Евгений Харин - Zвуки Времени

• Название: Zвуки Времени
• Автор: Евгений Харин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

"бандитскую малину" ворвалась милиция с автоматами. Пашку слегка побили и подержали в кутузке. Несколько зим после этого его черная косматая башка без шапки в любой мороз еще мелькала в городе.

Промозглой осенью 77 года во время прогулки по Бродвею, Чиж познакомил меня с вертлявым парнишкой. Это был тогда еще школьник

Саша Кисляков. В фойе "Авроры" Кисляк вытащил из пакета пачку потрепанных пластов, на одном из которых красовался экс битл с красной розой в зубах. Кисляк – ласково называемый Чижом Сын, за что в ответ получал развалистое "О-тэц!", – перепродавал все более-менее дефицитное из того, что попадало в его руки. Видимо, сказывалась цыганская кровь, полученная от отца. Весной он уговорил мать взять в кредит сроком на год за 1086 рублей лучший на тот момент проигрыватель "Электроника-Д1-01". Чиж привел меня оценить звучание.

Было ново, непривычно, но не плохо. После этого я подновил свой комплект, купив колонки Video Ton венгерского производства. Их долго не брали в "Культтоварах" из-за цены и не внушительного вида, но все оправдалось мягкостью звучания.

Любителем несоветской музыки считался Тимур – симпатичный татарин интеллигентного вида, с атлетической фигурой. Всегда хорошо одетый в импортное, он выделялся среди молодежи. В то время у меломанов был популярен Elton John с его "Captain Fantastic" и "Желтой кирпичной дорогой" – двойник лежал у Тимура, но он с ним ни за что не расставался. Однажды я был у него дома, менялись дисками. За Boney

M. 77-го он дал мне двух битлов. Это был первый появившийся в городе образец музыки в стиле диско. Я взял его у Саши Фукалова, привозившего кое-что для себя из Кирова. Диск ему не понравился, а я сделал с него много записей всем желающим – раскрутил. В комнате у

Тимура дверцы шкафов изнутри были оклеены девицами из журналов, а на книжной полке восседал веселенький барельефчик Ленина. "А это зачем?" – искренне удивился я, – "Ну, мало ли кто придет…" Тимур работал на "Белке" в сырейном цехе, самом грязном, со смрадным воздухом. Платили там 200 р.

В декабре, первым из моих новых друзей, женился Изегов, я включал музыку на его свадьбе в столовой у Педучилища. Сергей интересовался музыкой, позднее сам приобрел аппаратуру и диски. Сообща мы развивались в этом и во многих других направлениях. С женой Галей они тогда жили в полуподвальном этаже старого дома на Вятской. За продольное расположение комнат-отсеков я в шутку называл их жилище подводной лодкой. На печке Галина рука изобразила красками звездолет в форме гитары – обложку альбома группы Boston. Галю по распределению после техникума прислали к нам работать в горгазе.

Сергей развозил баллоны.

5. В краю непуганых идиотов.

В ноябре 1977 года отмечалось 60-летие Октябрьской революции. Дата довольно круглая, если учесть, что это всегда был главный праздник большевиков-коммунистов. Они как бы чувствовали ненадежность своей власти и спешили насладиться ею сполна. В такие дни вино продавалось без ограничений, народу разрешалось прибалдеть до упора за "святое дело", а потому танцы в ДК проходили в пьяном угаре. Дверь на сцену была открыта и все считающие себя хоть в какой-то степени знакомыми с музыкантами или работниками клуба могли свободно пройти в служебную часть здания, показав тем самым свою избранность перед остальными. Большинство просто искало место для распития бутылки, буфет был забит. Нырнул под сцену и я. Народу там тоже много, почти все пьяные, двое дрались, их пытались разнять. С удивлением я узнал

Чижа: сильно пьяный, в разорванной рубашке и в крови. Его противник повыше и явно поздоровее. Бандитская морда, решил я: "Кто это?" -

"Да, Зега, друг Чижа, вместе работают!"- просветил меня приятель

Вовик. Прозвище Зега прилипло еще в детстве, когда на вопрос: "Как тебя зовут?" – парень немо отвечал "Се-е-га".

Новый 1978 год мы встречали вдвоем с Чижиковым в его прибежище под сценой. В последний день года людей на танцах мало, новогодний бал отшумел накануне, пришли только те, кому уж совсем некуда податься.

Чиж достал бутылку шампанского: "Крошка дала", – так он звал свою мать. Я принес "Обратную сторону Луны" и Чиж поставил кассету на полу разобранный магнитофон. Чарующие звуки в сочетании с алкоголем производили почти наркотическое действие. После полуночи Сергей сбегал наверх "выпить пару рюмок с коллективом".

Оба Сергея родились 1 мая, и с 78 года мне доводилось этот день праздновать вдвойне. Тем более что тогда он считался вторым государственным праздником: коммунисты оседлали этот древний полу языческий вальпургиевый "день весны и труда". За неделю до него по всей Советской развешивали "матюгальники", по которым гнали первую программу Всесоюзного радио, напичканную уныло-оптимистическим официозом, а в праздники вдобавок сдобренную гимнами о Советской

Родине, Партии, Ленине и тому подобном замшелом пропагандистском скарбе. Все эти завывания – "Ленин всегда с тобой!", "Партия наш рулевой!" и бодренькие марши "Мы к Коммунизму на пути!", "Любовь,

Комсомол и Весна!", "Это время гудит БАМ!" – наперебой врывались во все уши со всех сторон.

На площади Революции перед свежепобеленным привидением Вечно

Живого с рукой протянутой в направлении все более неясного будущего, загодя строилась полированная трибуна. На нее перед началом демонстрации трудящихся взбиралось местное руководство во главе с первым секретарем Горкома Партии. С раннего утра центр города оцепляла милиция. Движение транспорта по Советской от Грина до

Энгельса прекращалось, а примыкающие улицы перекрывались автобусами и грузовиками. Строго соблюдался график прохождения колонн демонстрантов. Люди шли как на работу. Колонны формировались у проходных предприятий и около школ. Здесь явившихся сверяли по спискам, раздавали флаги, транспаранты с утвержденными ЦК КПСС и опубликованными заранее в центральных газетах призывами, портреты вождей на палках, бумажные самодельные цветы, или, на худой конец, ветки с привязанными к ним надувными шарами. Главное, больше красного – любимого цвета коммунистов. Все это сонмище народа толпилось на Советской от "Хлебного" до санэпидемстанции и под присмотром милиции, солдат и сотрудников в штатском ожидало торжественной минуты начала демонстрации.

После короткого напутствия с трибуны, в высь летели сигнальные ракеты, оркестр из вечно полу пьяных духовиков ревел марш, и Красный

Ход начинался! Автомашины, украшенные живой скульптурой наверху и обвешенные со всех сторон щитами с лозунгами похожие на бутафорские броневики. Огромные плакаты на велосипедных колесах, знамена всех видов от наградных и почетных до спортивных обществ и союзных республик. Впереди колонны "Белки" сразу после панно с эмблемой фабрики выложенного из кусочков меха, вышагивали рядом со своим директором Квакиным счастливые передовики мехового производства.

Через рупоры выкликали приветствия коллективам, проходившим мимо трибуны, сопровождая их комментариями об успехах данного предприятия или учебного заведения.

Диктор выкрикивал: "Слава слободским меховщикам! Ура!" – "Ура!" – кричали в ответ.

"Слава советским педагогам! Ура!" – "Ура!".

"Слава работникам советской торговли! Ура!" – "Ура!".

"Слава советской молодежи! Ура!" – "Ур-Ра-А!" – орали в ответ все более пьяными голосами.

На Энгельса колонны рассыпались кто куда. Флаги и транспаранты едва успевали подбирать на хранение активисты партии и комсомола.

Справедливости ради замечу, весь этот карнавал нравился советским людям. И теперь они с ностальгией вспоминают свое навсегда канувшее в Лету беззаботно инфантильное прошлое.

1 мая 1978 года перед началом демонстрации я с трудом пробрался через заграждения из автобусов на углу Вятской и Советской во двор дома, где жил мой друг. Крошка хлопотала у накрытого стола, собирались родственники. Из открытого окна доносились бравурные марши и радостные вопли – демонстрация в самом разгаре. Чиж раскраснелся, будучи уже явно навеселе, бегал с места на место, выкрикивая свои замечания по процедуре праздника. Гости сидели за столом, шла чинная семейная беседа, я помалкивал, изображая скромного молодого человека, которым, впрочем, и был. Мать Сергея уважала меня как чуть ли не единственного непьющего среди его друзей. Родственники, тети и дяди, вместе с поздравлениями давали

Сергею наставления, имея в виду его несколько легкомысленное на их взгляд поведение. Крошка протяжно жаловалась на то, что он связался с Ольгой Зверевой, мать которой, ее когда-то, якобы, обокрала:

"Люся, вот, хорошая девушка была, жалко, уехала учиться".

Одни гости уходили, другие приходили. Ворвался как всегда жизнерадостный двоюродный брат Славик – Медяк. Когда он впервые зашел ко мне домой в очках и на высоких каблуках, с рыжими волосами до плеч, мои родные мать с бабушкой испугались: "Какую страшную девку Женя привел!" Незадолго до этого Славик познакомился со своей будущей женой Галей, в чем-то похожей на него. Произошло это на моих глазах. Наша небольшая придурковатая компания (кроме Медяка был еще