Рэй Брэдбери - Тёмный карнавал (Dark Carnival), 1947

• Название: Тёмный карнавал (Dark Carnival), 1947
• Автор: Рэй Брэдбери
• Жанр: Научная Фантастика

Первый сборник рассказов представляет нам очень «чернушного» Брэдбери, ведь именно такими рассказами у него лучше всего получалось зарабатывать на жизнь, будучи ещё безызывестным писателем. Фантазии его смелы и чертовски интересны, чувствуется влияние Эдгара По, а рассказы Брэдбери, в свою очередь, повлияли на Стивена Кинга. Здесь же впервые появляются дядюшка Эйнар и «Странница» Сеси, и это, безусловно, шедевры.

---

Фальцет не умолкал.

– Это его супружница. Не иначе как вправляет ему мозги, чтоб не заглядывался на чужих жен! Видно, оба хватили лишнего.

– Не выдумывай! – упорствовала Леота. – Хорохоришься, а сам со страху трясешься, чуть кровать не опрокинул. Сказано тебе, это привидение, оно говорит на разные голоса. Помнишь, как бабушка Хэнлон: привстанет в церкви со скамьи и давай шпарить на все лады: сперва как негр, потом как ирландец, дальше – как две кумушки, а то еще заквакает, словно у ней лягухи в зобу! А этот покойник, мистер Уайт, не может простить, что мы его на ночь глядя потревожили. Я знаю, что говорю! Ты слушай!

Будто в подтверждение ее слов, доносившиеся снизу голоса окрепли. Приподнявшись на локтях, уроженец Оклахомы обреченно покачал головой, но не нашел в себе сил рассмеяться.

Раздался грохот.

– Он в гробу ворочается! – завизжала Леота. – Злится! Надо уносить ноги, Уолтер, иначе до утра не доживем!

И опять что-то упало, стукнуло, заговорило. Потом все смолкло. Зато в воздухе, у них над головами, послышались шаги.

Леота заскулила:

– Он выбрался из гроба! Выбил крышку и топочет прямо над нами!

К этому времени оклахомский деревенщина уже оделся и теперь зашнуровывал ботинки.

– В доме три этажа, – сказал он, заправляя рубашку в брюки. – Соседи сверху только-только воротились к себе. – Видя, как Леота заливается слезами, он добавил: – Собирайся. Отведу тебя наверх. Поздороваемся, поглядим, что за люди. Потом спустимся на первый этаж – разберемся с этим пьянчугой и его женой. Вставай, Леота.

В дверь постучали.

Леота издала пронзительный вопль, заметалась в постели и оцепенела под одеялом, как мумия.

– Опять он в гробу – стучится, хочет выйти!

Смельчак-оклахомец включил свет и отворил дверь. На пороге пританцовывал невысокий, довольного вида человечек в темном костюме.

– Виноват, прошу прощения, – заговорил незнакомец. – Меня зовут мистер Ветмор. Я отсюда съехал. Но теперь вернулся. Мне выпало баснословное везенье. Честное слово. Мой камень еще здесь? – Он смотрел в упор на мраморную плиту, но от волнения ничего не замечал. – А, вижу, вижу! О, здравствуйте! – Только теперь он заметил Леоту, которая выглядывала из-под кипы одеял. – Я привел грузчиков, и если вы не против, мы его заберем – прямо сейчас. Это минутное дело.

Муж благодарно рассмеялся:

– Наконец-то избавимся от этой хреновины. Валяйте!

Мистер Ветмор призвал в комнату двоих здоровенных работяг. Он задыхался, не веря своей удаче.

– Надо же! Еще утром я был растерян, подавлен, убит горем, но потом произошло чудо. – Камень уже перекочевал на низкую тележку. – Час назад я совершенно случайно услышал, что некий господин умер от воспаления легких, и фамилия его – Уайт. Заметьте, именно Уайт, а не Уэйт! Я тут же отправился к вдове – и оказалось, она не прочь выкупить готовый памятник. Подумать только: мистер Уайт еще остыть не успел, и фамилия его пишется через «а». Счастье-то какое!

Камень выкатили из комнаты, мистер Ветмор и его новый знакомец из Оклахомы посмеялись, пожали друг другу руки, а Леота недоверчиво следила за происходящим.

– Вот и делу конец, – ухмыльнулся ее муж, запирая дверь за мистером Ветмором, и поспешно бросил цветы в раковину, а банки – в мусорную корзину. В темноте он снова залез под одеяло, не заметив долгого, гнетущего молчания жены. Не произнося ни слова, она лежала в кровати и терзалась от одиночества. Муж – отметила она про себя – со вздохом расправил одеяло.

– Теперь можно и забыться. Без этой чертовщины. Времени-то всего пол-одиннадцатого. Еще успеем выспаться. – Лишь бы отравить ей удовольствие!

Леота как раз собралась что-то сказать, когда снизу опять донесся стук.

– Вот! Вот! – победно закричала она и вцепилась в мужа. – Опять то же самое, я не зря говорю. Вот слушай!

Муж сжал кулаки и стиснул зубы.

– Сколько можно? По башке, что ли, тебе дать, женщина, если иначе не понимаешь? Отстань от меня. Ничего там…

– Нет, ты слушай, слушай, слушай, – требовала она шепотом.

В кромешной тьме оба стали прислушиваться.

Где-то внизу стучали в дверь.

Потом дверь отворили. Приглушенный, слабый женский голос печально произнес:

– Ах, это вы мистер Ветмор.

Тут кровать Леоты и ее мужа-оклахомца вдруг заходила ходуном, а снизу, из темноты, раздался голос мистера Ветмора:

– Еще раз добрый вечер, миссис Уайт. Принимайте. Вот вам надгробный камень.

The Smiling People 1947( Улыбающееся семейство)

Переводчик: неизвестен

Самым замечательным свойством дома была полнейшая тишина. Когда мистер Грапин входил, хорошо смазанная дверь захлопывалась за ним беззвучно, как во сне. Двойной ковер, который он сам постелил недавно, полностью поглощал звуки шагов. Водосточные желоба и оконные переплеты были укреплены так надежно, что не скрипнули бы в самую ужасную бурю. Все двери в комнатах закрывались новыми прочными крюками, а отопительная система беззвучно выдыхала струю теплого воздуха на отвороты брюк мистера Грапина, который согревался в этот промозглый вечер.

Оценив царившую вокруг тишину тончайшим инструментом, находившимся в его маленьких ушах, Грапин удовлетворенно кивнул, ибо безмолвие было абсолютным и совершенным. А ведь бывало, по ночам в доме бегали крысы. Приходилось ставить капканы и класть отравленную еду, чтобы заставить их замолчать. Даже дедушкины часы были остановлены. Их могучий маятник неподвижно застыл в гробу из стекла и кедра.

ОНИ ждали его в столовой. Он прислушался – ни звука, хорошо. Даже отлично. Значит они научились вести себя тихо. Иногда приходится учить людей. Но урок не пошел зря – в столовой не слышно даже звона вилок и ножей. Он снял свои теплые перчатки, повесил на вешалку пальто и на мгновение задумался о том, что нужно сделать. Затем он решительно прошел в столовую, где за столом сидели четыре индивида, не двигаясь и не произнося ни слова. Единственным звуком, нарушившим тишину, был слабый шорох его ботинок по толстому ковру.

Как обычно он остановил свой взгляд на женщине, сидевшей во главе стола. Проходя мимо, он взмахнул пальцами около ее щеки. Она не моргнула.

Тетя Роза сидела прямо и неподвижно. А если с пола поднималась вдруг случайная пылинка, следила ли она за ней взглядом? А если бы пылинка попала ей на ресницу, дрогнули бы ее веки? Сжались бы мышцы, моргнули бы глаза? Нет! Руки тети Розы лежали на столе, высохшие и желтые, как у манекена. Ее тело утопало в широком льняном платье. Ее груди не обнажались годами ни для любви, ни для кормления младенца. Они были как мумии, запеленутые в холстины и погребены навечно. Тощие ноги тети Розы были одеты в глухие высокие ботинки, уходившие под платье. Линии ее ног под платьем придавали ей еще большее сходство с манекеном, ибо оттуда как бы начиналось восковое ничто.

Тетя Роза сидела, уставившись прямо на мистера Грапина. Он насмешливо помахал рукой перед ее носом – над верхней губой у нее собиралась пыль, образуя подобие маленьких усиков!

– Добрый вечер, тетушка Рози! – сказал Грапин, поклонившись. – Добрый вечер, дядюшка Дэйм.

"И ни единого слова", – подумал он. – "Ни единого слова!"

– А, добрый вечер, кузина Лейла, и вам, кузен Лестер, – поклонился он снова.

Лейла сидела слева от тетушки. Ее золотистые волосы завивались, как медная стружка под токарным станком. Лестер сидел напротив нее, и волосы его торчали во все стороны. они были почти детьми, ему было 14 лет, ей – 16. Дядя Дэйм, их отец ("отец" – что за дурацкое слово!) сидел рядом с Лейлой у боковой ниши, потому что тетушка Роза сказала, что если он сядет во главе стола, ему продует шею из окна. Ох, уж эта тетушка Роза!

Грапин пододвинул к себе свободный стул и сел, поставив локти на скатерть.

– Я должен с вами поговорить, – сказал он. – Это очень важно. Надо кончать с этим делом оно и так уже затянулось. Я влюблен. Да, да, я говорил вам уже. В тот день, когда я заставлял вас улыбаться, помните?

Четыре человека, сидевших за столом, не моргнули глазом и не пошевелились.

Тот день, когда он заставлял их улыбаться Воспоминания нахлынули на Грапина:

Это было две недели назад. Он пришел домой, вошел в столовую, посмотрел на них и сказал:

– Я собираюсь жениться.

Они замерли с таким выражением лиц, как будто кто-то только что выбил окно.

– Что ты собираешься? – воскликнула тетушка.

– Жениться на Алисе Джейн Беллард, – твердо сказал он.

– Поздравляю, – сказал дядюшка Дэйм, глядя на свою жену. – Но я полагаю… А не слишком ли рано, сынок? – он закашлялся и снова и снова посмотрел на свою жену. – Да, да. Я думаю, это немного рано. Я не советовал бы тебе это сейчас.

– Дом в жутком состоянии, – сказала тетушка Роза. – Нам и за год не привести его в порядок.

– Это я слышал от вас и в прошлом году, и в позапрошлом, – сказал Грапин. – В конце концов, это мой дом!