отеля, садился следом за ней в только что пойманное такси.

– Собирал информацию. Распространял дезинформацию. Одним словом, вновь входил в образ. – Он задорно улыбнулся. – А ну-ка, Джини, напомни мне первое правило журналистики.

– А-а, знаю. Мне отец не раз о нем говорил. Именно об этом правиле ты недавно забыл. Узнай, проверь, перепроверь.

– Это правило номер два, – метнул Роуленд в ее сторону острый взгляд. – А о первом мы забыли оба.

– Как же оно звучит?

– Всегда быть впереди стаи.

* * *

Улица Сен-Северин и так была коротенькой и узенькой, но еще короче и уже казалась оттого, что над ней нависала громада церкви. Тяжеловесные украшения церковных стен, возвышавшихся над тротуаром, подавляли своим мрачным величием. Каменные химеры будто норовили просунуть головы в окна домов на противоположной стороне улочки, где тесно лепились друг к другу алжирские и марокканские ресторанчики, наперебой предлагавшие прохожим кускус и кебаб. Где-то в вышине, под шпилем, переливчато пробили куранты. Именно в этот момент Стар затащил Майну под темные своды храма. Внутри царили тишина и сумрак.