Александр Соколов - Меншиков

• Название: Меншиков
• Автор: Александр Соколов
• Издательство: Центрально-Черноземное книжное издательство
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993

Исторический роман об известном российском государственном деятеле, сподвижнике Петра Первого — Александре Даниловиче Меншикове (1673–1729), о его стремительном восхождении к богатству и славе, его бурной, беспокойной жизни и драматическом конце.

---

Донесение Меншикова от 13 января было получено в Москве только через неделю.

Государь болел. Заперся в спальне, никого, кроме жены да лейб-медика, к себе не пускал. Но Макарова с донесением Меншикова принял немедля. Сидел согнувшись, цепко стиснув пальцами ручки огромного жесткого кресла Его трясло, голова и правая, сильно опухшая щека были обмотаны теплой косынкой. Лихорадочно блестящие глаза были расширены, он тяжело, с хрипом, дышал, слегка причмокивая языком. Болезненно сморщившись, поднял плечи, вяло протянул вперед правую руку, не глядя на кабинет-секретаря, проговорил:

— Давай и… иди.

Донесение перечитал несколько раз.

Встал, бросил бумагу на стол, разжег трубку. Несколько раз прошелся взад и вперед по ковру. Снова сел. Сгорбившись, сидел с дымящейся трубкой в руке, глубоко затягивался. Донесение Меншикова его сильно встревожило. Думал:

«К Гродно идет… Вот оно что… А в Гродно сорок тысяч солдат, двадцать семь пехотных полков. Преображенский, Семеновский, Ингерманландский — цвет русской силы… Ну как шведы их отрежут от наших границ!..» Ледяной пот выступил на высоком, лысеющем лбу Петра Алексеевича.

— Как же тяжело воевать с шатким, неверным союзником! — бормотал он, страдальчески морщась, — Каждый день следить за поступками, задабривать, улещать… А ради чего? Чего он, Август, помог?.. Где саксонцы?!

Вскочил, сорвал косынку, швырнул.

— Почему на Реншильда не идут?!

Вошла, почти вбежала Екатерина, порывисто обняла его за плечи.

— Петруша, родной, что с тобой? — шептала испуганно, всматриваясь в его пожелтевшее лицо с распухшей щекой своими темными большими глазами. — Ну что?

Он мягко ее отстранил:

— Позови мне Васильича.

— Петруша… стоит ли?

— Позови!

И когда Екатерина тихо, опустив голову, вышла, он крупно зашагал по ковру.

— А Огильви добивался, чтобы из-под Гродно к саксонцам идти! — горячо рассуждал сам с собой. — Вот бы вред получился!.. Мы — в глубокую Польшу, а Карл — в нашу землю!..

Вошел Алексей Васильевич Макаров.

— Я здесь, государь.

В руках у кабинет-секретаря бумага, чернильница, за ушами хвостатые гусиные перья. Петр стукнул трубкой о стол:

— Пиши!

И, когда кабинет-секретарь приготовился, принялся диктовать:

— «К князю Меншикову!..»

«Мин херр!» — сразу вывел Макаров, не ожидая Петра.

— «Проси прилежно его королевское величество, — отчетливо выговаривал Петр, — чтобы двинул свои войска из Саксонии на Раншильда, у которого только девять тысяч…» Написал?

— Есть, государь!

— «Понеже в отлучение шведского короля лучше сего времени мало сыщется…» Я кончаю, завтра поеду…

Макаров сразу оторвался от бумаги, округлившимися серыми глазами с красными веками уставился на Петра. На его тощем, пергаментном лице изобразились испуг, удивление.

— Как, государь? — прошелестел одними губами. — А зубы? А лихорадка?

— Пиши, тебе говорят! — вскрикнул Петр. — «Полагаю, что ранее недели к вам буду…» Пиши!..

Ни болезнь, ни дальний путь в тысячу с лишним верст, ни жестокие морозы не остановили Петра — он решил ехать немедля.

Утром 15 января 1706 года Карл подступил к Гродно. Вместе с генерал-лейтенантом Стейнбоком он осмотрел укрепления города и пришел к заключению, что крепость взять штурмом невозможно. После этого приказал: от крепости отойти.

— Кто же был прав: Огильви со своими Меречами или я, когда настаивал, чтобы встать на квартиры в Гродно? — спрашивал Ментиков Репнина. — Тут мы десяти Карлам зубы пообломаем. Этакая-то твердыня! — махал рукой в сторону укреплений. — Да еще с нашим солдатом!

— Истинно, истинно! — откинувши левую руку за спину, а большой палец правой заложивши за пуговицу, утвердительно кивал Аникита Иванович. — Значит, совести у человека нет вовсе… А ты, Александр Данилович, меньше слушай этого немца. Сам на своих ногах стой да делай как лучше. Тут… — подошел вплотную, — не этим польским королем надо ухо вот как остро держать.

— А что? — оживился Меншиков.

— Да что-то он начал… Поехал вчера я к нему окончательно договориться насчет укрепления общего рубежа, где стыкуются его и наши фланги. Я в его ставку — нет! Я на позиции — сейчас только ускакал. И где же я его нашел? У его драгун. Распоряжается, чтобы их снарядить… Ну, тут я понял: не иначе — бежать собирается.

Меншиков сразу обмяк, откинулся на спинку кресла, сложил руки на животе. С легким зевком:

— Ну, это, Аникита Иванович, нам известно доподлинно. — Почесал скулу — Утечет король, верно… Сокол места, ворона на место.

— Ай-яй! Стало быть, Карл из-под Варшавы сюда. — догадывался простоватый Репнин, — а Август к Варшаве? Да что это… Господи!

— Вот-во-о-т! — уже во весь рот сладко зевнул Александр Данилович. — Угадал!..

— Вот человек-то: до скончания дней его бить будут, и умрет без покаяния, на пиру.

— Привычка! — усмехнулся Данилыч.

— Положим, что привычка, а все-таки… Вишь ты!.. Что значит баламут-тo, везде себя покажет!

А Карл вскоре воочию убедился, что армию ему кормить положительно нечем. Жители окрестных деревень и местечек разбежались и все съестные припасы или увезли с собой, или спрятали. Шведы начали рыскать, как голодные волки, и кочевать все дальше и дальше от Гродно: копьями, шпагами ковыряли сугробы, искали еды.

— Ищут, ваш-ство! — докладывали Меншикову разведчики.

— И находят?

— Да что-то не видно, ваш-ство! Если и находят, так самую малость.

— То-та, — усмехался Данилыч. — А я уже думал: может, мы и недоглядели за этим?.. Может, оставили кое-что?..

— Никак нет, ваш-ство! Все под метелку!..

…Карл нервничал. Думал: зашел далеко… снега глубоченные… холодно… волки… Волки иной раз кольцо залегают вокруг лагеря, голодные и злые, и воют, чуя живое. Он их не боится, но… неприятно. Он терпеть не мог даже, когда и собаки выли на дворе ночью. Нехорошо, тоскливо… Однако утешение: главные силы русских крепко заперты в Гродно. Все пути отхода отрезаны… Полесье?.. Но кто же весной будет отступать по болоту?..

Август поспешил воспользоваться исчезновением неприятеля: взял четыре драгунских полка и ушел к Варшаве.

23 января Петр прибыл в Смоленск, здесь провел одни сутки и отправился далее к Гродно, не подозревая, что шведы переправились через Неман и уже осадили весь Гродненский укрепленный район. Меншиков. отводивший в это время отрезанные от Гродно части в район Минска, встретил Петра в 90 километрах от Смоленска, в местечке Дубровне.

Дальше, мин херр. — докладывал он, — ехать этой дорогой нельзя. В Гродно можно попасть не иначе, как большим объездом через Полесье, — все другие дороги шведы перехватили.

В объезд Петр не поехал.

Положение частей, осажденных в Гродно, становилось критическим. План польского короля, рассчитанный на разгром Реншильда, после чего Август предполагал поспешить в Гродно, на выручку осажденному гарнизону, этот план был разрушен: 4 февраля у Фрауштадта армия Августа была разгромлена. Август с остатками разбитых частей отступил в район Кракова. Русской армии, если сна не сумеет уйти от преследования, предстоял решающий бой с главными силами Карла, на успех которого (боя) Петр не надеялся.

«О зело нам печально, — написал он Репнину, — что мы не могли к вам доехать, и в какой мысли мы ныне есть — единому богу известно».

— Был военный совет, — докладывал Меншиков государю, — генералы Венедигер, Галларт, Аникита Репнин считают — в Гродне отсиживаться до весны, а как начнется на Немане ледоход, — отступать. Огильви уперся, аки валаамова ослица, ладит одно: «Здешняя инфантерия, говорит, изрядно сильна и может противиться шведам до тех пор, пока саксонская армия зайдет Карлу в тыл». Отступление, считает, столько же опасно, сколь и постыдно… Уперся — и кончено!..

— Знаю, — мотнул Петр головой, — он мне писал: зело жалеет фельдмаршал, что мы отступлением сим славу своего оружия потеряем, насмешки на себя навлечем, союзников отвратим, войска и народ свой в уныние приведем.

— Жалеет!.. Чья бы корова мычала! — почти выкрикнул Меншиков. — А ежели саксонцы не подойдут? Тогда как?.. Пиши долг на двери, а получка в Твери?

— Вот про это и толк, — согласился Петр. — Умен, да не разумен старик.

— Или себе на уме, — заметил Данилыч. Петр, перекося брови, потер переносицу.

— Может, и так…

— Так, мин херр, — кивал Меншиков, — так… — Лицо у него раскраснелось, рука нервно гладила крышку стола. — Истинно, он больше противен нам, нежели доброжелателен. Какой он представил Августу план кампании? «Буде неприятель атаковать в окопах нас не станет, — писал, и обойдет Гродно справа или слева, допустить его до Вильны, л потом… — Меншиков поднял палец, — всею армиею идти к Торуню. то бишь на Вислу, к саксонцам!..» Вот ведь что удумал!.. Все свое бросить — и к Августу! Не пришлось поле ко двору — пускай его под гору! Ему что, не свое!..