Айван Моррис - Благородство поражения. Трагический герой в японской истории

• Название: Благородство поражения. Трагический герой в японской истории
• Автор: Айван Моррис
• Издательство: Серебряные нити
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-89163-003-6

Книга А.Морриса — это сборник новелл из японской истории, посвященных людям, которые доказали «что в жизни существует нечто гораздо более значимое, чем материальное изобилие и преследование собственных эгоистических интересов». Этот трагический образ обреченного на поражение героя, демонстрирующего величие духа в безвыходной ситуации, является частью великой древневосточной культуры.

---

Был один ремонтник, который непременно тщательнейшим образом чистил и полировал кресло пилота в каждом самолете камикадзе, какой ни обслуживал. По его суждению, кресло было для пилота гробом, и в этом смысле на нем не должно было быть ни пятнышка. Один из тех, кому была оказана эта услуга, так приятно удивился, что позвал и поблагодарил своего благодетеля, сказав, что чистота в самолете очень много для него значит. Глаза ремонтника помутнели от слез и, не будучи в состоянии что-либо сказать, он бежал рядом с самолетом, выруливавшим на дорожку, держасъ рукой за плоскость крыла.

После того, как пилоты прощально взмахивали рукой со своих мест, самолеты быстро, один за другим взлетали. Обычный состав атакующей группы камикадзе был следующим: три самолета-самоубийцы, один истребитель сопровождения и один «оценочный» самолет. Обязанностью сопровождения было охранять пилотов-самоубийц от вражеских перехватчиков всеми возможными способами, включая всяческие увертки и пируэты, и довести их в целости до цели. Пока атакующие не приближались к американским кораблям, заряды не ставились на боевой взвод с тем, чтобы пилоты, не нашедшие своей цели, смогли вернуться на базу и подождать благоприятной возможности, однако позже в ходе войны, была снята даже эта теоретическая возможность остаться в живых, поскольку, как правило, взрыватели ставились на боевой взвод сразу же после взлета, и самолеты не могли приземлиться, не взорвавшись.[784]

Приближаясь к своим целям, атакующие разбрасывали в воздухе фольгу, чтобы создать помехи работе вражеских радаров, а затем вытаскивали чеку, после чего начинали вращаться бомбовые пропеллеры.[785] Когда корабли были уже хорошо видны, ведущий пилот делал небольшой) вираж, поднимал руку и давал сигнал: «Все самолеты — в атаку!» Каждый определял свою цель и атаковал — либо с очень большой, либо с очень малой высоты.[786] Стараясь вести / самолет как можно аккуратнее, он целился в самую уязвимую часть корабля. Для тех удачливых пилотов, чьей целью были авианосцы, желательно было попасть в подъемник на летной палубе, однако такая точность была чрезвычайно редкой.

Смерть наступала мгновенно, в момент удара, когда и самолет, и пилот исчезали в могучем взрыве. Это было яркое пламя славы, «великолепная смерть» (риппа-на си), о которой они столь часто писали в своих письма и дневниках. Однако, реальные земные последствия были далеко не столь красивы. Типично мрачная картина после атаки наблюдалась на борту легкого крейсера «Монпейе», который утром 27 ноября 1944 года стал целью не менее чем восьми самолетов камикадзе из Мабалаката, однако каким-то образом умудрился остаться наплаву. Как только была дана команда «отбой», экипаж приступил к неприятным обязанностям по очистке палубы.

После того, как моряки сбросили за борт груду металла, оставшегося от атаковавших корабль самолетов, они принялись поливать палубы из брандспойтов и вскоре вода стала красной от крови. То там, то здесь они находили ошметки плоти и другие останки тел японских пилотов, — языки, обрывки черных волос, куски мозга, руки, ногу. Один из моряков торжествуя отрубил палец и снял кольцо. Вскоре палубы очистились.

В то же время самолеты эскорта, сделав все, что они могли, для успешного выполнения задания, пытались вернуться на базу сквозь шквал заградительного огня, уходя от преследования перехватчиков. Детальный отчет о проделанном немедленно отсылался с базы главнокомандующему морским соединением, который, вне зависимости от результатов, представлял погибших пилотов к следующему воинского званию.[787] С западной точки зрения такие посмертные почести могут показаться несколько неудовлетворительной формой компенсации за отданную жизнь, особенно если учитывать, что никто из камикадзе до этого не получал никаких наград или повышений. Однако для молодых людей сознание того, что после смерти они будут официально признаны, утверждало их в героическом статусе и, без сомнений, служило в качестве дополнительного побудительного мотива в их последние часы.

Вылеты камикадзе с Мабалакага и других аэродромов на Филиппинах продолжались до января 1945 года, покуда не осталось ни одного действующего самолета. С 26 октября па б января рейды проходили ежедневно; всего в воздух поднялось около пятисот самолетов-самоубийц. Оставшиеся в живых пилоты пребывали в глубочайшем отчаянии, поняв, что больше вылетов не будет, и теперь им придется в качестве обычных пехотинцев всего лишь сражаться в арьергардных боях в горах. Однако, утром шестого числа оказалось, что ремонтные команды, работая всю ночь напролет, подбирая кусочки и остатки из того, что валялось вокруг летного поля, смогли каким-то чудом собрать пять самолетов «Зеро». Капитан Накадзима, на чью долю выпала незавидная обязанность отбирать пилотов для этого последнего вылета, вспоминал:

Ввиду особых обстоятельств, теперь, когда 201-е воздушное соединение практически перестало существовать… вместо того, чтобы просто назначить пилотов на этот день… я решил вызвать добровольцев. Я приказал всем пилотам собраться перед укрытием. Когда они собрались, я обратился к ним, описал наше положение и рассказал, у какую великолепную работу проделала ремонтная команда, подготовив пять дополнительных самолетов,

«Их состояние далеко не блестяще, — заметил я. — Собственно, два из них не могут J нести 250-килограммовые бомбы, поэтому их снарядили двумя 30-килограммовыми… С отправкой этих самолетов для нас закончится сражение в воздухе, и все мы продолжим действия в полевых войсках. Планируя эту последнюю особую атаку, я хотел бы узнать ваши пожелания.»

Тут я замолчал, давая им время подумать. Когда стало ясное, что они осознали сказанное, я продолжил: «Тот, кто желает добровольно принять участие в сегодняшней вылете — поднять руки.»

Я еще не успел договорить до конца, как все до единого подняли руки высоко в воздух и каждый выкрикнул: «Здесь!», сделав шаг вперед… Я сделал глубокий вздох и постарался придать своему лицу нахмуренный вид, чтобы скрыть переполнявшие меня эмоции.

«Поскольку все вы так хотите полететь, мы прибегнем к обычной процедуре назначения. Разойдись!»

Когда я повернулся, чтобы войти в укрытие, несколько пилотов подбежали и, хватая меня за руки и рукава, говорили: «Пошлите меня! Пожалуйста, пошлите меня! Пошлите меня!» Я обернулся и крикнул: «Каждый хочет полететь. Не будьте такими эгоистами!»

Это заставило их замолчать, и я зашел в укрытие, чтобы посоветоваться с командующим воздушным соединением относительно составления этого последнего списка.

У нас не было различия во мнении относительно того, кто возглавит это отряд. Не так давно лейтенант Накано был госпитализирован в Маниле с туберкулезом. Выйдя из больницы, он сказал мне: «Сейчас я выздоровел, однако нет гарантий, что не будет рецидива. Если бы я излечился навсегда, я бы мог ждать своей очереди в установленном порядке. Однако, если болезнь вернется, для меня больше не будет шанса вернуться на службу. Поэтому пожалуйста, пошлите меня на задание при первой же возможности.»

Помня о его просьбе, я собирался отправить его в полет на короткое расстояние, чтобы его силы сохранились до конца. Данное задание не должно было быть особенно затяжным, и это был последний шанс. Учитывая все эти факторы, я решил, что Накано является идеальным человеком на должность командира отряда…

Все это время продолжались вражеские налеты, и мы почти не могли выйти из укрытий. Корабли противника просто кишели в заливе Лингае; высадка должна была произойти с минуты на минуту.

Готовясь к отправке (порядковый номер 1645), с пяти самолетов, спрятанных в разных местах поблизости от аэродрома Мабалакат, сняли камуфляж и прогрели моторы. Столь тщательно и с энтузиазмом проводившиеся тренировки оказались полезными. Пилоты двигались быстро. Как только покатился первый самолёт, за ним сразу же последовали остальные.

Летное поле было испещрено воронками от бомб, однако, следя за сигналами, которые я подавал руками, самолеты были умело выведены на стартовую позицию. Когда я взмахнул правой рукой, командуя взлет, лейтенант Накано приподнялся в кресле и закричал: «Командир Накадзима! Командир Накадзима!»

Испугавшись, что у него что-то не в порядке, я подбежал к его самолету, узнать о неполадках. На его лице была широкая улыбка, когда он прокричал: «Спасибо вам, командир, большое спасибо…» Понимая; что в любой момент могут появиться вражеские самолеты, и что терять нельзя ни секунды, я, не говоря ни слова, дал команду взлетать.

Самолет Накано с ревом устремился вперед. Когда со мной поравнялся второй самолет, его мотор на мгновение сбросил обороты, и пилот крикнул: «Командир! Командир!» Я. яростно махал ему, чтобы он быстрее взлетал, но сквозь шум донеслись его прощальные слова: «Спасибо за то, что вы выбрали меня. Я притворился, что не слышу этого, но слова разрывали мне сердце.