Константин Бальмонт - Горящие здание. Лирика современной души

• Название: Горящие здание. Лирика современной души
• Автор: Константин Бальмонт
• Жанр: Поэзия

---

Как пропасть горная, на склоне поворота,

Меня баюкает, и вкрадчиво зовет,

Туманом огненным окутан небосвод,

Мой разум чувствует, что мне, при виде крови,

Весь мир откроется, и все в нем будет внове,

Смеются маки мне, пронзенные лучом…

Ты слышишь, предок мой? Я буду палачом!

Я СБРОСИЛ ЕЕ

Я сбросил ее с высоты,

И чувствовал тяжесть паденья.

Колдунья прекрасная! Ты

Придешь, но придешь — как виденье!

Ты мучить не будешь меня,

А радовать страшной мечтою,

Создание тьмы и огня,

С проклятой твоей красотою!

Я буду лобзать в забытьи,

В безумстве кошмарного пира,

Румяные губы твои,

Кровавые губы вампира!

И если я прежде был твой,

Теперь ты мое привиденье,

Тебя я страшнее — живой,

О, тень моего наслажденья!

Лежи искаженным комком,

Обломок погибшего зданья.

Ты больше не будешь врагом…

Так помни, мой друг: До свиданья!

СКИФЫ

Мы блаженные сонмы свободно кочующих Скифов,

Только воля одна нам превыше всего дорога.

Бросив замок Ольвийский с его изваяньями грифов,

От врага укрываясь, мы всюду настигнем врага.

Нет ни капищ у нас, ни богов, только зыбкие тучи

От востока на запад молитвенным светят лучом.

Только богу войны темный хворост слагаем мы

                                         в кучи,

И вершину тех куч украшаем железным мечом.

Саранчой мы летим, саранчой на чужое нагрянем,

И бесстрашно насытим мы алчные души свои.

И всегда на врага тетиву без ошибки натянем,

Напитавши стрелу смертоносною желчью змеи.

Налетим, прошумим, и врага повлечем на аркане,

Без оглядки стремимся к другой непочатой стране.

Наше счастье — война, наша верная сила —

                                      в колчане,

Наша гордость — в незнающем отдыха быстром

                                           коне.

В ГЛУХИЕ ДНИ ПРЕДАНИЕ

В глухие дни Бориса Годунова,

Во мгле Российской пасмурной страны,

Толпы людей скиталися без крова,

И по ночам всходило две луны.

Два солнца по утрам светило с неба,

С свирепостью на дольный мир смотря.

И вопль протяжный «Хлеба! Хлеба!

                             Хлеба!»

Из тьмы лесов стремился до царя.

На улицах иссохшие скелеты

Щипали жадно чахлую траву,

Как скот, озверены и неодеты,

И сны осуществлялись наяву.

Гроба, отяжелевшие от гнили,

Живым давали смрадный адский хлеб,

Во рту у мертвых сено находили,

И каждый дом был сумрачный вертеп.

От бурь и вихрей башни низвергались,

И небеса, таясь меж туч тройных,

Внезапно красным светом озарялись,

Являя битву воинств неземных.

Невиданные птицы прилетали,

Орлы парили с криком над Москвой,

На перекрестках, молча, старцы ждали,

Качая поседевшей головой.

Среди людей блуждали смерть и злоба,

Узрев комету, дрогнула земля.

И в эти дни Димитрий встал из гроба,

В Отрепьева свой дух переселя.

ОПРИЧНИКИ

Когда опричники, веселые, как тигры,

По слову Грозного, среди толпы рабов,

     Кровавые затеивали игры,

     Чтоб увеличить полчище гробов,—

Когда невинных жгли и рвали по суставам,

Перетирали их цепями пополам,

     И в добавленье к царственным забавам,

     На жен и дев ниспосылали срам,—

Когда, облив шута горячею водою,

Его добил ножом освирепевший царь,—

     На небесах, своею чередою,

     Созвездья улыбалися как встарь.

Лишь только эта мысль в душе блеснет случайно,

Я слепну в бешенстве, мучительно скорбя

     О, если мир — божественная тайна,

     Он каждый миг — клевещет на себя!

СМЕРТЬ ДИМИТРИЯ КРАСНОГО ПРЕДАНИЕ

Нет, на Руси бывали чудеса,

Не меньшие, чем в отдаленных странах

К нам также благосклонны Небеса,

Есть и для нас мерцания в туманах.

Я расскажу о чуде старых дней,

Когда, опустошая нивы, долы,

Врываясь в села шайками теней,

Терзали нас бесчинные Монголы.

Жил в Галиче тогда несчастный князь,

За красоту был зван Димитрий Красный.

Незримая меж ним и Небом связь

В кончине обозначилась ужасной.

Смерть странная была ему дана.

Он вдруг, без всякой видимой причины,

Лишился вкуса, отдыха и сна,

Но никому не сказывал кручины.

Кровь из носу без устали текла.

Быть приобщен хотел Святых он Тайн,

Но страшная на нем печать была:

Вкруг рта—все кровь, и он глядел—как Каин.

Толпилися бояре, позабыв

Себя — пред ликом горького злосчастья.

И вот ему, молитву сотворив,

Заткнули ноздри, чтобы дать причастье.

Димитрий успокоился, притих,

Вздохнув, заснул, и всем казался мертвым.

И некий сон, но не из снов земных,

Витал над этим трупом распростертым.

Оплакали бояре мертвеца,

И крепкого они испивши меда,

На лавках спать легли. А у крыльца

Росла толпа безмолвного народа.

И вдруг один боярин увидал,

Как, шевельнув чуть зримо волосами,

Мертвец, покров содвинув, тихо встал,—

И начал петь с закрытыми глазами.

И в ужасе, среди полночной тьмы,

Бояре во дворец народ впустили.

А мертвый, стоя, белый, пел псалмы,

И толковал значенье Русской были.

Он пел три дня, не открывая глаз,

И возвестил грядущую свободу,

И умер как святой, в рассветный час,

Внушая ужас бледному народу.

СКОРПИОН СОНЕТ

Я окружен огнем кольцеобразным,

Он близится, я к смерти присужден,—

За то, что я родился безобразным,

За то, что я зловещий скорпион.

Мои враги глядят со всех сторон,

Кошмаром роковым и неотвязным,—

Нет выхода, я смертью окружен,

Я пламенем стеснен многообразным.

Но вот, хоть все ужасней для меня

Дыханья неотступного огня,

Одним порывом полон я, безбольным.

Я гибну. Пусть. Я вызов шлю судьбе.

Я смерть свою нашел в самом себе.

Я гибну скорпионом — гордым, вольным.

«Я люблю далекий след — от весла…»

Я люблю далекий след — от весла,

Мне отрадно подойти — вплоть до зла,

И его не совершив—посмотреть,

Как костер, вдали, за мной—будет тлеть.

Если я в мечте поджег — города,

Пламя зарева со мной—навсегда.

О, мой брат! Поэт и царь — сжегший Рим!

Мы сжигаем, как и ты—и горим!

АНГЕЛЫ ОПАЛЬНЫЕ

Кажусь святым, роль дьявола играя. 

                    Ричард Третий

АНГЕЛЫ ОПАЛЬНЫЕ

Ангелы опальные,

Светлые, печальные,

Блески погребальные

Тающих свечей;—

Грустные, безбольные,

Звоны колокольные,

Отзвуки невольные,

Отсветы лучей —

Взоры полусонные,

Нежные, влюбленные,

Дымкой окаймленные,

Тонкие черты,

То мои несмелые,

То воздушно-белые,

Сладко онемелые,

Легкие цветы.

Чувственно — неясные,

Девственно — прекрасные,

В страстности бесстрастные,

Тайны и слова;—

Шорох приближения,

Радость отражения,

Нежный грех внушения,

Дышащий едва;—

Зыбкие и странные,

Вкрадчиво-туманные,

В смелости нежданные,

Проблески огня,—

То мечты, что встретятся

С теми, кем отметятся,

И опять засветятся

Эхом для меня!

СЛОВА ЛЮБВИ

Слова любви, несказанные мною,

В моей душе горят и жгут меня.

О, если б ты была речной волною,

О, если б я был первой вспышкой дня!

Чтоб я, скользнув чуть видимым сияньем,

В тебя проник дробящейся мечтой,—

Чтоб ты, моим блеснув очарованьем,

Жила своей подвижной красотой!

ХЛОПЬЯ ТУМАНА

Можно вздрогнуть от звука шагов,

Не из чувства обмана,

А из жажды остаться вдвоем в нетревожимом

                                   счастии снов,