Владимир Романовский - Русский боевик

• Название: Русский боевик
• Автор: Владимир Романовский
• Жанр: Современная проза

Несерьезный роман на злобу дня.

* * *

Версия с СИ от 12/05/2008.

---

Помолчали.

— До чего вы все-таки дура, — сказал Стенька тихо, но с чувством.

— Пацан, брось женщин обижать, а то я тебя так обижу… — предупредил охранник, держа стакан у глаза. Как именно он обидит Стеньку, он объяснять не стал — таинственность всегда страшнее конкретики.

— А тебе-то что? — мрачно, нисколько не испугавшись, спросил Стенька. — Мурло квадратное.

— Ты меня доведешь, пацан.

— Тихо вы, оба, — веско сказал отец Михаил.

Эдуард, совещающийся с Аделиной и поглядывающий на проем, соединяющий бар с вестибюлем — Эдуард, готовый в любом момент открыть по проему беглый огонь, сердито оглянулся и сказал:

— Потише, вы там!..

Где-то вне гостиницы изменилось на какое-то время — секунды две — качество звукового фона. Стреляют, подумал Эдуард. В кого? Вроде бы из гостиницы никто не выходил. Разве что Милн выкинул Демичева из окна. Или выкинули Милна. Или Кречет с прихвостнями сошелся с кем-то, и кто-то выпрыгнул… глупости какие.

— А вот вы читаете какие-нибудь книги современные? — обратилась Марианна, в основном к отцу Михаилу.

— Как же не читать, читаю, — согласился отец Михаил. — Недавно читал Алана Блума. «Закрытие Американского Разума». Очень познавательно, почти все неправда.

— Я не о том…

— Это очень важная тема, — серьезно заверил ее отец Михаил. — Почему закрываются разумы, почему в просвещенной Америке профессура учит студентов мыслить даже не шаблонами, но расплывчато…

— Это Америка-то просвещенная? — презрительно задал риторический вопрос, ответ на который был всем, на его взгляд, известен, Стенька.

— … и это, конечно же, имеет непосредственное отношение ко всем странам.

— Я не это имела в виду, — терпеливо возразила Марианна. — Просвещенную Америку мы с вами обсуждать теперь не будем, у вас, как у служителя культа, недостаточно информации, чтобы дискутировать на эту тему. Я о более простом — вот, например, если вы читали Трушкова или Куприяненко, то какие впечатления?

— Впечатление, что ты дура набитая, — сказал Стенька. — Вот и все наши впечатления.

Почувствовав профессиональным чутьем движение в вестибюле, Эдуард отделился от Аделины, скользнул мимо стойки, и прижался к стене возле проема. Но тут же расслабился, сунул руки в карманы, вернулся к стойке и облокотился на нее. В бар вошел очень мокрый, очень ошарашенный человек небольшого роста, похожий на обиженного облысевшего медвежонка.

— Добрый вечер, — сказал он, озираясь, и поправляя воображаемую репортерскую сумку на плече. — Я ищу Демичева. Где Демичев?

— А вы разве не Демичев? — удивился Эдуард.

— Я Кашин, просто Кашин, — сказал просто Кашин. И добавил, — Олег. Демичев здесь?

Кроме стеклянноглазой Людмилы, все неотрывно смотрели теперь на Кашина.

— Мне Малкин сказал, что он здесь.

— Малкин здесь? — еще больше удивился Эдуард.

— Ха-ха, очень смешно, — недовольно, тусклым голосом, произнес мокрый Кашин. — Он мне сказал, что Демичев здесь.

— А скажите, как вы сюда попали? — спросил Эдуард с интересом.

— Это долго рассказывать. Я потом напишу, как-нибудь… Яхтсмен привез, на катамаране.

— Каком катамаране? — действительно не понял Эдуард.

— Ну, каком… Как все катамараны.

Кашин подумал, поставил ладони параллельно, и развел их на четыре дюйма.

— И где же он теперь? — спросил Эдуард.

— Катамаран?

— Нет, яхтсмен.

— Уплыл. Он к регате готовится. Занятный пацан. Говорит — в такую бурю самое то.

Эдуард подумал — не пойти ли в разведку — но, вспомнив колебания качества звука вне гостиницы, передумал. Скорее всего, подготовку к регате сорвали снайперы.

— Так все же где тут Демичев, а? — настаивал Кашин.

Какой-то он несуразный, подумал Эдуард. Таких обычно считают талантливыми. Это, наверное, влияние голливудских фильмов.

— Проходите, присоединяйтесь к компании, — предложил он. — Демичев скоро будет. Идите, идите.

— Что это вы мне указываете, что мне следует делать? — неприязненно спросил Кашин.

Эдуард слегка отвернул полу пиджака. Посмотрев некоторое время на рукоять пистолета, Кашин коротко кивнул, сказал «Ну, раз так…», и направился к остальным. Аделину с автоматом он увидел только когда чуть не столкнулся с ней — она направлялась к Эдуарду. Кашин был несколько близорук, а очки потерял, когда хватался окоченевшими мокрыми пальцами за мачтовое крепление спорящего со стихией катамарана.

— Э… — сказал приветственно Кашин Аделине.

Но его не удостоили даже взглядом.

— Линка, не путайся под ногами, — сказал Эдуард.

— Не указывай мне. Где же Милн, черти бы его взяли!

— Дался тебе Милн.

— Мне бы, Эдька, друг ситный, убраться бы отсюда побыстрее.

— Уберешься при первой возможности. Скинь ты автомат с плеча. Из тебя такой же боевик, как из Стеньки строитель.

Месяца четыре назад, когда Эдуард решил в очередной раз навести о Стеньке справки, прораб, у которого дня три работал Стенька, сообщил, что за парнем нужно все время следить. Мало того, что у него все из рук сыпется и после этого перестает функционировать, но, например, на крыше его одного оставлять нельзя — свалится, и нельзя одного оставлять с автогеном — либо Стенька сломает автоген, либо автоген Стеньку.

Эдуард снова напрягся, и на этот раз, подойдя к стене возле проема, все-таки вытащил пистолет. Все посмотрели на него, кроме Людмилы. Но и на этот раз ничего страшного не произошло — в бар вверглись, разрозненно, не группой, но малой толпой, Некрасов, Амалия, Демичев, и Милн.

Эдуард быстро спросил у Милна:

— Что там?

— На восьмом и на третьем перестрелки. Следите за проемом, мне нужно кое с кем переговорить.

— Милн! — позвала Аделина.

— Да?

— Перспективы есть?

— Возможно скоро будут.

— А вертолет?

— Про вертолет рекомендую забыть.

Аделина побелела от прилива холодной злости. Эдуард смотрел почему-то на Милна — тот направлялся к столу — и не заметил, или сделал вид, что не заметил, выхода Нинки — тихого, неслышного. Через четыре такта за Нинкой последовала Аделина.

Эдуард, разрываясь, смотрел, как все здороваются, и смотрят недоверчиво на потухшего Демичева, а Кашин рассказывает о том, что ему сказал Малкин…

— А кто такой Малкин? — спросила Марианна.

— Малкин?

— Малкин…

— Хоккеист такой есть, — подсказал Стенька. — За бугром играет.

— Нет, Малкин — это издатель. Представительный такой мужчина, солидный.

— Да нет же, Малкин — он…

— Милн! — позвал Эдуард.

Но Милн, не оглядываясь, поднял предупредительно указательный палец. И остановился возле Стеньки.

— Как дела? — спросил у него Милн.

— Ничего дела, — с легким вызовом ответил Стенька.

Милн смотрел теперь на сидящего у стены Пушкина. Бросил взгляд на Людмилу. Снова посмотрел на Пушкина. Некрасов и Амалия уселись с остальными.

— Я попросил прощения, вот у него, — сообщил Стенька Милну, а затем и Некрасову. — У вас не буду просить, а у него попросил. Раненый он. Да и вообще, как у любимой интеллигентиками авторши написано… как это… «Кто к жидам не знал дороги…» Как там дальше?

— Должен в срок платить налоги, — подсказал Некрасов.

— Нет, не так… а…

— А Малкин? — спросил Милн.

— Малкин — хоккеист, я ж говорю, — возмутился Стенька. — Никто не слушает.

Мокрый Кашин благоразумно решил не вмешиваться.

Милн взял Стеньку за шиворот, поднял на ноги, и хотел было вести его в банкетный зал.

— Милн, там занято! — крикнул ему Эдуард, порываясь бежать за Аделиной.

— В банкетном зале?

— Да! Там дети!

— Что они там делают? — спросил Милн, не выпуская пытающегося вывернуться Стеньку.

— Не знаю. Пируют, наверное, — предположил Эдуард, радуясь в глубине души, что Милн обращается со Стенькой так, как Эдуарду самому давно хотелось обращаться со Стенькой, но он не имел права.

— А в кухне? — спросил Милн.

— Оставьте парня, — попросил отец Михаил.

— Не волнуйтесь, ничего с ним не станется, — отозвался Милн, волоча Стеньку в кухню.

В кухне он припер его к блестящей, не очень чистой, двери холодильника и слегка долбанул затылком.

— Э! — возразил Стенька.

Милн вытащил мобильник.

— Не желаете ли позвонить дяде? — спросил он. — Или папе?

— Что это вы…

Милн еще раз долбанул его затылком в дверцу.

— Не желаете?

— Зачем?

— Чтобы рассказать ему, где находитесь, и кто еще находится здесь же, с вами.

— Да при чем…

— Звони, парень. Вот тебе телефон.

— При чем тут мой дядя?

— Как это — при чем? Кто у тебя дядя?

— Да так… директор предприятия…

— А папа?

— Папа?