Розмари Роджерс - Ложь во имя любви

• Название: Ложь во имя любви
• Автор: Розмари Роджерс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014367-2

Юная испанская красавица Мариса встречает пирата и бунтовщика Доминика, блудного сына английского лорда, хладнокровного покорителя женских сердец. И вскоре оба они уже не могут понять, что за сила ведет их из страны в страну, с континента на континент, из наполеоновского Парижа в прерии Нового Света – то ли всесокрушающая ненависть, то ли всепобеждающая любовь.

---

– Ближе к делу, Тони, не для того же ты тащился сюда, чтобы ходить вокруг да около! Молодая дама, именующая себя виконтессой Стэнбери – насколько я понимаю, она очень молода? – утраченная и вновь обретенная племянница вездесущей графини де Ландри… Итак, что еще тебе удалось узнать?

– С этой стороны все чисто: она действительно приходится Эдме родной племянницей и внучкой последнему графу Эймару, отправившемуся преумножать семейные богатства на Мартинику, но давшему жизнь лишь двум дочерям. Одним словом, – заторопился он, видя, что брат нетерпеливо задвигал бровями, – ее мать состояла в дружбе с казненной французской королевой, отчего попала, в свою очередь, под нож гильотины. Дочь была в то время совсем еще ребенком и потому сбежала с монахинями куда-то в Испанию, в монастырь. Плутовка действительно совсем юна, Лео! Ей от силы семнадцать-восемнадцать лет. Хорошие манеры и так далее. Ее отец, губернатор одной из провинций Новой Испании, наживший состояние, хотел было сделать ее своей наследницей, но…

– Но! Вот мы и переходим к самому интересному. Рассказывай! Только учти: к своему стыду, я теперь быстро устаю. Тебе ведь все это тоже не безразлично? Уверен, что ты навел справки столь же тщательно, как это сделал бы я.

Решив не обращать внимания на присутствие насупленного шевалье, лорд Энтони перешел к подробному рассказу, заодно выставляя Филипа в как можно более выгодном свете.

Герцог слушал его молча, иногда рассеянно барабаня длинными белыми пальцами по бархатному подлокотнику. Продолжая свой рассказ, лорд Энтони заметил про себя, что брат не выглядит смертельно больным. Уж не замыслил ли Лео какую-нибудь дьявольскую интригу? Лео был способен и не на такое. Однако в присутствии шевалье у него не хватало духу сознаться в своих опасениях.

Наконец он замолчал.

– Значит, он снова решил исчезнуть? – переспросил герцог. – Знаешь, Тони, я задаю себе вопрос: зачем? И что заставило эту молодую женщину приехать именно сюда, чтобы щеголять своим свежеприобретенным титулом перед всем английским светом? Не считаешь ли ты, что ей полезнее было бы вернуться к отцу или остаться во Франции?

– Насколько я понимаю, мадам Бонапарт – ее крестная мать. По словам Филипа, оставшись, она лишь усугубила бы и без того щекотливое положение, поскольку стало очевидно, что Бони задумал сделать ее своей любовницей.

– Значит, Доминик – ее спаситель? Дорогой Тони!.. Нет, лучше пришли ко мне Филипа. В конце концов, он напрямую заинтересован во всем этом. Или правду говорят, что он не в силах оторваться от прекрасной юной виконтессы?

Последнее заявление было похоже на нападение коршуна на зазевавшегося воробья. Лорд Энтони, застигнутый врасплох, поперхнулся бренди и закашлялся. Герцог с легкой улыбкой продолжил свое наступление:

– Я знаю, леди Марлоу на него обижена, и теперь претендентом на руку и состояние ее дочери выступает лорд Ормсби. Дорогой мой Тони, неужели умирающий должен устраивать твои дела?

Дерзкий шевалье наклонился к уху герцога и зашептал что-то на своем ненавистном лорду Энтони «лягушачьем» языке. Вместо того чтобы окаменеть от подобной фамильярности, герцог всего лишь приподнял бровь, собрав в старческие морщины все лицо.

– C’est vrai?[17] В таком случае племянник не заслуживает взбучки. Ты с ней встречался? Нет? В общем, после всех стараний, которые мы приложили в прошлом, мы не должны допускать скандала. Пришли ко мне Филипа. Я передам с тобой пригласительное письмо. Надеюсь, он не откажет мне в любезности и привезет в Клифф-Парк мою новую невестку? Нам с ней пора познакомиться.

Благоприятное решение брата ошеломило и лорда Энтони, и Филипа Синклера, причем последнего – в еще большей степени. Получив от дяди приглашение, больше похожее на повеление, а также запечатанный конверт, который ему надлежало передать на Гросвенор-сквер, он терялся в догадках. Что за козни на уме у дяди Лео? Такое покорное отступление было вовсе не в его правилах. С другой стороны, что могло быть разумнее? Признание герцогом невестки гарантировало бы Марисе благосклонность света и положило бы конец назойливым слухам.

В то же время он знал, что дядя – человек, напрочь лишенный сострадания и даже зачатков совести. Кому было знать его лучше, чем племяннику? Филип намеревался съездить в Корнуолл и все объяснить, но в последний момент струсил и передал эту миссию отцу. Теперь он оказался загнанным в угол. Предостеречь Марису? Но против чего? С момента ее появления в Лондоне им так ни разу и не удалось поговорить с глазу на глаз: деликатность вынуждала его умалчивать о ее поспешном замужестве и последовавшей затем болезни, едва не стоившей ей жизни. Об этой стороне ее прошлого он не обмолвился даже родному отцу. Тем не менее его жгло любопытство пополам с ревностью, стоило ему подумать об испытаниях, выпавших на ее долю. К тому же он не знал, насколько далеко простирается дядина осведомленность.

В то утро лакей Филипа Синклера никак не мог угодить своему обычно покладистому господину. К моменту отъезда из дома в Портленд-плейс его кровать устилала добрая дюжина отвергнутых шелковых галстуков.

Поздно поднявшийся с постели лорд Энтони осведомился о сыне и узнал, что тот потребовал экипаж и поехал кататься в Гайд-парк. Сын оставил для отца записку, в которой сообщал, что заедет на Гросвенор-сквер, после чего будет занят всю вторую половину дня, хотя намерен встретиться с уважаемым папенькой вечером в театре, где будет выступать несравненная миссис Сиддонс.

Лорд Энтони мучился головной болью и вопросами, на которые пока не имел ответов. О Филипе тем временем докладывал лакей в Дандри-Хауc:

– Мистер Синклер, миледи.

Его пригласили в уютную столовую, где графиня пила чай. На ней было платье цвета морской волны из индийского муслина, украшенное бусами того же оттенка. При появлении гостя она оторвалась от письма, которое читала хмурясь, и выдавила улыбку.

– Филип! Кажется, вы обещали повезти Марису на прогулку? Боюсь, она опаздывает. Она очень дурно провела ночь, и я распорядилась, чтобы ее не будили рано. Побудьте со мной несколько минут.

Эдме обратила внимание на бледность и сосредоточенность Филипа, на его крепко сжатый рот. Положив письмо мужа на столик, она спросила:

– Что-то случилось? У вас такой вид…

Спустившись через полчаса, Мариса застала их за разговором и была, к своему удивлению, уязвлена тем, что Филип на этот раз не рассыпался в комплиментах. Он встал (по ее мнению, почти нехотя) и просто наклонился к ее руке. Не проведал ли он о ее тайном посещении игорного дома миссис Батлер на Брайтон-стрит накануне вечером? Не потому ли он так мрачен? Но ему ли указывать, как ей себя вести?

Тетушка нарушила напряженное молчание:

– Подумай только, ma chere! Разве я не предсказывала, что все уладится? На следующей неделе ты приглашена к самому герцогу Ройсу! Это не столько приглашение, сколько высочайшее повеление! Тебя будет сопровождать Филип. – Не дав Марисе вымолвить ни слова, она продолжила: – Это отвечает и моим интересам: де Ландри вызывает меня в свой тоскливый Сомерсет. У него гостят друзья, и необходимо мое присутствие как хозяйки поместья. Я ломала голову, как поступить – не могу же я оставить тебя здесь одну! Но все устроилось само собой. Вот увидишь, совсем скоро мы вернемся обратно в Лондон. Неделя-другая, не больше. Разве ты не понимаешь, что это означает? При поддержке герцога тебе будет открыта дорога в «Олмэк»…

Мариса перебила ее:

– Пока трудно сказать, будет ли у нас поддержка герцога, как вы выразились, chere tante.[18] К тому же я далеко не уверена, хочу ли я там бывать. По-моему, «Олмэк» – прескучное место.

– Мариса!

– Как вам известно, меня не считают достаточно респектабельной дамой, и из всех дам-патронесс только леди Джерси сочла возможным приветствовать меня в Лондоне. Впрочем, мне нет до этого дела. Кроме того, вы уж простите, Филип, мне думается, его сиятельство герцог Ройс желает просто меня… осмотреть. Я его заранее боюсь, пускай он стар и болен. Я вообще не хочу, чтобы меня рассматривали и донимали вопросами. Я далеко не уверена в успехе этого визита. Я не нуждаюсь в одобрении герцога. У меня достаточно друзей…

– Лейдсы и Манвеллы – это всего лишь полусвет, Мариса! Я знаю, у тебя много общего с эмигрантами, однако ты не сможешь вечно вращаться только в их кругах. Ослепить джентльменов – только половина дела. Сколько дам нанесли тебе визит?

Обе забыли про Филипа, который напомнил о себе деликатным покашливанием.

– Опомнитесь, Мариса! Я совершенно уверен, что дядя искренне желает с вами познакомиться. Другое дело, если вам страшно…

Он выбрал удачное словцо: Мариса тут же вздернула подбородок.

– О каком еще страхе речь? Чего мне бояться? Он не причинит мне вреда. Не станет же он винить меня за то, что…

Почему воспоминания о Доминике до сих пор вызывают у нее невыносимые мучения? Брак казался ей теперь давним неприятным сном, она старалась не думать о его холодных серых глазах, лишь изредка излучавших тепло… Все это было чистым притворством! Только Филип честен и откровенен. Он не предавал ее, какие бы сплетни о ней ни ходили. Хотя бы ради Филипа она обязана сделать над собой усилие. К тому же, если начистоту, герцог Ройс вызывал у нее интерес. Загадочная история, в результате которой отец и сын стали друг другу чужими; кузены, ненавидящие друг друга лютой ненавистью… Как выразился Доминик? «Я – законнорожденный бастард». Что он хотел этим сказать? Он даже не носит родовой фамилии. Возможно, настал ее черед мстить.