Александр Ханин - Рота, подъем!

• Название: Рота, подъем!
• Автор: Александр Ханин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

День прошел как в тумане.

"Куда они меня хотят обменять? Я же во взводе ПТУРСистов, у меня и допуск уже подписан. А на кого, на того писаря? Зачем им это нужно?" – такие вопросы вертелись у меня в голове. Вопросами я задавался уже много времени, не находя на них ответов. Можно было пустить все на самотек, да и не мог я ничего изменить ни своими мыслями, ни мечтаниями. Я попал в армию не по своему желанию. Меня никто не спрашивал. В течение нескольких часов я потерял свободу и обязан был подчиняться жесткой, не требующей умения думать системе.

Выпадающие из системы, или погибали, или бежали, или система пыталась от них избавиться, посылая в отдаленные места. Но моя голова, приученная с рождения думать, не могла остановиться. Мне не хватало элементарных знания для минимального анализа ситуации.

Поделиться своими вопросами было не с кем, потому что мало кто был в полном курсе событии кроме майора, но к нему я не мог и приблизиться… Да и кому я мог рассказать, что практически послал комполка? Оценив возможные последствия этой спонтанной реакции, я решил, что рассказывать пока никому не стоит, а утро вечера мудренее.

На следующее утро ничего не изменилось. К завтраку я уже успокоился и сбежал в курилку, чтобы не махать лишний раз метлой на плацу, когда команда построения согнала нас всех на так и не дометенном асфальте перед казармами. Начиналась пятница, и начальство решило организовать очередной ПХД – парково-хозяйственный день, проще говоря, субботник или, вернее, пятничник. Этот день славился тем, что был не учебный. Не надо было бегать с автоматами, в противогазах под нагревающимися от солнца касками. Нашим оружием была метла и лопата. К наведению порядка по всей территории, ограниченной забором для детских игр в войнушку, в советской армии отводится отдельное, повышенное внимание, но мои знания на тот момент были на минимальном уровне очищения метлой окурков и другого, неизвестно откуда появляющегося мусора с плаца или перед входом в казарму. Зампотех – заместитель командира дивизиона по технической части достал листок и начал зачитывать.

– Первый взвод отправляется в помощь начальнику вещевого склада.

Второй взвод – на уборку территории, – раздавал команды замкомандира. – Третий взвод…

Дальше он перешел к индивидуальному списку.

– А я куда, – спросил я у комвзвода.

– А для тебя наряды закончились, – посмотрел на меня взводный, – все, парень. Адью.

– Курсант Ханин, – позвал меня командир батареи, – иди в штаб полка. И чего ты там вытворить успел? Все офицеры части уже тебя знают.

В штаб я пошел не один. Меня сопровождал наш старшина, посматривая на какие-то бумажки в руках. Я нервничал, но ничего не спрашивал.

Из штаба, где старшина обменял одни бумажки на другие, мы направились в корпус казармы, который располагался напротив нашего по другую сторону плаца.

– Дежурный по роте на выход, – прокричал солдат-краснопогонник на первом этаже, как только мы пересекли порог.

– Старшина где? – спросил прапорщик у вышедшего к нему сержанта.

– В каптерке.

– Вот, привел. Держи, – показал на меня старшина, как на никчемную вещь.

– И как он? – задал пространственный вопрос старшина мотострелковой роты.

– А, – скривился прапорщик. – Нахал. Успел кому-то из старших офицеров в штабе нахамить.

– Орел, – прищурился старшина. – Но мы вам не лучше передали.

– Да плевать мне, – честно признался прапорщик. – Того в писари определяют.

– Ааа, – протянул старшина. – Ты мне когда его остальные вещи передашь? – он сел явно на своего конька.

– Через пару-тройку дней. Пусть сам подойдет, – не менее уверенно ответил прапорщик. – Давай, солдат, служи, – посоветовал он мне. -

Здесь пехота – это тебе не артиллерия.

– Проходи, не стесняйся, – подбодрил меня старшина.

Как только прапорщик вышел из расположения, в просвете двери появился усатый капитан-пехотинец.

– Рота, смирно! – проорал дневальный.

– Вольно, старшина за мной, и ты тоже, – быстро и четко бросил капитан, направляясь в старшинскую каптерку.

И тут же в дверь, чуть не сбив его с ног, буквально вкатился Володя.

– Санек, зема, к тебе родоки приехали. На КПП сидят.

И все, кто были рядом, внимательно посмотрели на меня.

Родительский день

"Приехали. Папа и мама приехали", – вертелось у меня в голове. -

"Отпустят или не отпустят? Что за мужик капитан? Повидаться на КПП, точно опустят. Так принято. А в увольнение?"

Усатый капитан прервал мои мысли спокойным голосом:

– Беги на КПП, своих поглядишь. Приходи через полчасика, решим, что дальше делать.

Радостный в ожидании свидания, я сорвался к проходной, на которой пропускали приехавших повидать служивших в части солдат родственников.

Отец, мама и Катерина сидели на врытых скамейках перед таким же врытым в землю деревянным столом на небольшой площадке под сводами высоких деревьев. Рядом с площадкой было здание почты, откуда мы отправляли свои вещи, и ворота первого контрольно-пропускного пункта, перед которым был мини-плац с разметкой. Редкие березки около КПП и скошенная трава придавали этой картине вид пионерлагеря, куда приехали родители повидать своих чад, покормить их вкусными фруктами и узнать, как хорошо их детки провели лето, пообещав, что скоро они вернутся домой. Только увидев родителей, я понял, как сильно я по ним соскучился.

– Мать, посмотри, – улыбнулся отец, расцеловав меня, – это гроза врагов СССР, они будут бежать, поддерживая штаны, только увидев его.

Тебе что, не могли дать нормальную форму? Что это на тебе? В наше время и то солдат так ужасно не одевали. Или ты клоуном служишь?

– Сынок, сынок, – тихо всхлипывала мама, уткнувшись головой мне в плечо. На втором плече, смотря снизу вверх влюбленным взглядом и крепко прижимая к себе мою руку, лежала голова Катерины.

– Ма, да чего ты? Да все нормально, – хорохорился я.

– А чего мы стоим? Садись, поешь, – замельтешила мама.

Из авосек и сумок тут же появились колбаса, клубника, яблоки, какие-то яства, о виде и вкусе которых я еще помнил. Помнить я помнил, но запах на фоне армейского сбалансированного питания, от которого нельзя было умереть, но и невозможно было нормально функционировать, уже начал забывать

Меня начали тут же пичкать всеми продуктами одновременно.

Катерина прижималась ко мне. Отец щелкал старой "Сменой". Я был спокоен и умиротворен, когда глянул на часы. Мои полчаса давно уже истекли, надо было бежать в роту.

– Я пошел, – сказал я, вставая и поправляя рубаху, как юбку. -

Если все в порядке, то минут через двадцать вернусь. По-моему, ротный – мужик нормальный.

– Хочешь, я с ним поговорю? – предложил отец. – Я все-таки начальник…

– Не надо, думаю, и так обойдется, – отказался я и пошел в роту.

Командир роты сидел в канцелярии и заполнял журнал.

– Ну, что? Повидал родителей? Наелся уже домашних пирожков и булочек? – спросил он меня, как будто я уже давно служил в мотострелковой роте…

– Ага, – радостно ответил я. – Товарищ капитан, а можно получить увольнительную?

– Родители издалека приехали?

– Из Питера. Сегодня возвращаются.

Через пять минут в руках была моя первая увольнительная в город до вечера. И довольный, что все складывается как нельзя лучше, я побежал обратно на КПП.

Гордо предъявив увольнительную записку на проходной и выпятив грудь, я прошел мимо сержанта автомобильной роты с красной повязкой

"дежурный" и двух солдат. За мной, таща сумки, вышли родные, и мы направились в город. Я не замечал города, прижимая все время к себе

Катюшу, слушал ее и родителей. Ничего нового, отличного от их посещений меня в пионерлагерях не было. Папа и мама рассказывали о сестренке, отец хвастался своими победами на рабочих совещаниях, мама причитала или рассказывала о том, что они еще не сделали на даче и как им была бы нужна моя помощь. В разговорах на бытовую тему и поеданиях привезенного мы провели большую часть дня. Я был рад уже тому, что вырвался из душной казармы, из давящего расположения и не должен хотя бы несколько часов подчиняться кому-то, как солдат. На несколько часов я был почти свободным человеком. Я спокойно отдавал честь проходящим мимо офицерам или, наоборот, специально обнимал

Катюшу правой рукой, чтобы не надо было поднимать ладонь к фуражке в знаке приветствия. Особенно мне это нравилось, когда мимо проходил майор или подполковник и козырял мне, а я его мог приветствовать кивком головы. В этот момент меня переполняло чванство: "Ты обязан, а я могу. И ничего ты мне сейчас не сделаешь. А то… в Исаакиевский он меня сошлет. Да никуда ты меня не сошлешь, мал еще", – утверждался я в самомнении, которое некому было и высказать. Я старался оттолкнуть от себя события последних двух дней, но они, с неумолимым убыванием времени, разрешенного для увольнения, все упорней и упорней лезли в голову. Еще на КПП я рассказал произошедшую за последние три дня ситуацию родителям, но они не могли мне даже что-то посоветовать. Армия – это отдельное государство в государстве и, если там происходят какие-то внутренние передряги, то человек извне редко может на что-то повлиять. Отец предлагал пойти поговорить со старым или новым командиром полка, хорохорился, "как он ему скажет", но я был категорически против.