Айван Моррис - Благородство поражения. Трагический герой в японской истории

• Название: Благородство поражения. Трагический герой в японской истории
• Автор: Айван Моррис
• Издательство: Серебряные нити
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-89163-003-6

Книга А.Морриса — это сборник новелл из японской истории, посвященных людям, которые доказали «что в жизни существует нечто гораздо более значимое, чем материальное изобилие и преследование собственных эгоистических интересов». Этот трагический образ обреченного на поражение героя, демонстрирующего величие духа в безвыходной ситуации, является частью великой древневосточной культуры.

---

Самым многообещающим из морских вооружений камикадзе были пятнадцатиметровые управляемые торпеды, известные под названием «Кайтэн». Близкий прототип летающих вишневых лепестков («Оока»), они перевозились на подлодках-носителях по четыре, или по шесть и выпускались на небольшом расстоянии от цели. Пилот управлял ей с помощью маленького перископа и старался поразить корабль боеголовкой с тремя тысячами фунтов тринитротолуола. Соединения, использовавшие «Кайтэн», название которых происходило от старого слова, означавшего «исправить неблагоприятную ситуацию одним единственным ударом», были весьма удовлетворены действиями людей вице-адмирала Ониси на Филиппинах. Хотя для пилота была предусмотрена возможность катапультироваться до столкновения с целью, эта предохраняющая возможность являлась чисто теоретической, и шансы рулевого выжить были такими же, что и у его коллеги-пилота.[799]

Отправка подлодок-носителей с торпедами, управляемыми людьми, сопровождалась такими же церемониями и теми же эмоциями, что и вылет воздушных камикадзе с авиабаз. Когда большие субмарины начинали медленно двигаться в открытое море, десятки моторных лодок и катерков, украшенных знаменами с патриотическими лозунгами, плыли рядом, провожая их до выхода из гавани.[800] Сидевшие в суденышках размахивали флагами с изображением встающего солнца и хором скандировали одно за другим имена пилотов «Кайтэн», как последнее прощание; выкрикнув их все они начинали перечень героев сначала, и этот странный хор продолжал звучать, пока подлодка не скрывалась из виду. Одновременно молодые офицеры, втиснутые в торпедные кабинки, высовывали из люков свои головы, обмотанные белыми полотнами и, когда выкрикивались их имена, кланялись и в знак признательности взмахивали своими мечами.

Когда подлодка-носитель погружалась и ложилась на курс, пилоты «Кайтэн» проводили время с обычной командой, наблюдая за навигационными процедурами и часто предлагая помощь — такие предложения практически всегда отклонялись, поскольку такая работа считалась недостойной «живых богов».[801] Незадолго до того, как они приближались к месту расположения целей, капитан подлодки приглашал пилотов к скромному столу и предлагал им обычное сакэ. Когда приходило время занимать места в торпедах, старший пилот обычно говорил короткую речь, благодаря капитана за то, что он благополучно доставил их к месту назначения, желая ему и команде долгой жизни и доброй удачи.[802]

В ночь на 11 января 1945 года капитан огромной лодки I-58, одной из входивших в группу шести субмарин — носителей «Кайтэн», двигавшихся на полном ходу в надводном положении, сообщил пилотам-самоубийцам, что они приближаются к цели — американским кораблям у острова Гуам.[803] Когда они закончили свой последний церемониальный завтрак и обменялись словами прощания, двое из пилотов поднялись на палубу и втиснули себя в сигарообразные гробы. Вскоре после одиннадцати вдалеке замаячил темный силуэт Гуама, все люки были задраены и лодка погрузилась. В два часа утра двое оставшихся пилотов пролезли специальным лазом в свои «Кайтэн» и закончили приготовления к атаке. Теперь все переборки были задраены, и единственной оставшейся связью между пилотами и подлодкой была телефонная линия. В три часа, перед выпуском «Кайтэн» № 1, пилот крикнул в телефон свои последние слова: «Да здравствует император!» Затем линия прервалась, и наступила полная, тишина. Одна за другой были быстро выпущены оставшиеся «Кайтэн», в то время, как подлодка-носитель оставалась на глубине. Вскоре ее обитатели услыхали ужасный грохот, и капитан скомандовал немедленное всплытие. Несколько часов они курсировали вокруг, но не обнаружили никаких признаков поражения американских кораблей, — вероятно, одна из «Кайтэн» взорвалась «сама собой».[804] Также, они не смогли узнать, что произошло с остальными тремя торпедами. После нескольких часов бесплодных поисков субмарине была приказано возвращаться в Японию. Печальные результаты совместной операции стали известны лишь через несколько дней, когда оказалось, что все пилоты «Кайтэн» потеряли свои_ жизни, не поразив ни одного американского корабля; и что еще хуже — одна из лодок-носителей была потоплена по пути домой со всей командой на борту.

Несмотря на многообразие и изобретательность, морские суда-самоубийцы «не обязательно давали повод для оптимизма», и, хотя их и продолжали использовать до самого конца, все больший перевес стала получать тактика воздушных действий, представлявшаяся в целом более перспективной. Среди многих эксцентричных разновидностей летательных аппаратов, сконструированных исключительно в самоубийственных целях, лишь «вишневые лепестки» (Оока) были использованы в реальных сражениях, но изобретались и даже начинали строиться многие другие. В состоянии нехватки (а иногда — отсутствия) практически всех необходимых материалов, экономия всегда ставилась во главу угла, и некоторые «штуковины», собранные бог знает из чего и представленные в качестве кандидатов для самоубийственных миссий, предстают до абсурдного примитивными. Цуруги («Меч»), к примеру, представлял собой хрупкий деревянный моноплан, нагруженный тысячефунтовой бомбой и сконструированный так, чтобы немедленно после взлета пилот мог нажать кнопку и отделить шасси, теперь ему ненужные, чтобы их можно было присоединить к следующему самолету.[805]

Одно из Специальных Ударных подразделений, о котором известно очень мало, было сформировано в самом конце войны в ответ на предполагавшуюся оккупацию главных японских островов американцами.[806] Небольшие аппараты одноразового использования, нагруженные мощной взрывчаткой, предполагалось катапультировать с гор и направлять сидящими в них пилотами во вражеские корабли, которые к тому времени пробились бы во Внутреннее Японское море и другие территориальные воды страны. Основные тренировки происходили на вершине горы Хиэй — буддийской святыни рядом с Киото. Из столь несоответствовавшего происходившему места были выселены почти все проживавшие там монахи, а монастыри и кельи превращены в жилища для пилотов-самоубийц. Поскольку военные действия закончились без вторжения, ни один из этих молодых людей не смог применить на практике свой опыт,

В марте 1945 года, когда война входила в заключительную фазу, тактика и психология самоубийств потеряли свой «особенный» характер и были приняты в качестве основного метода японской обороны.[807] В соответствии с предсказанием вице-адмирала Ониси, камикадзе, ассоциировавшиеся сперва прежде всего с имперским флотом, теперь стали основой всех вооруженных сил и, по мере того, как в обычных действиях поражение следовало за поражением, почти во всех оставшихся подразделениях на Тихом океане тактика камикадзе была использована в той или иной форме. Японские военные операции приняли особо широкий самоубийственный характер после вторжения на Окинаву. Оборонительные рубежи на Октаве остались последней защитной линией перед вторжением на японские острова, и их оборона носила принципиальный характер, — стоял вопрос, останется ли Япония независимой страной. Когда наконец 1 апреля американцы начали наступление, они встретили на удивление слабое сопротивление обычных сил; вместо этого имперские войска — наземные, морские и воздушные — почти исключительно приняли самоубийственные методы, так что Окинава, последняя важная ставка Японии в войне, стала целиком и полностью ассоциироваться с камикадзе. Основной их эмблемой был герб Масасигэ — цветок хризантемы.

Раньше имперская армия, вероятно из-за традиционного соперничества с флотом, с недоверием смотрела на организовывавшиеся там операции камикадзе, однако теперь и они поспешили взять их на вооружение. В марте были сформированы особые штурмовые группы в военно-воздушных силах и впервые использованы в обороне Окинавы. Наиболее драматичными были самоубийственные атаки, которыми пехота пыталась сдержать американское наступление. Тысячи солдат стали «живыми гранатами»; отбросив всякий инстинкт самосохранения, они бросались на врага. Когда наконец стало ясно, что никакая решимость и никакое самопожертвование не смогут предотвратить успехов американцев, оборонявшиеся убивали себя из ружей или подрывали гранатами, чтобы не подвергаться риску пленения. В одном из запомнившихся случаев, вскоре после падения столицы, японская делегация просила американцев прекратить огонь и дать офицерам возможность совершить харакири в соответствии с традиционным ритуалом.[808] Последними из многих тысяч самоубийств на Окинаве были совершенные двумя командующими генералами: Усидзима и Тё, чьи харакири 22 июня послужили символическим концом долгого сражения. Крепость была взята, ее защитники уничтожены, но они ни разу не унизились до капитуляции.