Кэт Мартин - Цыганский барон

• Название: Цыганский барон
• Автор: Кэт Мартин
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-025398-2, 5-9578-1152-1

Счастливая и беззаботная жизнь девятнадцатилетней Кэтрин, леди Арондейл, превратилась в кошмар, когда ее похитили цыгане. Кэтрин, насильно удерживаемая в таборе, не желает смириться ни перед побоями, ни перед голодом и унижениями и наотрез отказывается стать женой цыганского вожака. Спасение приходит неожиданно — в лице Доминика, гордого и независимого сына цыганки и английского маркиза Грэвенвольда. Но испуганная красавица, уже не в силах поверить в благородство спасителя, замышляет побег…

---

— Я знаю, почему ты уехала, — сказал он. — Я знаю, что ты боялась, что я могу причинить ребенку вред.

— Ты был таким чужим, таким неласковым, — тихо сказала Кэтрин. — Я не знала, чего от тебя ждать.

— Я вел себя как безумец, но рано или поздно я должен был прийти к решению. Видит Бог, как мне стыдно.

— Я видела, что ты настроен против наследника. Когда тот человек зашел ко мне в комнату, я подумала, что это ты. Я думала…

Доминик побагровел.

— Что?

— Я увидела его волосы, такие же черные и вьющиеся. Он был высоким и широкоплечим…

Доминик прижал ее к себе.

— Не смей больше говорить об этом. Мне страшно думать, что я заставил тебя так страдать.

— Но когда я увидела его руки, — сказала Кэтрин, уткнувшись лицом Доминику в плечо, — когда я догадалась, что это не ты, в тот самый миг я поняла, что уехала зря, что ты никогда бы меня не обидел.

Доминик прижал ее крепче.

— Ты даже не представляешь, как я сожалею о том, что говорил тебе и что сделал. Если бы я смог все изменить, но, увы… Со мной жить нелегко. Я собственник и эгоист, и характер у меня не сахар, но в тебе — вся моя жизнь. Мое сердце принадлежит тебе. Ты для меня — все, и тебя я не смогу обидеть никогда в жизни, поверь.

— Доминик, — сквозь слезы прошептала Кэтрин.

Он заглянул ей в глаза так, будто смотрел в самую душу, с любовью, с заботой, с нежностью.

— Я люблю тебя, — сказал он тихо. — Моя любимая, я так сильно тебя люблю.

Эпилог

Усадьба Грэвенвольдов. Октябрь 1806 года

За окнами холодный осенний ветер раскачивал ветки, срывая пестрые листья. В спальне горел камин. Лежа в постели, Доминик смотрел, как кружатся в воздухе огненные листья кленов, своим цветом так напоминавшие волосы женщины, теплой и нежной, той самой, что сладко спала рядом с ним.

Ветка ударилась о стекло, и один из багровых листьев блеснул в утреннем солнце. Доминик погладил жену по голове, осторожно убрал прядь со щеки спящей. Рука его привычно скользнула вниз, к полной груди с мягкими темными сосками. Ленивыми движениями Доминик принялся ласкать грудь, пока соски ее не превратились в твердые острые пики.

Кэтрин, словно угадав его желание, во сне притиснулась к нему поближе. Доминик коснулся ее чуть округлившегося живота. С каждым днем Кэтрин понемногу полнела, ребенок рос в ее животе. В другом мужчине беременная женщина едва ли вызывала бы такое желание, но Доминик хотел ее по-прежнему страстно, хотел всякий раз, когда смотрел на нее. Для него она была прекрасна, сейчас даже лучше, чем прежде — она казалась более женственной.

Прислушиваясь к ее ровному дыханию, он нагнулся над ней, нежно поцеловал в затылок. Кэтрин шевельнулась, прижавшись к нему еще ближе, чуть приподнимая колени, упираясь ягодицами ему в пах так, чтобы получше прочувствовать прикосновение его горячей восставшей плоти.

Доминик застонал. Надо было разбудить ее, поцеловать, прошептать ей слова любви, но он ничего не мог с собой поделать. И все же, когда он вошел в нее, он почувствовал, что она уже вполне готова.

— Ах ты, лиса, — прошептал он ей на ухо, теперь он знал, что она уже давно не спит и хочет его не меньше, чем он ее.

Кэтрин блаженно улыбалась, наслаждаясь его лаской. Захватив мочку уха губами, поиграв с ней, он стал целовать ее шею и плечи. Опустив ладони ей на бедра, он чуть приподнял ее.

— Как мне хорошо у тебя, — прошептал он.

Еще немного, и толчки его стали сильнее, он сжимал ее ягодицы, и она помогала ему, двигаясь навстречу каждому его толчку. Он чувствовал, как подступает волна наслаждения, но старался сдержать себя. Совсем скоро и в ней возникла та же горячая волна страсти, и когда она задрожала в его объятиях, когда она выкрикнула его имя, Доминик позволил себе разрядку, и она пришла — в головокружительной сладости, в горячей волне, бегущей по телу. Он обнял ее, благодарный за то тепло, за то ощущение радости и покоя, которое она дарила ему.

Они могли бы поспать, а затем вновь заняться любовью. Но в дверь постучали, и с этой надеждой пришлось расстаться. Недовольно бурча, Доминик натянул одеяло.

На пороге стоял Персиваль.

— К вам посетительница, ваша честь. Леди утверждает, что она ваша мать.

— Мать? — Доминик вскочил.

— Перса здесь? — переспросила Кэтрин. За все эти годы Перса ни разу не приезжала в Грэвенвольд. Неужели она проделала весь этот путь, только чтобы повидаться с сыном? Могла ли Перса прийти в места, которых избегала столько лет?

— Пригласи ее в малый салон. Я сейчас спущусь.

— Не торопись, — сказал Доминик, обращаясь к Кэтрин. — Оденешься, приходи к нам. Вместе попьем какао с пирожными.

Кэтрин кивнула. Ей не надо было объяснять, что Доминик хочет побыть с матерью наедине. Он не был уверен, что Перса захочет встречаться с его женой. Кроме того, он не был уверен, что гостья — в самом деле его мать.

Заправив бриджи в начищенные до блеска сапоги, надев свежую льняную рубашку и зеленый камзол,

Доминик торопливо спустился вниз. Перса сидела на диване спиной к нему. Услышав шаги, она встрепенулась, словно птичка, и золотые монеты на запястьях и в волосах зазвенели. Блуза ее была богато украшена блестками, а худенький стан опоясывал широкий красный кушак.

Она сидела на краешке дивана, с любопытством оглядывая окружавшие ее предметы. Потянувшись к фарфоровой изящной статуэтке, Перса в последнее мгновение отдернула руку, словно побоявшись неосторожным движением разбить ее.

Да, Перса действительно очень напоминала птицу, печальную красивую птичку, запертую в золотой клетке. Казалось, она ищет выхода из этой клетки, ждет, когда дверцу наконец распахнут и выпустят ее на волю.

— Рад тебя видеть, мама, — сказал Доминик, подходя к матери.

Перса улыбнулась. Доминик обнял мать и спросил, все ли у нее в порядке.

— Да, да. Все идет своим чередом. Позволь мне посмотреть на тебя, сыпок, — сказала Перса, отступив на шаг.

Мать пристально оглядела его с головы до ног: прекрасно сшитый костюм и начищенные сапоги, белоснежный воротничок тонкой рубашки. Нежная улыбка тронула ее губы.

— Ты видишь, я была права. Ты — его сын, как это было ясно с самого начала.

На мгновение Доминик помрачнел.

— Было время, когда эти слова могли ранить меня сильнее всего, — задумчиво сказал он, — но то время прошло.

Перса кивнула.

— Потому я и пришла сейчас.

— Ты узнала о моей женитьбе? — спросил Доминик, Он отправил весточку по цыганской почте, через друзей, которые помогали ему держать связь с табором.

— Да, сын. И еще я узнала, что ты отказался нарушить клятву, что ты не спишь с женщиной, которая стала твоей женой.

Слабая улыбка тронула его губы. Он открыл было рот, но Перса остановила его:

— Послушай меня, сын. Я знаю о твоей клятве и знаю, какую роль сыграла в твоем решении я.

— Мама, я…

— Ты должен узнать правду.

— Правду? О чем? — удивленно вскинул брови Доминик.

— Я пришла рассказать тебе то, что тебе давно следовало бы узнать об отце.

— Ах об отце, — с недоброй усмешкой протянул Доминик. — Я знаю о нем все, что меня интересует.

— Я понимаю твои чувства. Это был жесткий, холодный и эгоистичный человек. Его трудно было любить.

— И все же ты любила его. Когда я был мальчиком, ты говорила мне, что ты сильно его любишь.

— Да, я его любила.

— Даже после того, как он оставил тебя, оставил нас обоих.

Перса отвернулась.

— Так я тебе рассказала. Много лет я позволяла тебе считать, что твой отец нас бросил, что я пришла к нему, но он отослал меня прочь. Это неправда. Не раз и не два он приходил ко мне, когда ты был младенцем. Он звал меня к себе. Он хотел поселить нас в доме, давал деньги. Но я отказалась. Я тосковала по нему, я любила его так, как никого никогда не любила, но счастлива я могла быть только с табором — табор был моим домом. Когда он это понял, он отпустил меня.

— Почему ты мне этого не говорила?

— Я не могу сказать тебе, что жалею об этом. Если бы мне пришлось солгать вновь, чтобы подарить мне все эти годы, что мы провели вместе, чтобы подарить мне твою любовь, я бы сделала это вновь.

— Но…

— Я боялась потерять тебя. Я знала, как много он может дать тебе. Я знала, что тебе понравится та жизнь, которую предлагает отец. Я так боялась… Я боялась, что ты не вернешься ко мне — этого я бы не вынесла.

Доминик отошел к камину.

— Но почему он не сказал правду? Он знал, за что я его ненавижу.

— Наверное, он молчал из-за любви ко мне.

Доминик вернулся к дивану, сел и обнял мать.

— Все хорошо, мама. Причин для ненависти было много — слишком много. Я ненавидел отца не только из-за его отношения к тебе. И все же я рад, что ты мне рассказала правду.

Тяжесть упала с души Доминика, и он повторил:

— Спасибо, мама.

Только сейчас он заметил, чего стоил Персе ее рассказ, как переживала она, боясь, что сын не простит ей стольких лет обмана. Сейчас, когда все было сказано, лицо Персы просветлело.