Макс Фрай - Куда исчез Филимор? Тридцать восемь ответов на загадку сэра Артура Конан Дойля

• Название: Куда исчез Филимор? Тридцать восемь ответов на загадку сэра Артура Конан Дойля
• Автор: Макс Фрай
• Издательство: Амфора
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-367-00764-0

Артур Конан Дойл в эссе "Кое-что о Шерлоке Холмсе", датированном 1924 годом, рассказывает, в частности, следующую историю:

Я слышал об одном случае в Америке, так и оставшемся нераскрытым. Некий джентльмен безупречной репутации отправлялся со своими домочадцами на вечернюю воскресную прогулку и вдруг обнаружил, что кое-что забыл. Он вернулся в дом, дверь которого оставалась еще открытой, а его спутники остались ждать на улице. Но он исчез за этой дверью навсегда, и с того дня не нашлось ни единой зацепки, чтобы хоть как-то приблизиться к решению. Могу с уверенностью сказать, что это одна из самых таинственных историй, о которых мне когда-либо доводилось слышать.

Эта история, к слову сказать, мельком упоминается в рассказе "Загадка Торского моста"; Ватсон приводит ее в качестве примера одного из немногих дел, с которыми не удалось справиться Шерлоку Холмсу. У исчезнувшего господина появляется имя Джеймс Филимор, предмет за которым он вернулся, принимает очертания зонтика.

Меня совершенно захватила история о человеке, который на минуту вернулся в собственный дом за зонтиком и исчез навсегда. Мы прекрасно провели вечер дома, придумывая мало-мальски удовлетворительные объяснения этого происшествия, с огромным трудом изобрели четыре убедительных сюжета на двоих и с удивлением поняли, что уже очень давно так не развлекались.

По ходу стало ясно, что если втянуть в игру как можно больше участников, ее итогом может стать сборник рассказов, объединенных общим сюжетом: человек выходит из дома в сопровождении небольшой группы свидетелей, тут же возвращается в дом, объяснив это необходимостью взять некий забытый предмет, и исчезает навеки. Все остальное, начиная от декораций и заканчивая разгадкой тайны, было оставлено на усмотрение авторов.

По-моему, вышло очень здорово.

---

- Миша, - говорит она, почти касаясь ладони губами, - у меня тут такой гость, такой гость. Твой тезка, между прочим. Долго объяснять, потом расскажу. А пока поверь на слово, такой гость раз в жизни бывает, да и то не у всех. Посидишь в лавке до вечера? Если не можешь, я выкручусь, но... Спасибо, ребенок. Ты моя радость. Проси что хочешь.

- Ловлю на слове. Разрешишь мне еще и завтра в лавке посидеть? - спрашивает внук. - Ну что ты смеешься, я серьезно говорю. Твоя лавка - лучшее место в мире. Когда я остаюсь там на хозяйстве, чувствую себя великим волшебником, тайным агентом и наследным принцем одновременно. Я сейчас.

- Видишь, - говорит Рада гостю, - никуда я не делась, не сбежала и не собиралась, ты что. Сейчас внук придет, Мишенька, твой тезка, в честь тебя назвали, еле-еле детей уломала, говорили, дурацкое имя, что они понимают, ну вот, он посидит тут, а мы в сад пойдем, у меня там розы цветут, кресла удобные и стол, давай-ка я кофе сварю, пока все равно ждем, ты же пьешь кофе? Доктора не запретили? Вот и правильно, что не ходишь к ним, нечего тебе у докторов делать, у тебя на лбу написано, что здоров как бык, а что нога болит, так ты не беспокойся, это ничего страшного, это ты в свое время спортом перезанимался, уж не знаю каким... Ну как - откуда знаю? Вижу. Да ну тебя, сам ты колдун. Просто некоторые вещи сразу видно, а другие тоже видно, но не сразу, ты поживи с мое, поймешь. Что значит - уже пожил? Держи карман шире. Я почти на девять лет старше. Ну мало ли, что ты не знал, ты вообще ничего про меня не знал и до сих пор не знаешь. Не обижайся, я же не говорю, что не узнаешь. Узнаешь. Сейчас, сейчас, кофе сварится, Мишенька придет и... А вот и он.

Тощий долговязый юноша с выбеленными солнцем волосами, глазами цвета штормового моря и облупленным носом стоит на пороге, улыбается до ушей.

- Печенье грязными руками не брать, малышне не больше одной ириски на рыло, деду Иштвану ром в долг не давать, калейдоскопы лежат под шкафом, если будут спрашивать рубиновые словари, сказать, что привезут на следующей неделе, - скороговоркой рапортует он. - Видишь, я все помню.

- Мишенька, - говорит Рада, - чудо мое, если бы ты был чужой ребенок, я бы тебя украла.

Уже потом, в саду, разлив по чашкам кофе, раскурив короткую черную сигариллу, говорит гостю так же ласково, как внуку:

- Мишенька, как же я рада, что ты меня нашел.

- Да я, в общем, давно перестал искать, - вздыхает тот.

- Потому и нашел, что перестал. Это же верный способ: когда что-то потеряется, надо сперва поискать немного, для очистки совести, а потом махнуть рукой, наплевать, забыть. И тогда оно непременно найдется, рано или поздно...

- Так или иначе, да-да, - недобро ухмыляется гость. - Я все твои присказки дурацкие помню до сих пор, представляешь? Куда ты тогда исчезла, Надя?

- Я вообще-то Рада, имей в виду. Ну что ты так смотришь? Можно подумать. Когда ты спросил, как меня зовут, мне вдруг захотелось сказать "Надя". Я, может, только потому и ответила тебе тогда, что ужасно хотела сообщить всему миру свое новое имя. И решила начать с тебя, раз уж спрашиваешь. Я бы, может, на месте умерла, если бы промолчала. Лопнула бы - пум! - и все.

- Чучело ты все-таки, - нежно говорит гость. - Самое прекрасное в мире чучело. Никогда больше ничего подобного не видел. Хотя искал, как ты понимаешь, целеустремленно. Куда ты тогда исчезла? Я же с ума сходил, а может, и сошел, не знаю, такие вещи со стороны виднее.

- Не было тебе тогда с чего сходить, - смеется бабка Рада. - Какой ум, откуда? Тебе же семнадцать лет было, Мишенька.

- Почти восемнадцать. Две недели всего оставалось до дня рождения. Я думал, мы его вместе отметим.

- Прости, мой хороший. Но мне все равно уезжать надо было. Не исчезла бы в тот день, уехала бы на следующий. Ничего не могла поделать, такая жизнь. Это я только с виду была такая волшебная девочка, вертихвостка, ветер в голове, а от работы никуда не денешься, и сына надо было от бабушек-дедушек забирать, ему же в школу... Ты бы упал, наверное, если бы тогда узнал, да?

- Я и сейчас упал бы. Но уже сижу. Хорошие у тебя кресла. Ты мне скажешь, куда ты тогда исчезла? Я так ничего и не понял. Потом отец приехал и тоже не понял. Сперва думал, в окно, но потом увидел, что оттуда никак не выберешься. Шестой этаж все-таки.

- Тем не менее он угадал. Подумаешь, шестой этаж, ты просто не знал, а я же цирковая девочка была, Мишенька, воздушная гимнастка, мне этот твой шестой этаж - тьфу. Я бы и сейчас с закрытыми глазами все повторила, только где он, твой дом, снесли уже небось или стоит?

- Стоит, что ему сделается. Так ты циркачка? С ума сойти.

- Не с чего тут с ума сходить, Мишенька. Подумаешь, циркачка. Еще и не так люди на хлеб зарабатывают. Мы в твой город на гастроли приехали, а я потом осталась еще на месяц, договорилась, что без меня обойдутся, я перед этим пять лет без отпуска, света белого не видела, ай, неважно! Важно, что они уехали, а я осталась, сняла комнату, валялась на пляже, а тут вдруг ты, такой красивый. Какой же ты красивый был, Мишенька, никогда таких не видела, ни до, ни после, я по уши втюрилась, сразу и навсегда, сказал бы: летим со мной в космос, - и полетела бы не раздумывая.

- Как же, в космос. Ты на земле-то со мной оставаться не стала, сбежала. Неужели просто по стене вниз спустилась? Как-то не могу представить.

- Да ну тебя, зачем вниз. Я к твоей соседке Вере в окно залезла, вернее, в форточку, у нее форточка была открыта, я заранее посмотрела. Ее, слава богу, дома не было, а если бы и была, не стала бы шум поднимать, она же меня знала, ни одного нашего выступления не пропустила, потом за кулисы приходила знакомиться, тосковала без цирка, а я одна из всей труппы язык глухонемых знаю, - представляешь, как она меня полюбила? Ни за что не выдала бы, хоть режь ее. Она вечером домой вернулась, я ей все объяснила, мы посидели тихонько, до ночи, и я пошла к себе, собираться, у меня же билет на поезд был, отпуск заканчивался, а тут еще Тима в школу надо отдавать, в первый класс, значит, дома без меня никак, и что прикажешь делать?

- Например, все это мне рассказать. Не приходила в голову такая идея?

- Приходила, конечно. Я собиралась и все откладывала, потому что - ну, расскажу я тебе, и что дальше? Ты же маленький еще был, Мишенька. И глупый. Потому что умных семнадцатилетних мальчиков вообще не бывает.

- Глупый так глупый. И что? Все равно не понимаю, зачем было убегать?

- Ну как - зачем. Ты сам подумай. Все равно ничего бы у нас не получилось. Такие романы хороши, если вокруг вечное лето и мама никогда не приедет, а в кармане всегда есть мелочь на мороженое. Или на необитаемом острове - о, на необитаемом острове мы были бы очень счастливы... и умерли бы в один день, так и не справившись с постройкой хижины. А в реальной жизни все закончилось бы быстро и печально, а даже если не очень быстро, все равно печально, поверь мне на слово. Я все время об этом думала, хорошо, что ты мысли читать не мог, потому что безмятежно улыбаться я, знаешь, приучена в любой ситуации, даже когда висишь под куполом цирка вниз головой и готовишься прыгать на другую трапецию... Неважно, Мишенька. Важно вот что. Меня вдруг осенило: если я ничего не стану объяснять, а просто исчезну, так будет лучше для всех. Ты был такой красивый и такой глупенький, я любила тебя больше жизни и хотела - раз уж все равно ничего нам не светит - остаться в твоей памяти необъяснимым чудом, а не симпатичной взрослой теткой, с которой было прикольно трахаться, пока не закончились каникулы.

- Ерунду ты говоришь. Ты осталась бы в моей памяти необъяснимым чудом, даже если бы выяснилось, что у тебя пять классов образования, три мужа, семеро детей и свиноферма под Брауншвейгом. Ты - это ты, достаточно было на тебя посмотреть, и все остальное утрачивало значения.

- Это ты сейчас так говоришь, - смеется Рада. - После того, как пятьдесят лет вспоминал девочку Надю, которая была прекрасна, как волшебная фея, и исчезла бесследно, как фее и положено.

- Мне, между прочим, в ту ночь отец дал почитать китайские народные новеллы. Про бессмертных фей, лисиц-оборотней и прочую прекрасную нечисть. Сказал, может, это и есть разгадка. И кажется, не шутил. Я, знаешь, тоже поверил, или почти поверил, по крайней мере, к концу книги окончательно понял, что ты не вернешься, нет у меня больше никакой Нади, и никакой надежды тоже нет. Но к тому моменту так влюбился в эти китайские истории, что перевелся в другой университет, где была хорошая кафедра востоковедения. Кстати, ни разу об этом не пожалел.

- Ну и дела, - смеется Рада. - Так и знала, что от моего исчезновения тебе будет больше пользы, чем вреда! У тебя же была хорошая жизнь, правда, Мишенька?

- Хорошая, да. Была и до сих пор есть. - И, помолчав, добавляет: - Никакой надежды, но очень, очень хорошая жизнь.

- Вот видишь, - говорит она. - Вот видишь.

ТАТЬЯНА ЗАМИРОВСКАЯ

ПРЕКРАСНЫЙ И РАДОСТНЫЙ ДЕНЬ