Владимир Царицын - Братья не по крови

• Название: Братья не по крови
• Автор: Владимир Царицын
• Жанр: Современная проза

---

Выкидыш оказался более выносливым, чем я думал о нем. От Хохла почти не отстает, шагает след в след, хотя у Хохла ноги вдвое длиннее. Первым я, конечно, поставил Славку, или, как его обозвал

Носорог, Гуинплена. Славка самый мощный, за ним идти, как за тан-ком. Легко. Идем друг за дружкой, я сзади, маскирую следы как могу. Идти в тайге группой, пусть небольшой, но все же…, можно только так. Особенно, если опасаешься преследования. А оно будет, чует мое сердце, догонят – в живых не оставят.

Куда мы идем? Все уверены – я знаю, куда нужно идти. А я не знаю.

Сейчас главное – уйти как можно дальше от лагеря.

Ночью мы двинулись на юг, оставив обманный след, потом под-нялись по Вонючке и пошли на север по каменному дну левого пере-сохшего притока нашей 'любимой' речушки. Так на север и идем. На обманку потратили половину ночи. У меня были большие сомнения в том, что наши возможные преследователи купятся на простейшую об-манку, но на изобретение более серьезной, времени у нас не было.

Интересно было бы посмотреть на Японца, когда он будет док-ладывать Носорогу о нашей самоволке! А, может, уже доложил? Шум вертолета Выкидыш услышал часа два назад, еще темно было. Вез ли этот вертолет Носорога, или это была какая-то другая вертушка?

Сей-час шесть утра. По субботам и воскресеньям подъем в девять. Так что, наше отсутствие обнаружится часа через четыре, ну может, через три. Обычно, Японец, как и любой другой инструктор, по ночам по казармам не бродит. Но кто его знает? В любом случае держаться надо поближе к густым кустам, открытые пространства не для беглецов.

Изредка, во время нашего марш-броска я давал команду остано-виться и приказывал Выкидышу, как человеку с более тонким слухом, прозондировать тылы. Мы все замирали, а бывший Маркони шевелил своими локаторами. Потом ложился на землю и пытался уловить вол-ны, идущие по ней. Все было тихо. Один раз Выкидыш что-то уловил, и мы заняли оборону. Но это был кабан…

Славка, казалось, совершенно не устал, шел так же быстро, как и вначале пути. Но аккуратно: веток не ломал и траву здорово не при-минал. Славка – разведчик со стажем. Тьфу ты, черт! Нужно опреде-литься с именами. Не Славка, а Гуинплен, так безопаснее для всех. Пусть другие ничего не знают. Чем меньше знаешь друг о друге, тем меньше можешь выболтать, когда тебя будут допрашивать с пристра-стием. Гуинплен. Если я в мыслях буду называть Гуинплена

Славкой, то рано или поздно оговорюсь, и все поймут, что мы с

Гуинпленом знакомы ближе, чем должны быть знакомы друг с другом курсанты спецотряда. Я и так уже Хохлу сболтнул лишнего.

Выкидыш резко остановился и я ударился подбородком о его за-тылок.

Выкидыш поднял вверх указательный палец левой руки, пра-вой он держался за ремень автомата.

– Стоять! – тихо приказал я, и Гуинплен с Хохлом остановились.

– Вертолет, – сообщил Выкидыш. – Сзади.

– Точно? – спросил я. – Не ошибся?

Выкидыш отрицательно помотал головой:

– В нашу сторону летит.

Я огляделся. Мы и так находились в непроходимой тайге, но я хотел отыскать место еще более кудрявое. Справа рос огромный орех лещина, обвитый виноградной лозой, под его широкую крону я усадил Выкидыша с

Гуинпленом. Сам с Хохлом забрался в гущу кустов, рас-тущих слева, максимально замаскировав наши следы. Передернули затворы автоматов, загнав патроны в патронники, и сидели тихо, как мышки. Через пару минут и я услышал шум винтов. Посмотрел на Хохла и по тому, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих це-вье автомата, понял, что и он слышит.

Вертушка шла низко. Листья кустов, под которыми мы спрята-лись, забились в истерике, когда она пролетела над нами. Пролетела, а потом ушла на восток, к океану. Мы сидели еще минут десять, пока шум винтов не стал едва различимым. Видимо, не заметили. Но иска-ли нас, это точно! Наша вертушка! Номеров я, естественно, не разгля-дел, но желто-зеленные полосы на промелькнувшем фюзеляже уви-дел.

– В лагерь полетел, – тихо подал голос Выкидыш из-под лещины.

– А может, на пляж? – попытался пошутить Хохол. – Погодка се-годня, судя по всему, классная будет.

– Ага, – согласился Гуинплен. – Жарко будет…, судя по всему.

Не думаю, что Гуинплен хотел Хохла зацепить, скорей всего он сам с собой разговаривал, но я увидел, как сверкнули в тени кустов глаза

Хохла. Но сдержался Хохол. Пока держится, молодец! Нужно бы примирить их как-то, нужно бы какие-то слова найти, но я не смог, ду-мал о том, что дальше делать. Хохол подсказал:

– Пожрать бы. Всю ночь ничего не ел.

– А это? – Я указал на свисающую гроздь винограда. – Чем тебе это не еда? Глюкоза, фруктоза и прочая сахароза. – И я сам оторвал ягодку от грозди. Виноград был черным и без косточек, но мелким и кислым – глаз вырвет!

– Идите к нам, – позвал Выкидыш. – У нас орехи!

– А у нас глюкоза с сахарозой, – серьезно ответил Хохол. – Но они немного кисловатые.

– Виноград и у нас есть, – сказал Выкидыш, – если ты его имеешь в виду. И еще на стволе грибы какие-то. Интересно, их сырыми есть можно?

Неизвестные никому грибы есть не рискнули, да и от винограда пришлось отказаться. Мы с Хохлом перебрались к орехам поближе, и минут пять под лещиной раздавалось щелканье, хруст и наше друж-ное чавканье.

– Слышь, Рэбэ, – спросил меня Хохол. – А орехи это пища ко-шерная?

– Не знаю.

– Как это, ты не знаешь? – не унимался Хохол. – Ты ж еврей.

Дол-жен знать. Любой еврей кошерную пищу от некошерной отличать уме-ет.

– Я – русский еврей. Да и вообще я не еврей. У меня отец еврей, а мать русская. Если бы наоборот…

– То ты бы сейчас арабов мочил в секторе Газа. Или они тебя.

– Я бы сейчас по миру разъезжал со скрипичными концертами. Дурак, не слушал своего папу-скрипача… Ну, все, – я встал и попра-вил автомат за спиной. – Завтрак окончен. Пора в путь-дорогу.

И тут мы услышали эхо далекого взрыва. Потом еще одного. А потом еще три взрыва прогремели почти одновременно. Звуки взры-вов донеслись со стороны покинутого нами лагеря.

– Пять, – сказал Выкидыш, и у него затряслись губы.

– Пять взрывов – пять казарм, – проявил чудеса смекалки Хохол. -

Пепец нашему лагерю.

– Всех взорвали! – Выкидыш чуть не плакал. – Спящими.

– А ты чего ждал? – спросил я со злостью. – Ты думал, что они будут дожидаться пробуждения двух десятков тренированных злодеев вроде нас с тобой?

Выкидыш не счел нужным мне отвечать или не смог ответить. Лицо его застыло и стало похожим на восковую маску со стеклянными неживыми глазами. Я отчетливо увидел печать смерти на его лице и понял, что наш доблестный Викинг не жилец, что обречен он на ско-рую смерть. И еще я подумал о том, что в спецотряд Выкидыш попал совершенно случайно. Ну и дурак! Ему бы чем-нибудь мирным зани-маться, часовым мастером работать или шеф-поваром. Мы то в спе-цотряде не по случаю оказались, мы контракт подписали, как само со-бой разумеющееся.

Судьба у нас такая. А куда нам еще, ежели не в пекло? Мы все – солдаты удачи, а удача приходит не часто. Мы не знаем, когда умрем и надеемся, что еще не завтра, но смерть уже давно нас облюбовала и только ждет удобного момента, чтобы при-брать нас к себе. Вряд ли кто из нас умрет дома в окружении членов своей семьи. Да и семей то у нас нет и быть не может. Мы сами вы-брали такую судьбу, а может, и не выбирали ни черта, может, просто кому-то нужно, чтобы по Земле бродили злые, жестокие и неприкаян-ные отморозки вроде нас, убивающих за деньги. Для баланса. В про-тивовес праведникам.

Я прислушался к себе: жаль ли мне погибших в лагере? В зачер-ствевшей моей душе была пустота. Нет, мне не жаль их. А почему я должен горевать о их смерти? Они – не дети неразумные, они – сол-даты удачи, такие же, как мы. Только нам повезло, а от них удача от-вернулась. Минуту назад… И не обязан я себя в этом винить!

Каждый из них сделал свой выбор. Каждый. А как нас учили? Каждый сам от-вечает за свою жизнь. Человек человеку – волк. И не Носорог нам эту истину в головы вбил, мы ее сами открыли. Давно. Когда от пуль уво-рачивались и в окопах от них прятались, когда пайку свою добывали, чтобы с голода не подохнуть, когда выбор между жизнью и смертью делать приходилось… Но, что это я? Расфилософствовался!

Может, не пуста моя душа? Может, в ней еще не все обуглено? Может, живет еще в ней эта…как ее? Совесть. Может, я этой своей философией се-бя оправдать пытаюсь? То, что от погибших товарищей по несчастью информацию утаил? То, что оставил их умирать, а сам ушел?

Один. Ну почему один? Вон, Гуинплена с собой увел. Хохла. Того же

Выки-дыша…Вру! Вру сам себе. Гуинплена я взял, потому, что с его помо-щью выжить собирался. Хохла – потому, что он мне о готовящейся ак-ции рассказал. А Выкидыша – потому, что Хохол настоял…

Так. Все. Хорош философствовать! Пора шкуры свои никчемные спасать. Я оглядел свое воинство: Гуинплен грыз орехи, смерть тех, кого мы оставили в лагере, его тревожила еще меньше, чем меня,