Константин Бальмонт - Птицы в воздухе. Строки напевные

• Название: Птицы в воздухе. Строки напевные
• Автор: Константин Бальмонт
• Жанр: Поэзия

---

Ты горишь, и лучисто твое постоянство,

Бледноликого жарко пьянишь вовлеченьем в легенду

                                          страстей,

Ты горишь, ты горишь без конца,

Ты поешь, и рождаются струны,

И поют, и колдуют сердца,

И красиво блаженство лица,

И влюбленность есть праздник души, праздник

                           свадьбы, сверкающе-юный.

Солнце, о, Солнце, ты Бог золотой,

Дай чарования снова и снова,

Хмеля еще, горячо-золотого,

Дай мне упиться твоею мечтой.

Солнце, я твой, все прошел я обманы,

Все миновал я круги,

Солнце, возьми меня в горные страны,

Солнце, сожги!

У МАЙСКИХ РАЗВАЛИН

Еще не погасла Луна,

Но светит румянцем рассвет.

И ярко Венера видна,

Царица блестящих планет.

Созданья великих веков,

Застыли руины Уксмаль.

Воздушны края облаков,

Безбрежна пустынная даль.

Здесь жили когда-то цари,

Здесь были жрецы пирамид.

Смотри, о, мечтанье, смотри,

Здесь жемчуг легенды горит.

Здесь чудится памятный стих

О сне, что в столетьях исчез.

Пропел, и, изваян, затих,

Под тройственным светом Небес.

В безгласьи седеющих плит

Узорные думы молчат.

И только немолчно звучит

Стоустое пенье цикад.

ИЗУМРУДНАЯ ПТИЦА

В Паленке, меж руин, где Майская царица

Велела изваять бессмертные слова,

Я грезил в яркий зной, и мне приснилась птица

Тех дней, но и теперь она была жива.

Вся изумрудная, с хвостом нарядно-длинным,

Как грезы  крылышки, ее зовут Кветцаль.

Она живет как сон, в горах, в лесу пустынном,

Чуть взглянешь на нее — в душе поет печаль.

Красива птица та, в ней вешний цвет наряда,

В ней тонко-нежно все, в ней сказочен весь вид.

Но как колодец — грусть ее немого взгляда,

И чуть ей скажешь что — сейчас же улетит.

Я грезил. Сколько лет, веков, тысячелетии,

Сказать бы я не мог — и для чего считать?

Мне мнилось, меж могил, резвясь, играют дети,

И изумруд Кветналь не устает блистать.

Гигантской пеленой переходило Море

Из края в край Земли, волной росла трава.

Вдруг дрогнул изумруд, и на стенном узоре

Прочел я скрытые в ваянии слова:—

«О, ты грядущих дней! Коль ум твой разумеет,

Ты спросишь: Кто мы?— Кто? Спроси зарю, поля,

Волну, раскаты бурь, и шум ветров, что веет,

Леса! Спроси любовь! Кто мы? А! Мы — Земля!»

ОРХИДЕЯ

Я был в тропических лесах,

Я ждал увидеть орхидеи.

О, эти стебли точно змеи,

Печать греха на лепестках.

Того, что здесь грехом зовется,

Во мгле мещанствующих дней.

О, гроздья жадных орхидей,

Я видел, как ваш стебель вьется.

В переплетенности стволов

Друг друга душащих растений,

Среди пьянящих испарений,

Я рвал любовный цвет грехов.

Склонись над чашей поцелуйной,

В раскатном рокоте цикад,

Вдыхал я тонкий сладкий яд,

Лелейпо-зыбкий, многоструйный.

Как будто чей-то нежный рот,

Нежней, чем бред влюбленной феи,

Вот этот запах орхидеи

Пьянит, пьянит, и волю пьет.

ЗЕРКАЛО

Я зеркало ликов земных

И собственной жизни бездонной.

Я все вовлекаю в свой стих,

Что взглянет в затон углубленный.

Я властно маню в глубину,

Где каждый воздушно-удвоен,

Где вес причащаются сну,

Где даже уродливый строен.

Тяжелая поступь живых,

Пред глубью меняясь, слабеет,

Радение сил неземных

Незримо, но явственно реет.

Душа ощущает: «Тону»,

Глаза удивляются взору.

И я предаю тишину

Запевшему в вечности хору.

ЗМЕИНОЕ ОТРОДЬЕ

У Тифона на плечах

Сто голов дракона.

Много блесков в их очах,

Дышит рев, и дышит страх,

На плечах Тифона.

Чу, мычания быка,

Свист стрелы летящей,

Глотка львиная громка,

Пес рычит изподтишка,

Вот завыл, грозящий.

С оживленных этих плеч

Все Тифону видно,

Столкновенье вражьих встреч,

Он ведет с женою речь,

Слушает Ехидна.

Горго-сын к нему склонен,

Соучастник в хоре,

И шуршит семья Горгон,

Двестиглазый лик Дракон,

Свисты змей на море.

НА ПИРАМИДЕ УКСМАЛЬ

Свободна воля человека,

Разгульно бешенство страстей.

Спроси безумного Ацтека,

Спроси о цвете орхидей.

О том, как много вспышек жадных

Среди тропических лесов.

О жатвах мира, странных, страдных,

Под гром небесных голосов,

Непостижимые изломы

В сердцах жрецов и палачей,

Разрывы, молнии, и громы,

И кровь, хмельная от лучей.

И кровь, и кровь, своя, чужая,

На высях стройных пирамид.

Где, светоч бездн, доныне, злая

Агава, хищный цвет, горит.

ПОД ТЕНЬЮ КРЫЛЬЕВ

Весьма давно, Отцы людей

В Стране Зеленых Елей были,

Весьма давно, на утре дней,

Смуглились лица всех от пыли.

Вапанэлева был вождем,

Людей сплотил он в диком крае,

Он Белым-Белым был Орлом,

Он был владыкой целой стаи.

Они пришли на Остров Змей,

И отдохнули там на склонах,

Весьма давно, на утре дней,

Пришли на Остров Змей Зеленых.

И каждый был бесстрашный муж,

И зорок был, и чуток каждый,

То было Братство Дружных Душ,

Проворных душ, томимых жаждой.

Вапанэлева первым был,

Но в Небе скрылся Белокрылый,

За ним царем был Колливил,

Красиволикий, мощь над силой.

И Змеи с жалами пришли

Нагроможденьем изумруда,

Но растоптал их всех в пыли,

Свершил Красиволикий чудо.

Но так как Небо — красота,

Красиволикий скрылся в тучах.

И сонмы к нам иных Могучих

Спустились с горного хребта.

Янотови, Свершитель правый,

И Птица Снежная, Чилиль,

И много их, венчанных славой,

И много их, чье имя — быль.

Когда владыки отходили,

Царя сменял достойный царь,

Черед давала сила силе,

И было вновь, как было встарь.

Восточный край был Краем Рыбы,

Закатный край был Край Озер,

И все мельчайшие изгибы

В горах и в Море видел взор.

Малейший звук был жив для слуха,

Считались дальние шаги,

К родной земле прижавши ухо,

Мы точно знали, где враги.

Под тенью крыльев мы ходили,

Средь говоривших нам стеблей.

Тот сон горел в великой были,

Весьма давно, в потоке дней.

КОЛДУН

Тяжел он не был, но высок,

Был полон дум он безответных,

И звался между Красноцветных,

Колдун, глядящий на Восток.

Он не писал узорных строк,

Он не чертил иероглифов,

Но много он оставил мифов,

Колдун, глядевший на Восток.

И он теперь от нас далек,

Но, если возникает тайна,

Мы знаем, был он не случайно,

Колдун, глядевший на Восток.

И если молвишь ты намек,

В котором сердце сердца дышит,

Он здесь, мы знаем, нас он слышит,

Колдун, глядящий на Восток.

ВОЖДИ КРАСНОЦВЕТНЫХ

Один звался — Любимый,

Он строил города,

Другой был — Скрытый в дымы,

А третий был — Звезда.

Глядящий прозорливо,

Могучий Волк племен,

При нем взрастала нива,

Хотя был хищник он.

Немая Память, Цельный,

Ныряющий до дна,

Зеленоглаз Свирельный,

Знамена-имена.

Лазоревая Птица,

Захватистая Рысь,

Весельщик вод, Зарница,

Как Боги вы сошлись.

Ступающий безгласно,

Поющая Змея,

Вы, мыслившие страстно,

Вы, ласка бытия.

ПЕРИСТЫЙ ПЕРСТЕНЬ

Колибри, малая Жар-Птица,

Рожденье Воздуха и грез,

Крылато-быстрая зарница,

Цветная лакомка мимоз.

Ты нежный перстень, ожерелье,

Перистый венчик, золотой,

На свадьбе вольного веселья

С воздушно-пряною мечтой.

Колибри, малая Жар-Птица,