Владимир Яременко-Толстой - Мой-мой

• Название: Мой-мой
• Автор: Владимир Яременко-Толстой
• Жанр: Современная проза

Душераздирающая сексуальная драма, происходящая на фоне питерских богемных тусовок. Правдивая история любви русского поэта и финской дипломатки.

---

Улица Итальянская действительно находится в самом центре, совсем рядом с Русским музеем. Я иду на Итальянскую пешком. От дома дохожу за двадцать минут. Еще издалека вижу вывеску медицинского центра над подворотней Итальянской шесть. Вхожу в подворотню и пересекаю двор.

Во дворе, как в анекдоте, стоит большой шестисотый "Мерседес". Мне на встречу выходит смущенный дяденька в пиджачке, садится в машину и уезжает. Понятно. У врача грузинская фамилия. Грузин лечит крутых. Поэтому-то ему и позволили обосноваться в самом центре города со своей триппконторой.

Девушка-медсестра вводит меня в маленький тесный кабинетик. Посередине стоит стол. За столом действительно сидит грузин. Назвать этого человека врачом у меня не повернулся бы язык, так как его профессия написана у него на лбу. Передо мной сидит профессиональный грузин.

Я осторожно рассказываю ему историю своей болезни.

– Вам надо сделать массаж простаты, – говорит грузин и натягивает на свою толстую волосатую руку резиновую перчатку. Сам он весь тоже толстый и маленький.

– Это зачем же мне делать массаж простаты? – удивляюсь я.

– Надо, – нетерпеливо отвечает грузин.

– Я сам знаю, что мне надо. Мне надо сдать анализы.

– Хорошо, – говорит грузин, – сейчас вы их сдадите. Можете уже вынимать.

Я послушно вынимаю бумажник.

– Нет, не это, – говорит грузин. – Платить вы будете на выходе.

Тогда я вынимаю хуй. Он у меня перепуганный и весь от страха сжавшийся. Грузин берет его в руку и закатывает крайнюю плоть.

– Так, так…

Затем он берет целлофановый пакетик с какой-то штучкой внутри. Разрывает пакетик. Достает штучку. Это длинный пластиковый штырь с жестким щетиныстым ершиком на конце. Грузин вставляет конец с ершиком мне в мочевой каналец, и я чувствую, какая он колючай. Затем резким движением он вонзает его мне внутрь, как кинжал, по самую рукоять. Движение профессионально. Так, наверное, у него на родине режут баранов. Боль адская. Мне кажется, что он насквозь проткнул мне член до самого живота. Я смотрю на него. Он смотрит на меня, потом на свою руку и резко выдергивает свой страшный инструмент. "Зарезали!" – хочется закричать мне. – "Помогите! Убили!". У меня нет ни малейших сомнений, что он меня покалечил. Боль такая, что хочется лезть на стену!

– Больно! – стону я сквозь накатившиеся слезы.

– А как же? – довольно отвечает толстый садист. – Еще дня три, как минимум, а то и дольше болеть будет! Особенно при мочеиспускании. Потом заживет!

С этими словами он специальным пинцетиком отжимает ершик в пробирку, добыв несколько мутноватых капель. На пробирку наклеивает бумажку и ставит на подставку с другими пробирками.

– Все! За результатами – завтра!

На выходе я плачу за прием и анализ немалую сумму – больше тысячи рублей. За результатом действительно можно будет подойти уже завтра. Хорошо, что не надо ждать неделю. Одуревший от нестихающей боли, я бреду к Русскому музею. Под ботинками поскрипывает снег. Смогу ли я теперь после всего этого ебаться, и какие болезни у меня обнаружат?

Выйдя на площадь Искусств, я задираю голову вверх, смотрю в низкое северное небо сквозь черную решетку голых ветвей деревьев, окруживших памятник Пушкину с жеманно откинутой в сторону правой рукой, и тихо молюсь.

Глава 17. НА ВЫСТАВКЕ. СЪЕМКИ НТВ.

В корпус Бенуа пускают только по пригласительным билетам. Очень много детей. Сегодня 22 марта и детские каникулы в самом разгаре. Получается, что выставка к этому и приурочена, чтобы дети могли во время каникул ее посмотреть.

Тема вообще-то детская. Фуршета нет. Друзей и знакомых я тоже не вижу. Выставленные картины почти все известны. Практически все из постоянной экспозиции, просто пособирали по залам и все. Если никого не встречу, уйду.

Автоматически рассматривая картины, переходя от Билибина к Васнецову, я натыкаюсь на Сандру.

– Я теперь работаю в отделе новейших течений, – говорит Сандра.

– А как же твоя учеба? Кажется, ты училась в Европейском университете?

– Моя работа – это что-то типа практики. А в Европейском университете мне все равно делать нечего, там неинтересно. Интересно там разве что только для русских.

– Почему это, – возмущаюсь я, – тебе неинтересно, а русским должно быть интересно? Ты мне это сейчас же вот объясни! Иначе я тебя не отпущу.

– Понимаешь, у русских там другие интересы.

– Это, какие же?

– Во-первых, они получают стипендию, те есть обучение там как бы платное – сто долларов в месяц, но зато есть стипендия, которая двести долларов. Значит, если заплатить за обучение, то останется сто.

– Как все это сложно!

– Но дело не в этом. Там все какие-то хитрые, все чего-то хотят.

По-моему, они идут туда, чтобы что-то поиметь от иностранцев, там обучающихся, особенно девочки, сами при этом не зная, что.

– А может, они все же знают?

– Нет, – говорит Сандра, – есть, например, одна такая девочка

Маша – скользкая, глаза бегают, общаться хочет, а общаться с ней-то и не о чем.

– Ну, ладно, – соглашаюсь я, – ты меня убедила. Прости, мне уже надо спешить, к нам телевиденье в шесть часов приезжает.

Возвращаясь, я захожу в недавно открывшийся напротив цирка супермаркет "Находка", где покупаю много продуктов. Пусть будет что-нибудь дома. Покупаю сыр и всякие деликатесы, типа грибной икры. Грибная икра выглядит красиво, она расфасована в стеклянные баночки. Грибы в ней самых разных сортов и они перемешаны с каким-то морковно-томатным соусом.

Выхожу из магазина с двумя полными пластиковыми сумками. Ужасно хочется вылить душу. Поэтому иду по Фонтанке со стороны цирка и Инженерного замка. Там малолюдно и много деревьев, поэтому легко можно будет облегчиться.

Ближе к Инженерному замку я пристраиваюсь к грязному дереву. Боль такая резкая, что мне хочется кричать. Я писаю толчками, но это все равно больно. Однако крови, вроде бы, нет. Может, и заживет, может, и обойдется.

Через Фонтанку перехожу возле Летнего сада, потом по улице Оружейника Федорова выхожу на Чайковского. Думаю о разном. Проходя мимо финского консульства, замечаю финского адмирала при полном параде, вылезающего из черного лимузина. Внутри какой-то прием. Парадная освещена. Замечаю стоящего там Тимо, одетого во что-то типа смокинга, но не успеваю ему махнуть – обе руки заняты, да и поздно, ведь я уже проскочил мимо. Перехожу дорогу и сталкиваюсь у подъезда с операторами съемочной группы НТВ.

Как я и предполагал, какие-то девушки толпятся уже на лестнице. Дверь в квартиру распахнута. Внутри царит хаос. Гадаски что-то кому-то объясняет. Какой-то дяденька ставит свет. Натурщица Юля расчесывает волосы. Из туалета выглядывает архитектор Сергей. Ко мне подходит Вера и знакомит меня со своей подругой Надей. Надя ничего себе, симпатичная. Ставлю сумки с продуктами поближе к холодильнику и пытаюсь сориентироваться. Важно определить, кто есть кто.

– Девушка, вы будете раздеваться? Надеюсь, вам уже успели сказать, что вас будут снимать голой? – обращаюсь я к девушке, стоящей рядом.

Она меряет меня оценивающим взглядом:

– Вообще-то снимать здесь буду я.

– А, значит, вы и есть Юля…

– Олесенко, – помогает она мне.

– Ну, вот и отлично, Юля! С чего вы хотите начать? У нас здесь есть одна жена офицера. Хотите взять у нее интервью?

– Мы хотим сначала отснять, как вы работаете с девушками.

– Хорошо.

К нам подходит Гадаски. Я представляю ему Юлю, он в свою очередь представляется ей Александром.

– Кто первый? – спрашиваю я.

Решаем начать с Нади. Гадаски уже выяснил, что она учится в Академии художеств на реставрации. Поэтому он предлагает, чтобы она реставрировала икону. Разумеется, голой. Большая икона "Снятие со Креста" в действительности у меня есть. Сейчас она положена на ящик и служит столиком, но с ящика ее можно снять. Значит, Надя будет реставрировать икону. Мы ее будем за этим занятием фотографировать, а нас в свою очередь будут снимать на камеру НТВ.

– Но как же она будет реставрировать икону? – недоумеваю я.

– Она будет ее чистить.

– Чем?

– Пылесосом! – Гадаски делает круглые глаза и кивает на стоящий в углу пылесос "Ракета" старорежимного образца. Этот пылесос принес Маленький Миша, чтобы надувать резиновую кровать.

Мы снимаем с ящика икону и ставим ее к стене. Икона довольно большая 120 на 70 сантиметров. Надя эффектно раздевается у окна и берет пылесос. Пылесос противно и громко шумит. Надя подходит к иконе и начинает ее тщательно пылесосить.

Она старательно наклоняется в разные стороны, приседает, выгибает попку. У Нади великолепное, упругое, можно даже сказать, идеальное тело. Когда я близко нагибаюсь к ней с фотоаппаратом, у меня даже захватывает дух. Свои короткие волосы она заколола набок цветной пластмассовой шпилькой, чтобы не лезли в глаза, на лбу от напряжения выступают капельки пота.