Дженни Джонс - Голубое поместье

• Название: Голубое поместье
• Автор: Дженни Джонс
• Издательство: Мир
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1999
• ISBN: 5-03-003224-X, 0-575-05818-8

Аннотация издательства:

Роман популярной современной англо - американской писательницы. В нем совмещены жанры фэнтези и психологического триллера.

Для любителей приключенческой литературы.

***

Дом... почти поместье. По помещениям бегает Лягушка-брехушка. Вам смешно? Вам будет не по себе, когда эта дворняжка будет изредка превращаться в монстра. А выйдете из дома, сходите в парк. Там вас встретит лесовик. И не дай бог, вам оказаться из проклятого рода, иначе он оставит на вас метку... Три человека - больше нельзя. И призрак мертвого солдата, отравленного на Первой Мировой газами. Две потрепанные девушки-демона: жук и ворона.

По пересказу получается бред, но начните читать, и вы не оторветесь от этой книги... Тяжелая, удушливая атмосфера, пропитанная обреченностью и несбывшимся надеждами. Вам обязательно захочется перечитать... Жанр? готическо-мистический роман... или просто мистическая фантастика...

© Viator-k

---

Дэвид еще бежит, а Кристен открывает дверцу машины. Он кричит, размахивая руками:

— Крис! Нет! Подожди! Не надо…

Она стоит возле машины, потом машет ему, садится, вставляет ключ — и машина взрывается, мгновенно и неотвратимо, исчезая в огненном шаре. Разлетаются обломки, оставляя лишь шум, пламя и черный дым.

Частью рассудка Бирн осознает: Кристен! Но кое-что в нем отрицает первое потрясение.

Ум его покорился наваждению.

Он точно знает, что здесь случилось, — до последней детали.

Это сделал Дэвид. Он подложил бомбу, зная, что Бирн с утра отправится на машине в гарнизон. Дэвид рассчитывал, что он заведет машину и, включив детонатор, исчезнет в разлетевшемся облаке металла и огня.

Бирн поворачивается. Дэвид осел, привалившись к фонарному столбу возле дороги. Он неровно дергается у металлического столба, руки его раскрыты и висят как тряпки, словно они чужие на его теле.

Люди бегут. Один тащит огнетушитель. К счастью, за дымом ничего не видно.

Бирн чувствует легкое головокружение. Он как будто оказался в замедленном фильме и движется, повинуясь иному ритму мысли и чувства.

Дэвид говорит:

— Что она делала? Кристен никогда не ездит по утрам в твоей машине. Как могла она…

— Сегодня день рождения ее матери. Она собиралась съездить на почту… — Странно, насколько ровно, насколько обыкновенно звучит его голос.

— Это твоя машина. Это ты должен был находиться за рулем.

— Господи! — Бирн разворачивает Дэвида с предельной жесткостью. — Ты это сделал! Ты убил ее! Почему? Ради бога, почему?

— Она не хотела оставлять тебя. Поэтому я, поэтому я…

Совершив насилие над собой, Бирн роняет руки.

— Поэтому ты решил убить меня, — говорит он и смолкает.

На этом месте он и застыл; в этот момент он перестал думать. Он прекратил свою жизнь, отбросил ее, бежал, бежал и бежал, ни на что не обращая внимания и все отвергая, потому что душа его погрузилась в ад. Он подавлял и игнорировал следующий вопрос, которого он так и не задал и который ждал своего времени.

Вопрос этот по-прежнему высился перед ним, подобно недвижной скале. Неужели Кристен тоже была замешана в этом?

Любила ли она Дэвида? Неужели они вместе планировали отделаться от него?

И чей это был ребенок?

И когда Голубое поместье вновь окружило его, и он ощутил бедром край стола, от которого доносился сладкий металлический запах крови Алисии, Бирн понял истинное назначение Голубого поместья.

Однажды — быть может, в этот самый день, пока они замкнуты в его стенах, — дом откроет ему правду о Дэвиде и Кристен.

Дом этот знал прошлое и рассказывал только правду. Здесь не было лжи.

Бирн спрятал лицо в ладонях, не зная, сумеет ли он выдержать эту самую истину.

Кто-то говорил с ним, словно на последнее воспоминание вообще не потребовалось времени. Какое-то мгновение блекнущие воспоминания и иллюзии туманили лицо мужчины. Бирн ли это говорил с Дэвидом? И о ком — о Кристен или Рут? И кто стоит перед ним — Саймон или Питер?

— Нельзя доверять женщинам, — сказал Лайтоулер. — Откуда вы знаете, что ваша жена была верна вам? Вы же почти не бывали дома, не сомневаюсь. Уходя на работу, мы оставляем женщин дома, и кто знает, чем они занимаются? Уверены ли вы в том, что она носила вашего ребенка?

Бирн посмотрел на него.

— Как вы узнали? — выговорил он наконец. — Как…

Лайтоулер и его сын обменялись взглядами.

— Я проверил всю вашу подноготную, — произнес Питер Лайтоулер. — Зачем еще мне мог понадобиться ваш бумажник? Неужели вы действительно полагаете, что мы способны взять в дом какого-то уличного бродягу? В поместье? В эту обитель силы? Вы же могли оказаться буквально кем угодно! Но вышло не так. Случайностей не бывает.

— Вы попали в ту же самую ловушку, — добавил Саймон, — что и мы все. Ваша жена и ваш лучший друг. Забавно, не правда ли?

Он ощущал, как они тянутся к нему с пониманием.

И понял, что перед ним люди, предавшиеся злу. На самом глубинном уровне Бирн понял, что они натворили. А заодно понял и другое: Кристен любила его. Только его. Она носила его дитя. Он верил ей десять лет их совместной жизни. Так почему же он должен подозревать ее — оттого лишь, что Дэвид предал его?

Надо верить тем, кого знаешь.

Попятившись, он отступил от стоявших на лестнице мужчин к двери.

Она открылась.

46

Элизабет глубоко вздохнула. Том и Кейт стояли позади нее, и по первому впечатлению казалось, что ничего не переменилось. Взгляд ее коснулся всего: стола, закрытой дверцы лифта, лестницы. Прежде чем двигаться дальше, следовало убедиться в чем-то еще.

Она вошла в холл и повернулась. Как и раньше, надпись оказалась над дверью.

Тu verras que seui et blesse
J'ai parcouru ce triste monde.

Et qu'ainsi je m'en fus mourir
Bien loin, bien loin, sans decouvrir
Le bleu manoir de Rosamonde.

Увидишь ты: израненный и лишь с самим собою
Объехал я наш мир печалей и тревог.

И умер, не достигнув цели.
Измученный болезнью и трудом,
Не отыскал я Розамунды синий дом,
Но злую участь и жестокий рок
Я на себя своей рукой навлек.

— Переменилось очень немногое, — проговорила Элизабет с удовлетворением, понимая теперь, что смерть не может встретить ее где-нибудь в другом месте.

Заметив, что за ней наблюдают, она вздохнула. Настало время принять настоящее, увидеть, куда привела их всех странная история поместья.

Холл был залит кровью. Как и следовало быть. Только Элизабет никогда не видела здесь эти ярко-алые брызги, блестящие на старом дереве и причудливой резьбе. Прежде кровь всегда скрывали поступки, помыслы и тайны, разговоры обитателей дома. Теперь она выступила на всем — скромной краске дерева, на грудах и рядах книг. Запах заставил ее сморщиться; тем не менее это было только поверхностное явление глубинной неправды.

Она немедленно узнала Питера, тот стоял в центре поместья, в сердцевине всего, что пошло не так. Ее брат только породил проклятие. Но оно исполнилось на Питере. Родди был страстен и груб, Питер — хладнокровен и умен. И злоба его растянулась на поколения.

Он остался на половине лестницы, замерев с канистрой бензина. Шаги ее замедлились, дыхание сделалось чуточку неровным. Он не переменился, во всяком случае, заметно. Даже его одежда — эти элегантные тонкие ткани, которые так изящно облегали его фигуру, — сохранила свою бледную роскошь. Соломенные волосы посеребрились, лицо прорезали морщины, однако холодный взгляд остался прежним.

Такими они были и когда он волок ее по ледяному лесу к дороге, где лежала ее дочь Элла. И когда он чарами проник в ту жизнь, которую она разделяла с Джоном.

Сила гнева и страха перед ним заставила сердце Элизабет забиться сильнее. Он пристально смотрел на нее, и Элизабет вновь ощутила, как его воля подавляет ее собственные мысли, смешивает и путает их. Она будто вдруг помолодела.

С усилием она отвела глаза. Ладони ее увлажнились. Элизабет подумала, что ей не следовало приезжать сюда. Рискованно позволять себе новую встречу с ним.

Движение над ними заставило ее взглянуть вверх. На площадке стоял еще один молодой человек, которого она не знала. Впрочем, и он показался ей знакомым.

— Это вы Саймон? — спросила она. Тот не шевельнулся, глядя на нее словно зачарованный. Она подумала, спустится ли он вниз, чтобы поприветствовать ее, а потом поняла, что он стоит наверху, поскольку связан с Питером. Они были вместе во всем. Еще одно прикосновение страха, сожаления и ужаса. Итак, их двое: отец и сын.

— А это кто? — Она с облегчением повернулась к стоящему у стола мужчине, пытавшемуся вежливой улыбкой загладить ее разочарование в Питере Лайтоулере и его сыне. Получилось так, что она как хозяйка принимает гостей.

Ну что ж, дело обстояло примерно так. Это был ее дом. Она вернулась домой, в проклятое Голубое поместье, в самом сердце которого угнездилось зло.

Человек у стола явно переживал какое-то потрясение; он побелел, и она видела, что он неловко придерживает левую руку.

— Вам больно? — спросила она заботливо. — Простите, но я не знаю вас.

Человек шагнул к ней, протягивая правую руку с очевидным усилием.

— Моя фамилия Бирн. — Его неторопливый глубокий голос невыразимо тронул ее. — Я садовник.

Вместо того чтобы принять рукопожатие, она подняла лицо, и он не мог не поцеловать ее.

— Я — Элизабет Банньер, — негромко произнесла она. — И я рада, что вы здесь.

Бирн улыбнулся ей и через плечо увидел за ней Тома и Кейт.

— Можно ли выбраться отсюда? Сумеем ли мы пройти?

В качестве ответа Том распахнул переднюю дверь.