Александр Ханин - Рота, подъем!

• Название: Рота, подъем!
• Автор: Александр Ханин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Офицерский городок представлял собой по-армейски параллельно и перпендикулярно расположенные как близнецы-братья трехэтажные дома, лишенные архитектурных излишеств, времен хрущевских построек, где размещались семейные офицеры всех частей дивизии. Мне пришлось поплутать между корпусами, то тут, то там натыкаясь на молодых офицерских жен с колясками, пока я нашел нужный мне дом. Поднявшись на второй этаж, я вдавил красную кнопку звонка. Я ожидал увидеть старшего лейтенанта в семейных трусах и армейской майке или, на худой конец, в тренировочных штанах и готовил себя к тому, чтобы не засмеяться ожидаемой картине, как вдруг в проеме распахнутой двери передо мной возникла молодая, очень красивая женщина в голубом пеньюаре, который не скрывал красоту ее высоких стройных ног.

Пеньюар был под цвет ее глаз, а белокурые волосы золотой волной спадали на ее плохо прикрытые плечи с нежной розовой кожей. Пеньюар был в рюшечках более светлого цвета и придерживался руками хозяйке в таком виде, что мог быть мгновенно упасть к ее бесконечным ногам в нужной ситуации. Солдатским чутьем я ощущал, что под пеньюаром у женщины больше ничего не одето, и мой взгляд с головой выдавал мои помыслы.

– Вам кого? – мягко и очень нежно спросила женщина, моргая длинными ресницами.

Я, буквально пожирая ее глазами, сглотнул слюну, с трудом прорвавшуюся через горло, и никак не мог оторвать глаз от этого случайного чуда жизни среди песочно-зеленой формы, серых зданий и вонючих кирзовых сапог.

– Мне… вот… старшему лейтенанту Анисимову… – мямлил я. – Он здесь живет?

– Здесь, – улыбнулась мне милой улыбкой офицерская жена. – Он спит. Я могу передать.

– Да, пожалуйста, – и я протянул ей тетради.

– Спасибо, – ответила женщина и вновь одарила меня белоснежной светящейся улыбкой.

– До свидания, – я еще стоял на пороге.

– Всего доброго, – мягко ответила она и, продолжая гипнотизировать меня глубиной своих глаз, неторопливо закрыла дверь.

Переведя дух, я начал спускаться. Если можно себе представить страшный, обгоревший лес, в самом центре которого рос аленький цветочек, то я видел это чудо минуту назад. "Наверное, Белоснежка,

Спящая Красавица и прочие прекрасные героини сказок писались с нее.

Как такая красота уживается среди этого маразма и хамства?" – думал я направляясь в полк. Навстречу мне шел Костин.

– Ты где витаешь? В облаках? Отнес? – налетел он на меня массой вопросов.

– Ага, – в полузабытье ответил я.

– Раз уж ты все равно в городке, пойдем ко мне, мне надо шкаф передвинуть, поможешь.

Использование грубой солдатской силы в мирных целях гражданской жизни офицерского корпуса являлось нормой в армии. Солдаты делали ремонт квартир офицерам, занимались с ними или их женами подготовкой к экзаменам в ВУЗы, чинили им машины и, конечно же, помогали с переездами или перестановкой мебели в квартире.

– Вот, Маша, я воина привел, – приветствовал с порога майор жену.

– Что переставлять нужно?

Переставлять было не много, и через десять минут я освободился.

– Вы кушать хотите? – по-матерински посмотрела на меня Маша.

– Да, обед ты уже пропустил, – посмотрел на командирские часы

Костин. – Садись.

Накормить солдата, который у тебя работал, считалось святым делом. Мало кто из офицеров или их жен пропускали эту традицию, после которой солдаты, конечно, не могли отказаться выполнить очередное задание, но делали тогда тяп-ляп, обязательно что-то роняя или даже разбивая. Причина была в солдатской почте – устном изложении того, как офицере-хапуге зажилил бутерброд работающему на него солдату. К такому начальнику никто ходить не любил и только требования старшего по званию могли заставить солдата выполнять свой воинский долг в виде мелкой помощи. Но, в основном, работа на старшего пользовалась популярностью среди срочников благодаря возможности усиленного домашнего питания. Мой вид худющего вояки вызывал жалость, и жена начштаба налила мне полную тарелку домашнего борща, сдобрив его хорошей ложкой сметаны. Домашние котлеты и жареная картошка были на второе.

Костин, доставая из холодильника сразу запотевшую бутылку, сказал:

– Выпить не предлагаю. Тебе в полк возвращаться, поймают – обоим влетит.

И несмотря на то, что я был подчиненным низшего звена, он, не стесняясь, опрокинул в себя стопку водки.

– Поел? – подобрев от хорошей еды и водки, улыбнулся майор. – Я тебе, брат, честно скажу, вся эта служба здесь – фуфло. Не служба, а так… Вот в Афгане была служба. Когда выйдешь на операцию, тогда…

Он вышел из кухни и вернулся с альбомами и черными конвертами для хранения фотографий. Два часа кряду майор Костин, кавалер ордена

Красной Звезды, показывал мне черно-белый фотографии своих боевых товарищей, душманов, которых они захватили, сдавшегося главу банды, уведшего через неделю с собой дюжину сдавшихся ранее бандитов.

– Все они душманы. Никому верить нельзя. Но… вот куда я снова хочу, – с тоской сказал начштаба.

– Зачем? Там ведь война.

– Там все намного честнее. Проще. Тут друг – там враг. Там сразу видно кто чего стоит. Не то, что… Надо мной кто командир?

Шандыбин. А он тоже майор. И откуда? Из Германии, блин. Разве нас можно сравнивать. Он же ноль, пустышка, ничего не стоит, только орать горазд. Чем глупее офицер, тем более ответственные задачи ему поручают. Ой, а чего это ты меня слушаешь? Не положено тебе про офицеров слушать всякое. Марш в полк. Свободен.

– Есть, – я козырнул, не вставая с дивана, даже не подумав, что пилотка у меня в руке, а не на голове.

Костин посмотрел слегка затуманенным взглядом и только махнул рукой.

– Иди, иди, – хлопнул меня по плечу майор. – Если будут спрашивать, где был, скажешь, что мое поручение выполнял.

Майор Шандыбин, широкоплечий бугай с практически лысой головой, растущей прямо из плеч, настолько широкой была его шея, очень любил рассказывать о своей службе в группе западных войск в Германии.

Одним из его любимых рассказов была байка о тюрьме-гауптвахте и устрашающих воротах этой губы. Шандыбин очень расстраивался, что такое место отсутствует на территории дивизии. Из его рассказов я понял, что самое лучшее, что есть в Германии – это свиные сосиски, пиво и возможность дать младшему по званию между глаз, не боясь наказания. Именно последнее право и пытался реализовать Шандыбин в учебном батальоне, чем сразу вызвал недовольство замполита батальона майора Масечкина. Масечкин был отцом двух очаровательных девчонок и любящим мужем. Его жена страдала массой неизвестных нам болезней, о которых замполит старался не распространяться. Как у каждого заместителя командира по политической части, у него был свой круг обязанностей, и он не обижался на анекдот:

– Вам, товарищ майор, рабочее место убирать не надо. Рот закрыли

– рабочее место убрано.

Лично для себя майор решил воплотить в жизнь задачу, поставленную политотделом округа: победить неуставные взаимоотношения. Он лично разбирался с каждым синяком и ссадиной, неукоснительно требуя этого же от замполитов рот, обещая им золотые горы в случае выполнения.

– Товарищ майор, – кричал Шандыбин громким тяжелым голосом. – Это мой батальон. И он будет выполнять то, что я прикажу.

– Товарищ майор, – возражал ему Масечкин. – Только не неуставными взаимоотношениями. Вы почему солдата во второй роте толкнули в грудь? Он отлетел к стене и чуть не убился.

– Я его в следующий раз в нокаут отправлю, – гремел Шандыбин. – У меня удар левой девяносто килограмм. Я им в Германии ни одного дегенерата в санбат отправил.

– Тут Вам не Германия, – не снижал голоса явно уступающий в массе комбату замполит.

Они друг друга люто возненавидели с первых же дней совместной службы и начали "копать" один под другого.

Шандыбин, не зная, что из-за язвы Масечкин еще и трезвенник, пытался найти на него компромат по пьянке. Однажды ему доложили, что

Масечкин, имевший вывих бедра, упал в подвале казармы, вытаскивая с солдатами агитационные стенды. Надо было видеть радостное лицо

Шандыбина, который лично собирал свидетельские показания у вытаскивающих замполита солдат, но не соглашающихся врать, что замполит был пьян.

Масечкин, узнав про подлость приготовленную комбатом, решил тоже не остаться в долгу и начал методично собирать объяснительные у солдат и сержантов, которых угораздило попасть под горячую руку

Шандыбина. Таких оказалось не мало. Майор любил потешиться дурной недюжинной силой. Однажды, зайдя в роту, он заглянул в ванную комнату, где один из солдат умывался. Несчастный не видел ни майора, ни швабры, вылетевшей из рук комбата и точно угодившей в бок солдата.

– Ты почему мне честь не отдал? – рявкнул майор, зная, что честь в туалете не отдается.

– Не заметил…

– В следующий раз будь внимательнее, – хохотнул довольный своей шуткой майор. – Швабру не забудь на место поставить.