Лора Бекитт - Любовь и Рим

• Название: Любовь и Рим
• Автор: Лора Бекитт
• Издательство: Престиж книга, РИПОЛ Классик
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-7905-3839-8

Эпоха правления Юлия Цезаря, Марка Антония и Октавиана. Судьбы двух женщин – патрицианки и рабыни – оказались в жестких тисках деспотичной Римской империи. Но любовь выдержит все!

Прекрасная Ливия Альбина вышла замуж за человека, которого выбрал ей в мужья отец. Богатый, успешный и расчетливый, он не принес ей счастья. Римский юноша Гай Эмилий Лонг, которого Ливия полюбила вопреки воле отца и супружеской клятве, попал в проскрипционные списки и был вынужден бежать. Рабыня Ливий, рыжеволосая красавица Тарсия, много лет ждала возвращения своего возлюбленного Элиара с бесконечных войн, которые вела огромная Римская империя.

Удастся ли встретиться влюбленным – знают только бога…

---

Проплыв под водой довольно значительное расстояние, он вынырнул далеко в стороне от корабля и теперь быстро, не оглядываясь, удалялся прочь.

Главарь пиратов набросился на своих подчиненных с бранью, но вскоре с усмешкой махнул рукой. Гай понял, что он имел в виду: до суши было не меньше двухсот стадий,[21] к тому же вдоль берега почти сплошь тянулись отвесные скалы.

Дошел черед и до Гая; тогда он выбросил вперед руку с инстинктивным презрением к покорности существам низшего порядка и крикнул:

– Не прикасайтесь ко мне!

– А кто ты такой? – тотчас спросили его.

Гай молчал; он слышал о неистребимой ненависти пиратов к римским патрициям. Иногда их швыряли в море, даже пренебрегая предложенным выкупом.

– Это римские граждане, – поспешил заявить теперь уже бывший хозяин «Орифии», – он и вон та женщина.

Глаза главаря, плотного мужчины лет сорока, говорящего как на греческом, так и на хорошей латыни, сузились и потемнели.

– Римлянин? – С этими словами он схватил Гая за одежду так, что ткань затрещала и поползла. – Не желаешь ли за борт?!

Пираты одобрительно загудели.

– Нет! – выдавил Гай, подумав о Ливии и ее ребенке. – За нас могут дать выкуп… Требуйте что угодно, только не трогайте женщину.

– Десять талантов[22] за каждого из вас! Согласны?

– Да.

Главарь небрежно кивнул – Гая и Ливию отвели в сторону. Их оставили под охраной двух человек, тогда как часть остальных пассажиров перегнали на пиратское судно, связав попарно. Хозяина корабля и двух начальников команды бросили за борт, крепко скрутив ремнями, после чего разбойники принялись исследовать груз и отбирать у пленников ценные вещи. Собственно, добыча была невелика: на «Орифии» не оказалось ничего такого, что можно было бы с выгодой продать на берегу, не считая, конечно, рабов. Самое страшное, Тарсии предстояло разделить участь этих несчастных. Ливия озиралась в поисках своей гречанки, но ее не было видно. Одеревеневшими пальцами она прижимала к груди ребенка, – к счастью, девочка недавно поела и теперь спала безмятежным сном.

Выбрав момент, Гай произнес, глядя прямо в глаза молодой женщины:

– Послушай меня, Ливилла! Возможно, скоро нас разлучат, потому я скажу сейчас: ты должна написать своему отцу. Десять талантов – очень большая сумма, но, думаю, Марк Ливий не пожалеет ничего, чтобы тебя спасти.

Внезапность несчастья подействовала на него отупляюще, сейчас он даже не чувствовал отчаяния. Возможно, было бы лучше, если б Ливия испытывала то же самое. Но ее губы дрожали, а потемневшие от душевной боли глаза были полны слез.

– И мне придется ехать в Рим без тебя?!

– Не знаю. Но даже если и так, ты должна это сделать хотя бы ради своего ребенка.

– А как же ты?!

– Думаю, для меня тоже найдется какой-нибудь выход. На самом деле Гай не видел никаких путей к спасению: у него не осталось родственников, друзей, надежных знакомых, никого, к кому он мог бы обратиться за помощью. Но он старался об этом не думать. Сейчас нужно было позаботиться о Ливий. Пираты могли потерять терпение, разозлиться и тогда… Придется тщательно следить за собой – ни одного неосторожного слова, движения, взгляда.

Постепенно они оба впали в оцепенение, словно бы спали с открытыми глазами, не шевелились и молчали. Так начался тягостный путь в неизвестность.

ГЛАВА VI

Поселение пиратов представляло собой горстку жалких хижин – ненадежное временное пристанище. Лагерь был расположен в потаенной бухте, укрытой, точно крепостными стенами, крутыми скалами. Дальше, в глубине острова виднелась зелень сосновых крон, заросли розмарина, можжевельника, тимьяна. Теплый аромат душистых растений, бездна пространства – и никаких путей к бегству. Размеренно катились тяжелые валы, близ суши они дробились на мелкие пенные волны, сверкающие на солнце, словно осколки аметиста.

В самой бухте было тихо. Часть пленников пираты согнали на берег, часть оставили на кораблях. Они решили сегодня же переправить мужчин на материк, а там – на невольничьи рынки: пираты не имели возможности кормить такое количество народа. Судьба молодых женщин была более трагична: их оставили на острове, чтобы, как цинично выразился один из разбойников, «самим опробовать товар».

Гай стоял на галечном берегу, озираясь по сторонам. Здесь и не пахло богатством, более того – все говорило о тяжелых временах. На большинстве загорелых до черноты, словно бы прокопченных солнцем пиратских лицах застыло выражение какого-то тупого недовольства, непреходящей, вялой злобы. Да, им принадлежало два корабля, очевидно, захваченных в какой-нибудь гавани, но при этом они были вынуждены ютиться на крохотном, каменистом острове, пить скверную воду, есть плохую пищу. Озлобленная, оборванная, грязная свора, они не были объединены ничем, кроме бессмысленной жажды грабить и убивать, – бессмысленной, ибо они не имели возможности по-настоящему воспользоваться захваченным добром.

Единственное, что они с нетерпением поделили, так это женщин. Тарсия досталась молодому черноглазому черноволосому пирату – он резко мотнул головой, приказывая ей идти вперед. Ливия хотела вступиться за гречанку, но Гай ее удержал.

– Ты не сможешь ей помочь, – шепнул он, – подумай о себе!

Их отвели в одну из хижин и немедленно заставили писать письма – через пару часов горстка пиратов отплывала в сторону материка.

– Пиши, Ливилла, – сказал Гай, осторожно забирая у нее ребенка. Он постарался, чтобы застывшая, словно бы приклеенная к лицу улыбка получилась ободряющей. – Если все получится, к концу месяца ты будешь в Риме.

Растрепавшиеся от морского ветра пряди густых волос скрыли лицо молодой женщины, но Гай заметил, как на кисть ее руки упало несколько крупных капель. И все же она продолжала писать.

Ливия хорошо понимала: для того, чтобы стать счастливыми или, вернее, осознать, что они счастливы, после всего случившегося им с Гаем, наверное, понадобились бы годы, но… теперь ей так не казалось.

Малышка проснулась и раскричалась. Ливия взяла ее у Гая и попросила, чтобы ее оставили одну. Женщину проводили в смежное помещение. Главарь пиратов тоже куда-то вышел, вместо него появился другой человек и встал у стены.

Гай, придавленный тяжестью своих переживаний и чувством безысходности, не поднимал головы. Он знал, что должен найти какой-то выход для того, чтобы остаться в живых – хотя бы до тех пор, пока Ливия не уедет с острова, но не мог ничего придумать.

– Почему ты не пишешь? – вдруг спросил пират. Гай Эмилий молчал и не двигался.

– Ты в самом деле патриций, я вижу, – небрежно продолжал незнакомец. Он говорил достаточно тихо для того, чтобы не быть услышанным кем-то еще. – У тебя должно быть достаточно покровителей и знакомых. Или я ошибаюсь?

В следующее мгновение Гай Эмилий посмотрел ему в лицо, и проблеск надежды тут же угас: перед ним был бесконечно далекий от аристократического сословия человек. Особым, данной природой чутьем Гай безошибочно угадывал в соплеменниках породу или – отсутствие ее. С обрамленного смоляно-черными волосами худощавого лица собеседника на него с презрительной жестокостью смотрели наглые, жгучие и в то же время немного усталые глаза. Гай узнал пирата, который увел Тарсию.

– Что молчишь?

– Не знаю, о чем говорить с таким, как ты, – отвечал Гай, инстинктивно обретая надменную сдержанность истинного аристократа, призванную немедленно отбросить собеседника на десять шагов назад.

Пират жестко усмехнулся. В его взгляде читалась какая-то сложная мысль и особого рода пристальный интерес.

– Что, некого просить о помощи? Скажи лучше мне; если признаешься им, – он кивнул на дверь, – тебя утопят, как утопили тех греков. Но сперва вдоволь поглумятся – они ненавидят римлян. Впрочем, как и я.

Гай прислушался к речи собеседника, – похоже, латынь была его родным языком.

«Какая-то помесь коршуна с шакалом, порождение эсквилинских трущоб – этих болезненных очагов на теле Рима, – подумал Гай. – Откуда он здесь взялся?»

– Что ж, – сказал он, – может, и некого.

– Ты бежал из Рима?

– Да.

– Почему?

– Мое имя было внесено в проскрипционные списки. Я спасался от смерти.

– Что ж, Рим всегда питался кровью, неважно, чьей.

– Что ты знаешь о Риме… – тяжело обронил Гай. Его собеседник переступил с ноги на ногу.

– Побольше, чем ты. Я знаю такой Рим, о каком ты не имеешь никакого представления.

Гай внимательно глядел в эти недоверчивые суровые глаза, взгляд которых пылал яростью. Куда тут было до тупого смирения тянувшего вечную лямку плебея!

– Что же я должен делать? – спросил он.

– Пиши кому угодно, сойдет любое имя. Никто не узнает правды. Я сам отвезу таблички на материк и найду надежного человека, который доставит письмо твоей женщины в Рим.

– Ее никто не тронет?