Дмитрий Калюжный - Другая история Московского царства. От основания Москвы до раскола [= Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола]

• Название: Другая история Московского царства. От основания Москвы до раскола [= Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола]
• Автор: Дмитрий Калюжный
• Жанр: Публицистика
• Год: 2003
• ISBN: 5-9533-0125-1

Развитие такой общественной структуры, как государство, подчиняется определённым эволюционным законам. Серьёзный анализ истории Руси показывает, что путь нашей страны во времени принципиально скачкообразный, а возвышение именно Московии было вызвано тем, что здесь вырабатывались принципы абсолютной монархии, в то время как в окружающих землях стиль правления был иным, княжеским при боярском контроле. Россия осуществилась, ибо имела жёсткую государственную идею.

В книге прошлое России освещено с разных сторон: прослежена светская и церковная история страны; рассмотрены особенности её взаимоотношений с Западом, в том числе с Великим княжеством Литовским и Польшей, и с Востоком — прежде всего с Казанью.

---

Дмитрий Калюжный и Ярослав Кеслер ДРУГАЯ ИСТОРИЯ МОСКОВСКОГО ЦАРСТВА. ОТ ОСНОВАНИЯ МОСКВЫ ДО РАСКОЛА [= Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола]

Всякая разумная мысль уже приходила кому-нибудь в голову, нужно только постараться ещё раз к ней прийти.

Иоганн Вольфганг Гёте.

ИСТОРИОГРАФИЯ

Идейный стержень истории

По общепринятому мнению, история — это комплекс общественных наук, изучающих прошлое человечества во всей его конкретности и многообразии. Однако доныне справедливо иное определение истории, — оно дано в Британской Энциклопедии 1771 года, — где этот предмет назван «Историей Деяний» (History of Actions):

«История деяний — некоторым образом упорядоченный ряд достопамятных событий».

Какие события считать достопамятными, каким образом их упорядочить — всё это остаётся на усмотрение историографа. Поэтому почти всё, что понимается под историей сегодня — это историография, в которой толкования, сделанные отдельными историографами, объединяются по тем или иным правилам в «курсы истории» на основе общественного компромисса в условиях определённой политической конъюнктуры.

Но это только одна сторона вопроса. В нашем прошлом остаётся много неясного из-за сложности самого процесса эволюции. Эволюция — процесс многофакторный, нелинейный, сопровождающийся производством огромного количества информации, из которого лишь ничтожная часть оказывается отражённой в летописях, к тому же неизвестно, с какой степенью полноты и достоверности.

История, конечно, является наукой хотя бы потому, что имеет свою область исследования и свой метод, — но в ней изначально и до сих пор главенствует не объективный подход, а идеологическая парадигма, определяющаяся геополитическими и региональными экономическими и политическими интересами. До XVI века «истории» различных регионов, и всеобщая история тоже, строились целиком на божественной идее, в интересах церкви. В период XVII–XIX столетий в Европе главенствующей стала идея гуманизма. В советский период в нашей стране считалось, что история стала наукой только на основе идей Маркса и Энгельса («исторический материализм»). Между тем, правильно сказано: если для идеологии нужно, чтобы дважды два было пять, то так и будет.

Таким образом, идейная направленность традиционной европейской истории совершенно очевидна. Она, как комплекс филологических наук, включавший в числе прочего и представления о прошлом человечества, сложилась в XVI–XVII столетиях, в эпоху Реформации и Контрреформации, в результате идейного компромисса между «клерикальными» историками и историками-«гуманистами» на почве идеи национальной государственности. Причём сами властители дум показали себя людьми беспринципными: яркие примеры — Никколо Макиавелли (1469–1527) и Мартин Лютер (1483–1546). Тех же, кто не уклонялся от компромисса, попросту уничтожали (Т. Мор в Англии, Д. Савонарола в Италии, М. Башкин в России и другие).

В 1563-м решением Тридентского Собора в Европе ввели современное летоисчисление, — впервые было официально и твёрдо заявлено, что год, стоящий на дворе, отстоит от Рождества Христова именно на 1563 года, а все источники, противоречившие этому, было велено сжечь. К счастью, сжечь ВСЁ оказалось невозможным. Тогда же объявилась и «Книга Пап», зарегистрировавшая якобы непрерывную смену Римских Пап с IV по IX век (до Папы Николая I).

Историки того времени, проявляя «принципиальную беспринципность», — то бишь цинизм, взяли на вооружение лозунг Макиавелли «цель оправдывает средства» и клич Лютера «кто не с нами, тот против нас». Так, создатель современной хронологии и придворный летописец Генриха Наваррского Иосиф Скалигер (1540–1609), воспитанный своим отцом-философом в духе «бумага всё стерпит, лишь бы было красиво», становился, вслед за Генрихом Наваррским, то католиком, то гугенотом. Он же сочинил непрерывную хронологию французских королевских династий с единственной целью: узаконить и увековечить права Бурбонов, изничтоживших прежнюю династию Валуа. Вся остальная мировая история оказалась просто декорацией для этой королевской «пьесы».

Аналогичную работу проделал австриец Куспиниан (И. Шписхаймер) для Габсбургов, выведя их непрерывную родословную от Юлия Цезаря. Наиболее же наукообразной стала история Великобритании в редакции отца и сына лордов-канцлеров Бэконов, снабжённая к тому же гениальным «пи-аром» в виде пьес-хроник Шекспира. Мирное объединение Англии и Шотландии под короной новой шотландской династии Стюартов предопределило и «непрерывную законную» историю династической смены шотландских правителей (в течение 1200 лет!) при весьма бурной и неясной английской истории.

Римско-католическая церковь, озабоченная сохранением своего политического влияния, приняла в процессе создания наукообразной «всемирной светской» истории самое активное участие. В этой работе особо отличился монах-иезуит Дионисий Петавиус (1583–1652).

Но комплекс документов и артефактов современной традиционной истории, в том виде, какой она приобрела к XVII веку, создался не только на основе идейного компромисса между императорами и римскими папами. Большую лепту в это внёс и бизнес. Ещё в XV веке «история» превратилась в занятие, весьма выгодное в коммерческом отношении! Люди обогащались на всём, от пустяков до «святого», начиная от изготовления и продажи «древних рукописей», и кончая торговлей «священными реликвиями», вроде мощей святых. Ярчайший пример — «Грамота Константинова Дара», подложность которой доказали Н. Кузанский и Л. Валла в середине того же XV столетия.

И как раз в это время происходит важнейшее цивилизационное событие: появляется книгопечатание. Его развитие, стимулированное неудовлетворённым рыночным спросом на книги, было очень бурым. Легко понять, что эта новая отрасль производства оставила без работы огромную массу переписчиков прежних, рукописных книг. Чем же занялись эти мастера каллиграфии, знатоки шрифтов? Не будем гадать, а просто скажем, что одновременно с появлением печатных книг на рынок внезапно и в большом изобилии начали поступать «только что обнаруженные» старинные рукописи и хроники.

Описанные во всех них события начинались и заканчивались в глубокой древности. Типичный пример: летопись Саксона Грамматика обрывается 1185 годом. Обнаружили её в 1514-м, и эта летопись легла в основание истории скандинавских стран. Аналогичную «древнепольскую» хронику, простирающуюся из глубины времён и до 1113 года, написал некий Галл Аноним, а публике она была явлена в том же XVI веке, и т. д. В древней истории каждой европейской монархии в течение XVI–XVII веков нашёлся свой «Нестор-летописец».

Н. А. Морозов писал в работе «Азиатские Христы»:

«Есть несколько очень простых признаков для отличия действительно старинного литературного произведения от недавнего. Прежде всего, мы здесь можем опереться на закон размножения рукописей в допечатное время в геометрической прогрессии с каждым новым десятилетием существования языка, на котором они написаны.

Я уже обосновывал этот закон в шестом томе моего исследования… но для связности изложения повторю и здесь, пояснив на наглядном примере из недавней русской жизни».

И далее Н. А. Морозов приводит подлинную историю о том, что когда около 1840 года Лермонтов написал свою поэму «Демон», и её издание было запрещено церковной цензурой, она всё же довольно быстро распространилась среди читающей публики. Как это произошло? Предположим, не более четырёх человек списали её у самого автора в первый же год. У каждого из них списали в следующий год тоже, например, четверо знакомых, и вот, во второй год имелось уже не менее 16+4 = 20 экземпляров. С каждого из этих экземпляров в следующем году было списано (положим) тоже по 4 экземпляра, и значит, ходило уже 80+20, то есть около сотни экземпляров и т. д., с каждым годом увеличиваясь вчетверо.

Геометрическая прогрессия — такой размножитель, действие которого прекращается только с полным насыщением интереса. «Демон» Лермонтова через несколько лет был уже в каждой помещичьей домашней библиотеке, он имелся во многих сотнях экземпляров. Переписывание его прекратилось лишь с появлением этой поэмы в полном издании сочинений Лермонтова; вот после этого рукописные экземпляры, как более не нужные, стали выбрасывать…

Н. А. Морозов продолжает:

«…Если бы печатный станок, сразу бы размноживший сочинения Лермонтова, не оттиснул с ними и эту поэму сразу в тысячах экземпляров, то процесс её рукописного воспроизведения продолжался бы и теперь. Она была бы во всяком случае настолько распространена в России, что желающему напечатать её стоило бы только выпустить объявление в газетах с обещанием приличного гонорара, для того, чтобы получить десятки списков, а не найти единственный на земном шаре экземпляр её у какого-то гидальго в отдалённой от центров испанской культуры усадьбе в Пиренейских горах…