Евгения Пищикова - Пятиэтажная Россия

• Название: Пятиэтажная Россия
• Автор: Евгения Пищикова
• Жанр: Прочая документальная литература

Сборник эссе Евгении Пищиковой, посвящённый художественно-документальному исследованию современного мещанства — т. е. простых людей, чья жизнь обыденна и не содержит, казалось бы, ничего достойного описания…

---

Знание механизмов писательского труда сближает опекающую и опекаемого.

Именно по признаку разной степени опеки поэт Константин Ваншенкин предпринял попытку классификации жопис:

«Первое — просто жены… Верные, преданные. Порою тоже пишущие, по большей части безуспешно, хотя мужья помогали проталкивать. Жены, воспринимающие работу мужей как специальность, которую вполне можно освоить, к тому же домашнюю и выгодную. Они желали быть такими же надомницами. С мужьями никуда не выходили и не ездили — ни в писательские дома творчества, ни даже в ЦДЛ.

Второе: жены-секретари. Перечитывающие рукопись, звонящие и отвозящие ее в редакцию, держащие корректуру. Кокетничающие с главными редакторами журналов и директорами издательств — для пользы дела. Следящие, чтобы все нити постоянно были в их руках. Его дело — только писать. Сопровождающие мужа по возможности везде — и в поездках, и уж, во всяком случае, в ресторанах. Цель: не давать пить или пить вместе.

Третье: жены-консультанты по вопросам общественного поведения мужа, налаживания его связей, отношений, карьеры. Все знают, необыкновенно деловые. Писатели же ценят жен «за понимание и замечательный вкус». А суть понимания вкуса одна: хвалит!»

Разница между вторым и третьим пунктами «женоописания» у Ваншенкина, как кажется на первый взгляд, невелика. А между тем между женой-секретарем и женой-консультантом лежит пропасть. Это пропасть между самодисциплиной и внешним управлением. Жена-секретарь помогает мужу, жена-консультант берет руководство на себя. Еще в 1936 году при Союзе писателей был создан «Совет жен писателей», призванный «помочь преодолению пережитков мелкобуржуазной анархистствующей богемы в литературной среде и активизировать борьбу за высокоморальный облик „инженеров человеческих душ“». В 1950 году Совет жен возобновил свою работу. В чем же нерв борьбы? В бражничестве «ряда советских писателей». Тот же Ваншенкин писал о послевоенном поколении мужественных алкоголиков. Перечислял: Недогонов, Наровчатов, Луконин, Самойлов, Соболь, Львов, Левитанский, Глазков, Дудин, Орлов. Вся жизнь жописа-руководителя оказывается плодом продуманной и героической стратегии. Она не просто жена, она кризис-менеджер проекта «Литератор советский, благополучный». И кто осудит такую благороднейшую женщину, даже если некоторая жесткость присутствует в ее манере управления? Ведь даже заявки на командировки приходится даме писать самой! Нужно сказать, стиль прошений в Секретариат СП и Литфонд за время существования этих организаций существенно менялся — вместе со стилем самого времени. В тридцатых годах было принято использовать эстетику погибели: «Если никто не поможет мне за это время, я погиб» (заявление писателя Б. Агапова). Послевоенные прошения, напротив того, эксплуатировали некоторую победную беззастенчивость («на хапок», «а вдруг»). Так, руководитель ленинградского отделения Союза советских писателей А. Прокофьев однажды публично процитировал поступившее в аппарат ССП заявление некоего известного литератора, с просьбой дать ему творческую командировку на июль и август в Сочи и Гагры, с оплатой суточных. «Цель командировки, — зачитывал Прокофьев, — посещение мест происходивших там воздушных боев». И вот одна из добродетельных жопис, жен-управленцев, пишет заявку: «Прошу командировать меня вместе с супругом в города Ереван и Нахичевань для написания повести „Солнечные камни“. Своевременное поступление первого варианта повести гарантируем».

Женская мудрость

Не всякая женщина может стать настоящей жопис — все-таки это совершенно особенный женский тип. Душечка, конечно, но особой, высочайшей квалификации. Всю душечку из любимого писателя вынет: не пропало ли чего, не оскудело ли, все ли там в рабочем состоянии? Жопис живет иллюзией совместного владения даром. А что такого? У супругов все имущество общее. Всякая жопис старается стать мужу интимным другом. В идеале — единственным, чтобы никаких других друзей и близко не было. В ее жизненных практиках друзья куда опаснее врагов. Жизнь, конечно, нужно посвятить русской словесности, а именно — мужу. Распыляться никак нельзя. Личные амбиции не полезны: каждая женщина знает, что пока галантерейщик идет брать Бастилию, братья по оружию идут брать его галантерею.

Вот Наталья Ивановна Полякова на дерзкий вопрос интервьюера: «В романе „Замыслил я побег“ герой все время пытается уйти от своей жены к молоденькой любовнице. Написано очень убедительно…», отвечает не без прекрасной величавости: «Писателям некогда жен менять. Они книжки все время пишут». Ох, золотые слова. Вышить бы их золотыми буквами на золотом знамени каждой писательской жены. Но ведь есть, есть в речах Натальи Ивановны и своя тайная правда: от подлинных жописов не уходят. Велика земля русская, а отступать некуда.

Это потому, что подлинную литературную жену отличает совершенно особое отношение к повседневности. Ведь что такое быт? Быт — это совокупность неисторических, недуховных, невыдающихся происшествий повседневной жизни. Внеэстетический материал. Только богатство знает способ эстетизировать этот материал; путь наверх — дорога от будней к празднику. Но имеется еще один великий путь победить повседневность — и его знает подлинная жопис. Надо придать будничной жизни эпическую высоту. Быт жопис — это совокупность исторических, духовных и выдающихся происшествий повседневности.

— Муж пишет стихи, а я сижу и плачу, — говорит мне замечательная девушка, жена многообещающего литератора Б.

— Отчего же плачете?

— От счастья. Понимаешь, я ведь тоже пишу стихи — только похуже. Но у меня ведь тоже есть этот орган, которым стихи принимаются, только не такой разработанный. Как бы у него приемник получше, а у меня похуже. Он принимает информацию, а я так, белый шум. Но от этого шума у меня такое умиление, такое волнение на душе — сижу и плачу, сижу и плачу!

Жописами накоплен великий опыт деятельного супружества — а вот передать науку почти что и некому. Жена писателя — немодная профессия. Гордыня и тщеславие, разделенное на двоих, преломленное двоими — слишком скудная пища для нынешних литературных барышень. Им бы самим — в великие писательницы земли русской. А лирические их приятели чтобы шли в мужописы. Что ж, и такой опыт имеется. Как говаривал работящий мужичок, ладящий забор на известной переделкинской даче: «Сам писатель Веринбер, ничего не скажу, хороший человек. А вот с женой ему не повезло: стерва стервой».

Воскресная шляпка Особенности приходской жизни

Воскресное утро вступает в свои права. «Оживление царит в церковном садике; дамы и мужчины парами и группами прогуливаются среди кустов сирени. Да и в доме полным-полно; веселые лица выглядывают из настежь раскрытых окон гостиной — это наставники и попечители, которым предстоит сейчас примкнуть к процессии. Возглавить же праздничное шествие учеников приходской школы должна мисс Килдар»; ей к лицу пышные розы, украшающие ее шляпку. Громко звонят церковные колокола, в тени колокольни стоят нарядные женщины. «Он подходит к окну посмотреть, как люди в отутюженных костюмах идут в известняковую церковь. Цветы на шляпках их жен как бы превращают невидимое в видимое».

«С Вязовой мы повернули на Порлок, где стоит наша церковь, наша старинная церковь с белой колокольней, целиком спертая у Кристофера Рена. Наш семейный ручеек ‹…› влился в полноводную реку, и теперь каждая женщина наслаждалась возможностью разглядывать шляпки других женщин». И как не разглядывать, когда в этих еженедельных смотринах заключено одно из главных приходских удовольствий!

«Мисс Мерридью уже было надела черную шляпу с пучком анютиных глазок, неизменный атрибут каждого воскресного утра, однако в последний момент решительно вздохнула и направилась к комоду — нет, сегодня службу будет вести новый пастор, а новый пастор, безусловно, заслуживает новой шляпки. Она вспомнила, что и жена причетника, и дамы из комитета по убранству церкви цветами собирались сегодня принарядиться».

Приходская жизнь Англии и Новой Англии течет по старому руслу; Шарлотта Бронте, Апдайк, Стейнбек, Агата Кристи (а бытописательница Агата Кристи поистине недооцененная) отправляют своих героев на праздничную службу с той же уютной обязательностью, с какой, надо полагать, посещали ее и сами. Старинная церковь, белая колокольня, нарядные дамы. Феномен воскресной шляпки. Эта отрада европейской прихожанки несет в себе и на себе все, чем щедра традиционная, давно устоявшаяся приходская жизнь. Воскресную шляпку украшают цветы упорядоченного добронравия, флер обычая и привычки, плоды честной общественной работы, пурпур достатка, филантропические кущи, пух и перья добрососедской злонаблюдательности, гроздья праведного гнева, нежный муар религиозного волнения.