Валерий Панюшкин - Михаил Ходорковский. Узник тишины: История про то, как человеку в России стать свободным и что ему за это будет

• Название: Михаил Ходорковский. Узник тишины: История про то, как человеку в России стать свободным и что ему за это будет
• Автор: Валерий Панюшкин
• Издательство: Секрет фирмы
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-98888-006-1

Эта пронзительная и беспощадная книга не оставит никого равнодушным. Вы будете либо соглашаться с ее автором, известным обозревателем газеты «Коммерсантъ», либо яростно спорить с ним. В любом случае вы испытаете настоящий шок от ее содержания. Читателя ожидают малоизвестные подробности биографии бизнесмена, притягивающего общественное внимание, и сенсационные эксклюзивные откровения из тюремных застенков. Холодная логика реконструкции и анализа событий нарушается взрывами гражданской боли и ярости автора. Ходорковский подобен форуму, на котором мы, люди, живущие в России, спорим о том, кто мы есть на самом деле. Половина утверждает, будто мы великая нация. Вторая половина утверждает, будто мы бесправные рабы. Выбор остается за читателем.

---

— Я думаю, что это нормальная ситуация — отпустить охрану на ужин. Чтобы они не мерзли в машине, пока он был у племянницы, Рыбин охранников отправил поужинать.

— Тут-то их и взорвали. А ты пообщался со старшим Ходорковским? Я с ним разговаривал вчера, и он мне рассказывал, что к нему не приходил никакой Горин, а если бы пришел Горин, то сразу был бы сдан охране.

— Я общался со старшим Ходорковским на суде. Он мне сказал, что все это блевотина. Комментарий был достаточно коротким. На месте старшего Ходорковского, если бы ко мне пришел киллер и стал жаловаться на свои проблемы, я бы тоже вызвал службу охраны. Я не утверждаю, что Горин действительно говорил со старшим Ходорковским. Я просто говорю, что есть такие свидетельские показания.

— Свидетели ведь не ходили с Гориным к Ходорковскому?

— Нет, они ждали на улице. Кроме Горина там никого не было.

— А Горин убит. Пропал. И выходит, что ты поверил свидетелям, которые бандиты, а со старшим Ходорковским даже не поговорил?

— Я по-честному несколько раз пытался. Вариантов вообще не было. Два месяца я честно звонил в пресс-центр Ходорковского. То, что их стороны нет ни в одном фильме, это полностью их вина. Я много раз на суд приезжал. Я звонил. Что там за барышня сидит такая странная, руководит пресс-центром?

— Маша Орджоникидзе?

— Не помню, как зовут, — не смог Алексей Малков вспомнить имя женщины, которой звонил целых два месяца. — Странные они какие-то. Каждый, кажется, там свои проблемы решает. Пресс-центр у них заточен конкретно на утаивание информации.

— Скажи мне, ты считаешь Ходорковского убийцей?

— Я не говорил, что он убийца. Обвинение в убийстве ему даже не предъявлено.

— Но в массовом сознании, воспитанном на твоих фильмах, Ходорковский убийца.

— Я не виноват, что Ходорковский руководил ЮКОСом, и ЮКОС замешан в убийствах.

Мы просим в ресторане счет. Я продолжаю задавать вопросы, не надеясь, что Алексей Малков изменит свое мнение о деле Ходорковского. Более того, я хотел бы, чтоб он, этот юноша с честным лицом, убедил меня.

Тогда вышло бы просто, что я дурак. А сейчас выходит, что торжествует несправедливость. Я спрашиваю: — У тебя в последнем фильме «Чистосердечное признание» есть текст, что ЮКОС продан за 150 миллионов, а стоил как минимум 15 миллиардов. Откуда ты взял эту цифру?

— При первом директоре ЮКОСа Муравленко проводили оценку. Я общался с бывшим пресс-секретарем ЮКОСа. Он сказал: от 10 до 15 миллиардов.

— То есть уволенный свидетельствовал против уволившего? Ты ведь знаешь, что Ходорковский купил меньше половины ЮКОСа, что у ЮКОСа был долг 4 миллиарда, и Ходор все отдал? То есть на самом деле он купил пол-ЮКОСа за 4 миллиарда, ты знаешь?

— Но все равно он ведь знал, что покупал.

— У тебя есть фраза в фильме: «Анатомия успехов ЮКОСа всегда вызывала много вопросов, причем Ходорковский не сделал для этого ровно ничего». Вопрос: знаешь ли ты, сколько стоила нефть тогда?

— Ну меньше, чем сейчас.

— Восемь долларов за баррель. Знаешь ли ты, какая была себестоимость нефти в ЮКОСе до Ходорковского?

— Я знаю, что там были проблемы.

— Сколько?

— Не знаю.

— Двенадцать долларов за баррель. То есть получался убыток, даже если нефть шла на экспорт. А транспортировка? А налоги? То есть на самом деле ЮКОС, который покупал Ходорковский, был убыточной компанией. А знаешь ты, какая себестоимость нефти была у ЮКОСа в 2003 году?

— Не знаю.

— Полтора доллара.

— Ну талантливый, конечно, человек, — говорит Алексей Малков про Ходорковского.

Мне кажется, еще немного, и нам удастся договориться. Алексей признает свой фильм оголтелой пропагандой и расскажет, почему согласился делать эту пропаганду, а я расскажу ему, как сам в молодости не умел отличать пропаганду от правды, да и сейчас не умею толком. Я говорю: — Что ж ты пишешь «анатомия успехов ЮКОСа всегда вызывала много вопросов, причем Ходорковский не сделал для этого ровно ничего». Это же неправда.

Алексей молчит. Давным-давно в какой-то книжке я прочел, что если хочешь угадать мысли человека, надо попытаться повторить его выражение лица. Я пытаюсь.

Я знаю это чувство. Он увлекся рассказыванием истории. Этот парень, сидящий напротив меня за столом, увлекся историей о виновности Ходорковского точно так же, возможно, как я увлекся историей о невиновности Ходорковского. Возможно, мы оба рассказываем неправду. Только он в телевизоре, а я нет. Он говорит: — Моя мама посмотрела мой фильм и сказала: «До твоего фильма я даже не понимала, в чем обвиняют этого человека». Фишка-то в чем. Я рассказал историю в красках и в лицах. Если я соврал, то подайте на меня в суд.

Никто ведь не подает. Невзлин видел все эти фильмы.

Адвокаты заявили, что мои фильмы — клевета. Пожалуйста. Пусть подают в суд. Почему они не подали в суд? Значит, все нормально?

— Послушай, Леш, может быть, они не подают в суд, потому что не верят судам?

Мы выходим на улицу. Мы идем по мощеной дорожке от ресторанчика к Останкино, и я физически чувствую, как между мной и этим парнем с добродушным лицом и пухлыми щеками пролегает как бы линия фронта. Вот мы идем бок о бок по дорожке, наевшись вареников, а между нами необъявленная гражданская война. Алексей говорит: — Я когда монтировал этот фильм, мне один из наших корреспондентов сказал: «Ты зачем это делаешь? Ты представляешь, что с тобой будет, если Ходорковский завтра выйдет из тюрьмы? Ты не боишься?» А я не боюсь, понимаешь? Я не хочу бояться. Я против Ходорковского. Я знаю людей, ученых, элиту настоящую, которые из-за таких как Ходорковский живут в нищете и никому не нужны. Наверное, если Ходорковский выйдет из тюрьмы и захочет стереть меня в порошок, он сотрет меня в порошок, но я не хочу этого бояться.

— Послушай, а что если Ходорковский не выйдет из тюрьмы? Что если он погибнет там в тюрьме? Как быть, если через несколько лет выяснится, что он невиновен? Ты не боишься участвовать в травле?

Мы расстаемся. С некоторой гордостью я думаю, что разница между мной и журналистом Алексеем Малковым заключается в том, что он не хочет бояться Михаила Ходорковского, который узник следственного изолятора «Матросская Тишина», а я не хочу бояться Владимира Путина, который президент России. Эта мысль щекочет мое самолюбие, но она неправильная.

Правильная мысль приходит мне в голову минут через двадцать. Я думаю, ни один журналист не смог рассказать правду о том, почему Ходорковский сидит в тюрьме. Ни один из тех, кто работает на государственных телеканалах и ходит на пресс-конференции в прокуратуру. Но и ни один из тех, кого пресс-центр Ходорковского приглашает на брифинги адвокатов.

Движимые страхом или бесстрашием, уважением или презрением к Ходорковскому, мы все пытались только рассказать о нем складную историю, на самом деле, рассказывая историю о себе. Все, что снято или написано о Ходорковском, — это мифы о Ходорковском.

Одни мифы, в которых Ходорковский выглядит убийцей и вором, посаженным в тюрьму за убийство и воровство, показывают в прайм-тайм по центральным телеканалам. Другие мифы, в которых Ходорковский выглядит талантливым бизнесменом, посаженным в тюрьму за талант и свободолюбие, — печатаются небольшими тиражами в газетах и на интернет-сайтах. Такое положение дел, конечно, несправедливо, нарушает свободу слова и презумпцию невиновности, но это все равно только мифы. Это в большей степени истории о нас, чем истории о Ходорковском.

Журналист Алексей Малков снимает фильм про то, как Ходорковский неправедно разбогател и загремел в тюрьму, но это не значит, что Ходорковского и впрямь посадили за неправедно нажитое богатство, а значит, что Алексей Малков живет в стране, где богатство не может быть праведным.

Начальница пресс-центра Ходорковского Мария Орджоникидзе разместила на сайте khodorkovsky. ru презентацию о коррупции под заголовком «За что его посадили», но это не значит, что Ходорковского посадили именно за попытку бороться с коррупцией, а значит, что Мария Орджоникидзе живет в стране, где нельзя бороться с коррупцией безнаказанно.

Ирина Ясина говорит, будто Ходорковского посадили за то, что его общественная деятельность стала слишком походить на деятельность политическую. Но это не значит, что Ходорковского посадили именно за попытку заняться политикой, а значит, что Ирина Ясина живет в стране, где нельзя безнаказанно заниматься политикой.

Григорий Явлинский считает, будто Ходорковского посадили за попытку продать нефтяную компанию, но это не значит, что Ходорковского посадили именно за это, а значит, что Григорий Явлинский живет в стране, где нельзя безнаказанно распоряжаться своей собственностью, поскольку всякая собственность нелегитимна.

Телеведущий Леонтьев считает, будто Ходорковского посадили за попытку узурпировать власть, но это значит только, что Леонтьев живет в стране, где нельзя безнаказанно попытаться стать главой государства.