Андрей Калганов - Ветер с Итиля

• Название: Ветер с Итиля
• Автор: Андрей Калганов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2006
• ISBN: 5-94371-773-0

Степан Белбородко – лже-колдун и лже-экстрасенс – и подумать не мог, к чему приведет встреча с очередным клиентом. Промышлял он снятием порчи, сглаза и венца безбрачия, творил заговоры от несчастий – морочил голову легковерной публике. И вдруг вся жизнь полетела к чертям, в которых не верил. Простое, казалось бы, дело обернулось… переносом в прошлое.

Восьмой век. Нет лада в славянских землях. Каждый сам за себя. Всякий чужак – враг.

Трудно выжить, когда оказываешься в самой гуще кровавых событий. Трудно, но можно. Если из лже-колдуна превратиться в настоящего шамана…

---

Вокруг болотного окна бугрились кочки. Опереться на них нельзя – бугорок просто провалится под сильным нажимом, и точка опоры уйдет. А вот использовать для балансировки, пожалуй, удастся. Степан отпустил правую руку и стиснул облюбованную кочку. Левой он легонько, под углом, потянул «утопленника». Тело нехотя подалось. Вновь потянул, меняя угол. Тело еще немного развернулось.

Степан совершенно потерял чувство времени. Остались только он, эта кочка и парень, лежащий на условно твердой поверхности. Наверное, нечто похожее испытывает сапер, обезвреживающий мину. Одно неверное движение – и прощайте, злачные пажити. Степан изо всех сил старался не торопиться, он полностью сосредоточился на самом действии, отбросив сомнения, мысли и страх.

Наконец «утопленник» развернулся достаточно, и Белбородко быстрым движением перекинул руку с запястья на ключицу, оперся на нее и, отпустив кочку, вцепился второй в бедро. Вздохнул поглубже, чуть ушел вниз, расслабляя перед броском плечи, и рванулся.

Тело просело под его весом, но в трясину не ушло. Степан перевалился через край ямы и обессиленно распластался. У парня что-то хрустнуло, он трепыхнулся и застонал.

– Пораньше не мог проснуться? – хмыкнул Степан. В ответ послышалось невнятное бормотание, из которого можно было разобрать лишь одно слово: «пес».

Степан сполз с «утопленника» и, поднявшись, рывком поставил его на ноги:

– Напрасно ты про пса…

* * *

Гридя смотрел хмуро, исподлобья. Несколько раз его рука осторожно тянулась к плетеному ремешку, который опоясывал льняную рубаху, в поисках ножа, но оный, разумеется, не находила, потому что утопил нож Гридя в страшном омуте.

Ах, кабы у него был нож, не стоял бы перед упырем, полоснул бы себе по горлу и к прадедам на небо отправился. А может, сначала всадил бы булатного дружка в черное брюхо твари. Убить, конечно, не убил бы, упырю рана, что полянину – царапина, но шкуру бы попортил, уж точно. Надолго бы его запомнил, проклятый.

– Сам пойдешь? – поинтересовалась нелюдь. – Или вновь прикажешь тебя тащить?

Гридя не понял, чего хочет от него вражина, но на всякий случай кивнул.

– Ты из какой деревни?

Морок его знает, чего ему надо? Но лучше не злить – ишь, здоровущий. А как быть, если ни бельмеса не понимаешь?

«Может, и не зря птицеловы говорят, – подумал Гридя, – что для того, чтобы понять, скажем, грача, надо посадить пичугу в ивовую клеть, кормить всякими зернами, а когда он щебетать начнет, повторять за ним. Тогда вскорости начнешь ты грача понимать. Оборотня, конечно, в ивовую клеть не посадишь, но повторять-то и за ним можно, ведь так?»

– Ты из какой деревни? – эхом отозвался Гридя.

– Да я не из деревни, – фыркнул упырь, – я из Питера, просто одет по-походному. Что это за местность?

Повторить столь долгую «трель» Гридя был не в состоянии.

– Тебя звать-то как, – упырь протянул лапу. – Я – Степан.

Гридя вновь не понял, чего от него требуется, но молчать – значит проявлять пых,[15] злить лютого ворога.

– Я Степан! – отозвалось эхо-Гридя.

Оборотень засмеялся, но Гриде показалось, что залаял.

– Да ты, кажется, еще больше не в себе, чем я. Что ж, пойдем другим путем, Робинзониным Крузеным. Даниеля Дефо читал?

– Дния ефо чит, – окончательно сбился Гридя.

– К логопеду бы тебя, – вновь залаял оборотень. – Я, – несколько раз ткнул себя пальцем в грудь, – Степан. Ты… – показал пальцем на Гридю.

Гридя сообразил, что нечистый имя у него спрашивает. Похоже, косматая тварь хочет не только кровь из него высосать, но и дух поработить, и весь род его подчинить. Имя-то с родом связано. Да только он, Гридя, не дурачок какой-нибудь. Имя-то, конечно, скажет, только другое. Пусть нечистый и ворожит на него, все равно ничем навредить роду не сможет, да и его, Гридина, душа отправится в Ирий без задержек. Не сможет косматый ее силой своей удержать.

– Шустрик, – сказал Гридя. Показал на себя и вновь повторил, для пущей убедительности важно кивнув: – Аз есмь Шустрик.

– Ладно, Шустрик так Шустрик, – пробурчал волкодлак и ткнул пальцем в сторону леса. – Пошли уж.

– Пошли уж, – повторил Гридя. И, сообразив, чего от него хочет зверюга, зашлепал по неверным кочкам…

Окаянный шел впереди, широко расставляя огромные лапы, похоже, был уверен, что Гридя никуда от него не денется. «Что ж, это мы еще поглядим, – решил парнишка, – как только выйдем на берег, дам стрекача. А до тех пор притворюсь, что еле двигаюсь».

Сперва побаивался Гридя, что переборщит, но вскоре осмелел, поняв, что проклятый не хочет делиться добычей с болотными духами и потому обязательно дотащит его до своего логова, хоть ты на голове ходи. Скоморошничал Гридя на славу – волочил правую ногу, стенал и то и дело падал, обдавая упыря брызгами.

Когда они добрались до бережка, Гридя приготовился к броску. Он наскоро оглядел местность. Как раз то, что надо, – низкорослый, густой березняк. Гридя юркий, для него заросли не помеха, а вражина наверняка запутается, как муха в паутине.

Гридя мысленно поцеловал Перунов оберег и обратился к предкам с одним предложением. Если выручат, то отдаст он им самое дорогое, что у него есть, – оберег свой. Пусть Перун им помогает. Все равно ведун деревенский Гридю кончит, хоть с оберегом, хоть без. Но лучше все же ведун, чем оборотень… А там, в Ирие, он как-нибудь обойдется.

Пока вражина топтался на месте, размышляя, как с ним поступить, Гридя бочком, бочком отодвинулся шагов на десять и бросился в заросли.

Он бежал сломя голову. Ветки хлестали по лицу, но боли он не чувствовал. Только бы оторваться от косматой твари, а там будь что будет. За спиной слышалось хриплое дыхание и хруст валежника. Волкодлак что-то рычал по-своему, видать, разозлился не на шутку, поймает, на куски порвет.

«А что, если тварь не собирается меня убивать? – вдруг подумал Гридя. – Может, упырь хочет превратить меня в такого же, как он? Ведь всем известно, того, кого укусит оборотень, ждет перевоплощение».

Горячая волна подступила к сердцу, дыхание сбилось. Главное – добежать до деревни! Пусть свои что угодно с ним делают, хоть на кол сажают, хоть в кипятке варят, лишь бы не превратиться в волкодлака.

Заросли внезапно расступились. Гридя вылетел на небольшую поляну, вокруг которой полукругом стояли мощные сосны. Посреди поляны возвышался идол с волчьей головой и с ненавистью смотрел прямо на него. Гридя замер от ужаса. Неужели оборотень пригнал его прямо к своему логову? Нет, кажется, никакой не идол, а разломанный бурей сосновый кряж. У страха глаза велики!

За спиной послышалось шумное дыхание, из зарослей, пыхтя и отдуваясь, показался упырь. Медлить нельзя. Гридя закричал, дабы отогнать страх, и бросился к спасительным соснам. Но успел пробежать лишь шагов двадцать, как увидел, что из леса прямо на поляну выходит здоровенный волчара.

Лютый взглянул ему в глаза, ощерился и в несколько прыжков преодолел расстояние, их разделявшее.

Гридя бросился в сторону, но разве от лютого уйдешь. Волк сбил его с ног и навис над ним. Гридя закрыл глаза и приготовился к смерти.

* * *

То, что парнишка со странностями, Степан понял, едва увидев его. Но чтобы до такой степени!

С трудом дотащив Шустрика до берега, Белбородко остановился, чтобы немного передохнуть. Отвлекся от парня, а тот улучил минуту и дал стрекача.

«Ну и черт с ним! – взъярился Степан. – Что я ему, нянька?» Но совесть принялась грызть печень, что твой орел. Ведь пропадет, дурень! Как пить дать, пропадет!

– Да стой ты, дубина деревенская, – заорал Степан и бросился вдогонку.

И догнал-таки, чтоб ее, судьбу такую!

Над парнем стоял здоровенный волчара с совершенно определенными намерениями, пасть ощерена, с клыков капает слюна. Ведь сожрет проклятый! А недавний «утопленник» лежит, как мороженый хек, и плавниками не шевелит!

– Шел бы ты, серый, восвояси, – громким низким голосом проговорил Степан. – Неровен час, покалечу.

Волк повернул шею и взглянул на Степана. Глаза зверюги горели, как два уголька, только что вынутые из печи. Белбородко ответил долгим тяжелым взглядом. Смотреть волку в глаза можно лишь в одном случае, когда намерен драться. Что ж, именно на бой Степан его и вызывает.

Рассмотрел, стервец, даром что ночь! Зверь зарычал и, мягко спрыгнув с парня, пошел на Степана. Его темный силуэт был едва заметен в свете луны.

«Сейчас бросится, – пронеслось в голове, – здоровенный, черт!»

Степан развернулся к зверю лицом, чуть подсогнул ноги, расфокусировал зрение, выкинул обрывки мыслей. Угрожающе зарычал и двинулся навстречу. Для того чтобы победить зверя, нужно самому превратиться в зверя…

Волк от подобной наглости аж шарахнулся, чай, не бойцовый пес, привык к тому, что жертва драпает без оглядки.

– Гр-р-р, – ощерился Степан, – ну, давай!

Волк присел на задние лапы и прыгнул, метя в шею.