Белва Плейн - Гобелен

• Название: Гобелен
• Автор: Белва Плейн
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-238-X

Найти идеальную возлюбленную невозможно, это все равно, что вздыхать о призраке. Запутавшись в своих привязанностях, герой романа Поль Вернер довольно долго пытается найти выход из этого любовного лабиринта.

---

– Это не имеет смысла.

Наступило молчание. Поль размышлял, что они слишком долго не виделись и не хотят возвращаться назад. По крайней мере, он не хочет.

Поэтому он сказал:

– Я вижу, у тебя полон стол бумаг. Я не должен задерживать тебя.

– Не надо убегать. Я ведь все равно ждала тебя, чтобы сказать тебе кое-что. – Ли нахмурилась. – Что-то я должна сказать тебе.

– Я надеюсь, ничего плохого?

– Мне так не кажется. Но возможно, тебе станет грустно. Я не знаю.

– Ну?

– Хорошо, начну с начала. Я одевала невесту, делала полный гардероб. Девушка выходит замуж за беженца, врача из Вены. И как-то мы разговорились о событиях в Европе, и я упомянула тебя, своего кузена Поля Вернера, который освобождал людей в Германии. Оказалось, что девушке знакомо твое имя.

Сильно забилось сердце. Но Поль молчал и ждал.

– Почему ты не спрашиваешь, кто она?

– Хорошо, я спрошу. Кто она?

– Она Айрис Фридман.

Он знал, что его лицо мгновенно вспыхнуло от жара, поднимающегося из груди. И он промямлил слова, не имеющие значения:

– Э… совпадение.

– Не совсем. У меня самое модное заведение в городе для невест. Все невесты, которые могут себе это позволить, приходят сюда.

В голове стучало. Ей двадцать семь. Долго она выбирала. Она бы не привлекла большинство мужчин. Спокойная и застенчивая… Он помнил глаза, прекрасные, нежные, умные глаза.

– Она… она счастлива?

– О да, вся сияет! Очень сильно влюблена, мне кажется. И ее отец выдает ее очень, очень пышно. – Глаза Ли с любопытством смотрели на Поля. – Я и мать тоже видела. Потрясающая женщина. Очень изысканная.

– Вы говорили обо мне?

– Не с ней. Тот разговор был с Айрис.

– Что она рассказала тебе?

– Не много. Только что она встречала тебя несколько раз, что ты знаешь родителей или знал их.

Ли накрыла своей рукой руку Поля.

– Мне не хотелось причинять тебе боль, воскрешая все это. Я просто подумала, что тебе захотелось бы знать. Она прелестна, Поль, не хорошенькая, но очень изящная, не похожая на других…

– Да, не похожая, я помню.

– Поль… у меня еще сохранилась привычка лезть не в свое дело. Ты все еще гонишься за мечтой? За призраком, который никогда не оживет?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – солгал он.

– Меньше всего на свете я хотела бы причинить тебе боль после всего того, что ты сделал и кем был для меня, но я уже говорила тебе, что ты напрасно тратишь время, и скажу это снова. Ты слышишь меня?

– Я слышу тебя.

– О, мой дорогой, я ведь так хотела тебя! Но ты не взял меня, поэтому я взяла Билла, и это было прекрасно. Мэг цеплялась за того подонка еще долго, хотя ей следовало давно уйти, но сейчас она нашла именно то, что ей нужно. Поэтому я спрашиваю: когда ты начнешь жить?

– Я живу.

– Ты – нет. Ты и Мариан… Поль резко воскликнул:

– Я не могу бросить ее, Ли.

– А кто тебя просит? Есть другие способы… Ты сердишься на меня.

Поль тяжело вздохнул:

– Все в порядке. Я не сержусь.

– Прости меня.

– Я же сказал: все в порядке.

– Хочешь, я расскажу еще об Айрис? Он и хотел, и не хотел.

– Свадьба будет двенадцатого июня в половине пятого в Темпл-Израил.

– Ну, – сказал он, – я могу только надеяться, что у нее жизнь будет лучше, чем…

Он не закончил предложения.

– Чем жизнь ее матери или твоя жизнь? Поль встал:

– Я пойду. Меня ждет Хенни. Давай не будем отдаляться, Ли. Мы должны иногда видеться.

– Конечно. Передай Хенни мою любовь.

Хенни похудела и поседела, но оставаясь такой же энергичной, как прежде, все еще работала в комитете по делам беженцев, число которых в результате войны выросло в сто раз.

– Будь прокляты старики, начавшие войну! – воскликнула она. Ее взгляд остановился на фотографии Хенка: молодое оживленное лицо смотрело из широкой серебряной рамы, несомненно, подарка Ли и, несомненно, единственной ценной вещи в доме.

Молчаливые грустные воспоминания заполнили несколько минут, пока она не прервала молчание с нарочитым оживлением:

– Это не случится снова. На этот раз мир получил последний жестокий урок. Есть Объединенные Нации, и Россия хочет мира не меньше нас. Вместе мы сохраним его.

Поль вспомнил, как Россия заключила пакт с Гитлером, но вслух ничего не сказал. Хенни говорила:

– Мы с тобой много повидали с тех пор, как я читала тебе сказки братьев Гримм.

Поль почувствовал, что уже когда-то она вот так же сидела на том же диване, а под ее ногами был такой же потертый коврик. И он снова окунулся в свое отчаяние из-за Анны перед свадьбой, вспомнил, как умолял Хенни о помощи, о совете, совете, который она дала и которому он не последовал. Комната вдруг стала маленькой, и стены давили. Ему захотелось выйти, ощутить простор и движение.

– Главное – быть занятой, – говорила Хенни. – Сейчас у нас много дел, мы занимаемся людьми, прошедшими лагеря смерти. Я прихожу домой такой усталой, что хватает сил только добраться до постели.

«Прошедшие». Не Йахим, не Элизабет, не Илзе, не Марио.

– Откуда они приезжают?

– Отовсюду. Их согнали в Польшу в лагеря со всей Европы – Германии, Италии, Греции, отовсюду.

– Кто выжил?

– Немногие счастливчики, если их так можно назвать. Несколько молодых людей, которые были рабами на рудниках и умудрились выжить. Несколько инженеров и врачей, которых как-то использовали. Не много.

– Помнишь доктора, о котором я тебе рассказывал… Женщина в Италии с сыном?

– Того, что ты освободил?

– Интересно, может быть, она осталась жива. Хенни всплеснула руками – ее характерный жест.

– Все возможно, Поль, но маловероятно. Напиши мне ее имя, и в понедельник я поищу.

В понедельник к концу долгого дня, в течение которого Поль занимался своими банковскими делами, позвонила Хенни. От волнения ей не хватало воздуха:

– Поль! Я просмотрела все папки и в конце концов наткнулась на списки расселения за пределами Нью-Йорка и, Господи, нашла ее! То же имя. Из Италии попала в Освенцим. Это, должно быть, твоя Илзе!

Он был потрясен:

– Она здесь? В Соединенных Штатах?

– Да. Она здесь уже год. Сначала ее послали в Миннеаполис для переобучения, а сейчас она опять в Нью-Йорке.

– А Марио?

– О нем ничего нет.

– У тебя есть адрес?

– И телефон. Она работает в клинике.

Он бросил трубку, забыв даже поблагодарить Хенни. Отложив лежавшие перед ним документы, он подумал о случайности, непредсказуемости всего. Миллионы, шесть миллионов мертвы, а Илзе жива. И он подумал, вспомнив их несколько пролетевших дней, ветер в горных лесах, глиняную печку в углу, что в других обстоятельствах, не родись они на разных континентах, Илзе, возможно, стала бы единственной для него. Кто мог сказать? Все непредсказуемо, случайно…

И он поднял трубку. Тот же ужас, который владел им перед встречей с Ли несколько дней назад, снова охватил его. Вернуться назад, в потерянное время…

Пауза наступила после того, как он назвал себя.

– О! – сказала она, – я думала, что ты умер.

– Почему, что дало тебе повод…

– Потому что, когда я приехала в прошлом году, я позвонила в твой офис и мне сказали, что ты ушел на войну и не вернулся домой, так что я поняла…

– Нет, нет. Я оставался там потому что, ну, потому что думал, что могу быть полезным, и не чувствовал себя готовым вернуться домой. Но давай лучше говорить о тебе.

– С чего начать? Когда я вышла из лагеря, там был комитет. Нас отмыли, вывели вшей и одели. А потом помогли с документами, так что подошла моя очередь в квоте. После стольких лет, таких страшных лет подошел мой номер.

Поль все-таки спросил:

– А Марио?

– Умер. Нас разделили в поезде. Я больше не видела его.

Обыденность ее слов была ужаснее, чем поток слез. В ушах Поля звенело: «Марио умер. Умер. Умер».

– О, – произнес он, – мне хочется увидеть тебя, Илзе. Когда я могу это сделать? Где?

– Завтра я кончаю рано. Приходи, выпьем кофе. Я живу в Вашингтон-хейтс.

Он почувствовал грусть и гнев одновременно.

– Я буду. В четыре часа.

* * *

На нижних этажах были магазины, прачечная, парикмахерская, мясная лавка и портняжная мастерская, наверху располагались квартиры. Поль поднялся по темной лестнице и позвонил. Она, должно быть, ждала его, потому что дверь открылась сразу.

– Вот и ты. Это действительно ты, – говорила она и обнимала его.

Он прижал ее, успокаивая, гладя по волосам. Когда она отступила, в ее глазах были слезы.

– Ты единственное человеческое существо, оставшееся от прежнего мира! Единственное!

– Больше никого из Европы? Здесь в округе так много из беженцев!

– Но никого из знакомых. Так что, видишь, это было настоящее чудо… – Она вытерла глаза. – Но хватит об этом. Есть кофе, и вчера я испекла струдель. Садись. Я буду через минуту.

Пока она суетилась в кухоньке, он огляделся. В комнате было мало мебели, и то явно подержанная; на окне стояли пышные зеленые растения, ряды книг на полках. За это короткое время она уже начала собирать библиотеку.