Дмитрий Володихин - Мой приятель Молчун

• Название: Мой приятель Молчун
• Автор: Дмитрий Володихин
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-016664-8

«... Ну эта... Ты не боись. Сядь, кому говорят. Мужик ты или гайка дырявая! Не убил я никого. И не ограбил. И не хакнул. Просто дал менту в рыло. Пару раз. Ну или чуть больше. Народ тут у нас горячий. Хочешь быть человеком – дай кому-нибудь в рыло. А меня только-только из восьмилетки выперли, работы нет, на отцовой амфибии извозом занимался... Кодла у нас была, девочки клевые, ребята тоже крутые... Короче, мент надо мной при людях измывался, не дал бы я ему в рыло, был бы как чмо опущенное. Ну дал. Точно, менты у нас – дерьмо. ...»

---

Ну эта... Ни бабы не видно, ни детей. И не то чтоб уехали они куда-то, ясно, что не было их тут никогда. Ну, может, совсем давно... От детей запах неистребимый и беспорядок ровно такой же, неистребимый. Баба... она баба и есть. В каждой комнате что-нибудь так сделает, чтобы было видно: это ее дом, ее территория, она тут чисто хозяйка и госпожа. Остальным бабам вход – через смертельный поединок. Мама, тебя типа тоже касается. И тебя, сестренка, не обижайся... А здесь никаких таких вещей не видно. Другая, значит, обстановка. Беспорядок – точно, есть. Но он мужицкий и взрослый. Чтобы, значит, каждую нужную вещь можно было не позже чем за двадцать минут найти. А ненужную – за полдня. Одиноко, значит, живет Молчун. Бобыляет. А вроде же говорил, кто-то его ждет... Или типа. Ну, если растут на Вальсе девки, до девок я дотянусь и себе чисто добуду, и ему, значит, достанется. Вотак. А то... это... ржаветь еще без дела! Разберемся как-нибудь.

Ну эта... Я еще не знал тогда, что с бабами тут выйдет хуже худого. Я мыслил, на Вальсе все как у людей.

Ну эта... Молчун явился, а на нем... полуперденчик какой-то. Без рукавов, мехом к пузу, типа из шкуры, что ли, сшито? Точно, из шкуры. Рубаха из грубой ткани, опять же не фабричной, а... домашней типа какой-то. Ладно. Одно мне ясно: вся эта деревня баблом накачана получше какогонть города... Я его спросил тогда:

«И что, много твоих этих новых шведов такие хаты имеет?» Он удивился, и вроде правильно так удивился, не картинно – я после рудника легко вижу, когда врут либо корчат из себя незнамо что, – в общем, Молчун ничего из себя не корчил. Отвечает мне попросту вопросом на вопрос: «Какие – такие?» Я ему разъясняю: «Ну, круто упакованные...» – «А-а! Вот что ты имеешь в виду. У меня обычное жилище. На Вальсе у всех такие. У кого-то, конечно, получше, у кого-то похуже, но в целом разница невелика. По законам Вальса, у каждого взрослого члена общины есть право на уединение и комфорт...» – «Все, что ль, поодиночке живут?» – «Нет. Как раз нет. Большая часть – семьями. Но некоторые предпочитают одиночество. Это не считается предосудительным». Сколько у меня тут вопросов в башке разом зароилось! Несчитано-немерено. Для начала один вот: «И на какие шиши? У нас вот актиний, и то живем так себе, средне. Не нище, конечно, как на Русской Венере, на Хароне у новых арабов или у афро... Но и без особой роскоши. А вы... вот... понимаешь, да?» – «Кажется понимаю, Ян. Это серьезный разговор, и мне хотелось бы его отложить. Как тезис для будущей беседы: подумай, сколько на Терре-2 населения...» – «Два миллиарда», – я его перебил. «Ну так вот, раздели одно и то же на два миллиарда и на четыреста тысяч. По сколько получится?» Вижу, не хочет он пока что про такие дела разговаривать. Чисто закрылся. А мне невдомек – ну как у них тут всего четыреста тысяч? Остальных что, прирезали? И опять же, бабло откуда качают? Деревянные бочки на экспорт? Темнит он мне что-то. Вотак. Ладно. Потом.

Ну эта... Показал мне Молчун, как технической обслугой в доме пользоваться. Типа где одними словами, а где руку приложить надо, а где-то, стало быть, на что нажать. Понятно, короче. С этими всеми делами я и так знаком. На Терре их знают. У нас вообще по таким делам спецов хватает. Вотак. Просто у него тут все побогаче, покруче... Ну, я, понятно, нахваливаю. Так у нас, у мужиков, положено: если один дорогие игрушки заимел, другой, по-нормальному если, должен либо похвалить, либо уделать. По дружбе, значит, или от зависти. А если ты чисто ноль внимания – кило презрения, то так можно только в падлу другому мужику, и он будет прав, если тебя ой как не залюбит. У нас с Молчуном, стало быть, дружба, и я его игрушки хвалю, обратно же они у него – что надо. Не хрен собачий... Комментировать про хрен тебе, фрэнд, или и так врубился? Не слышу? Что-то ты только булькаешь с перепою... Ох и слабы вы, воспы, на выпивку, никакой в вас мужицкой крепости не видно... Ладно. Короче, повел он меня в подвал. Ну-у! Тут еще у него целый дом. Только под деревню уже не выпендривается. Энергетические кабели тут, тянутся хрен разберешь откуда, и я спрашивать не стал. Бомбоубежище на четыре персоны, харчей-воды-воздуха и всего, чего душа пожелает, с расчетом, чтобы полгода не вылазить, накладено. Арткомплекс... Мечта! Из-под земли, в креслице сидя, может мой Молчун долбать из четырех видов оружия по наземным целям, и по воздуху, и даже космические объекты кусать, если они, суки, на низкой орбите. Ровно вшивый генерал какой-нибудь... Один раз, слышь ты, фрэнд, один только раз меня за все у Молчуна мое сидение завидки по-серьезу разобрали. Вот тут. В его поганом таком суперкрутом арткомплексе. Но, короче, это еще не все было. Показал он мне целую станцию подземки с вагончиком опять же – на четыре персоны. И три пути. «Один, – он мне грит, – на хутор Свенссонов. Другой – к усадьбе Карла Юханссона, моего друга. Третий... там... там родители бывшей моей невесты живут, Марты». Чуть было не влез я к нему в душу с вопросом, мол, куда невеста-то подевалась. Только гляжу, на морде у него будто бы старая городская помойка дымится, ну, я плюнул, не стал, короче, теребить человека.

Ну эта... Еще хотел мне свой сад показать, свой лес, какую-то еще хреновину, не помню, однако я ему так грю: «Мужик! Куда торописся? Похавать бы надо». – «Ой, извини, Ян, я так обрадовался твоему приезду! Хочется показать тебе сразу все. Прости, конечно же. Сейчас». Ну и завел своих шарманок, они, значит, ему такой экзотической хрени в тарелки наплевали, я и не врублюсь, чисто, из чего сделано... А пахнет вкусно. Очень даже вкусно пахнет. Он, значит, мне грит: «Подожди, Ян. Минуту еще одну. Пожалуйста». Понял я так, что он в погреб свой полез. Машины машинами, только не всякую слабость машиной обслужишь. Вотак. Пока он лазал, чисто черт в преисподней, одни оттуда звяки да грохи доносились, я тут начал смекать. Что-то не то с моим Молчуном делается. Не-ет. На руднике он крепкий был такой мужик. Крепенький. Зря не болтал. Слова не выдерешь, прикинь. А тут... чего-то он стелется передо мной, ровно перед девкой. Изветшал типа. Поверить не могу. Был у нас там один случай... Да даже не один там случай был, только этот я особенно помню. Запало мне... Короче, дисциплинка, видишь ты, на руднике в разных режимах форцает. Сверху когда, то там все строго. Шагу лишнего в сторону не сделай – пулю в задницу на раз получишь. А вниз конвой не очень-то лезет, и только за большие бабки притом. Все в спецкостюмах, и то ближе к лифтовым шахтам жмутся, редко кто полезет в самый забой, на хрена оно им? Так что между собой разобраться, если что, – только внизу. Там наш закон. Соображаешь, Джонни? Разок мы купили в тюремной лавочке выпивку. Выдают там кое-что заключенным. «На саваны», – охрана смеется. Вот и сбросились мы. На двоих. Иначе деньжонок бы не хватило. Из закуски опять же того-сего... Пристроились только, вдруг подвалил к нам Толстяк, имени его не знаю, так и звали – Толстяк. Вот, короче, он подвалил и борзо так нам: «Землячество великой расы полагает, что весь ваш харч и бутылку вы мне сейчас отдадите. Живей». И заточку вынает. Молчун мой на заточку – ноль внимания. Рубает хлебушек. Я Толстяка послал и уже тару раскупориваю. Толстяк – шестерка. Заточка у него на руках куска дерьма не опаснее. Да и хотел бы подрезать, подрезал бы без базаров... ну, попробовал бы, понятно. «Ладно, – он нам грит, – еще получите свое. Одуматься не хотите, мышата?» Я его во второй раз посылаю, понятно. Ну, назавтра, думаем мы, разборки не миновать. «Великая раса» – это ребята с Терры-4. Там так этноизбытков понамешали, что никто теперь своей нации не знает и не разберет. Законом даже специально запретили нации, значит, различать. Вотак. Что гришь? Умный закон? Да иди ты... Не булькай тут у меня. Государство у них – Совершенство. Вотак. В одно слово. А всех граждан Терры-4, Совершенства то есть этого, называют чисто «великая раса». А остальные у них – «недомески». На руднике, точно, было у них землячество «великорассов». Держались за свою кровь. С остальными – жестоко... ну, понятно. На другой день мы, значит, вместе держимся, и с нами еще этот, афро, который в завал тогда угодил, кличка у него Крюк. Он с нами часто так тусовался, пока не загнулся... Точно, явились к нам пять мужиков, «великорассы», давай педагогикой заниматься. Заточки у всех. А у нас кирки. На мозги капали-капали, потом буцканье началось. Кровавое вышло буцканье, я те не передам, до чего жутко было. Шрам у меня на ребрах, значит, остался. Ну, уделали мы их как положено. Одному ногу сломали, другому – нос. А нехрен! Вотак. Больше не лезли. За версту, суки перченые, обходили. Только без Молчуна ни хрена б не вышло. Ну, типа, если б не Молчун там был. Он там чисто за троих киркой ворочал, а потом руками-ногами. Или за четверых. Или типа. Отчаянный. Бесшабашный такой, короче, он, по правде, их уделал, а мы типа помогли чуток. Может, я подумал, он киллер, или боевик, или какой-то хрен того же типа... Врубаешься? А тут, видишь, такой он стал... не такой какой-то.