Иммануил Кант - Критика чистого разума

• Название: Критика чистого разума
• Автор: Иммануил Кант
• Жанр: Философия

---

Однако ясно, что эта непрерывность форм есть только идея и в опыте вовсе нельзя указать предмет, соответствующий ей, не только потому, что виды в природе действительно обособлены друг от друга и, следовательно, сами по себе должны образовать quantum discretum (а если бы постепенное продвижение в их сродстве было непрерывным, то между двумя данными видами существовало бы действительно бесконечное число промежуточных звеньев, что невозможно), но также и потому, что мы не в состоянии найти для этого закона определенного эмпирического применения, так как этот закон не указывает никакого признака сродства, по которому можно было бы определить, где и в какой мере мы должны искать степени различия, а заключает в себе только общее указание, что мы должны искать их.

Если мы расположим теперь указанные принципы систематического единства по порядку соответственно их применению в опыте, то они должны образовать следующий ряд: многообразие, сродство и единство, причем каждое из этих [понятий], как идея, берется в высшей степени своей полноты. Разум предполагает рассудочные знания, применяемые прежде всего к опыту, и ищет в них единство согласно идеям, идущее гораздо дальше того, что может доставить опыт. Сродство многообразного, подходящего, несмотря на свои различия, под принцип единства, касается не только вещей, но в гораздо большей степени -их свойств и сил. Поэтому, например, если движение планет дано нам на основании (еще не вполне подтвержденного) опыта как круговое и мы находим в нем различия, то мы предполагаем эти различия в том, что может, изменяя круг на основании постоянного закона, провести его через все бесконечное множество промежуточных звеньев к одной из этих отклоняющихся орбит, т. е. мы предполагаем, что движения планет, не описывающие круга, должны более или менее приближаться к свойствам круга и образуют эллипс. Кометы обнаруживают еще большее различие в своих орбитах, так как они (насколько простирается наблюдение) даже не возвращаются назад по круговым линиям, однако мы приписываем им параболический путь, который все же родствен эллипсу, и если длинная ось эллипса очень растянута, то во всех наших наблюдениях эллиптический путь нельзя отличить от параболического. Так мы, руководствуясь упомянутыми принципами, приходим к единству рода этих орбит по форме, а тем самым также и к единству причины всех законов их движений (к тяготению); отсюда мы затем расширяем свои завоевания и стараемся объяснить также все разновидности и кажущиеся отклонения от этих правил, исходя из того же самого принципа; наконец, присоединяем даже больше, чем опыт когда-либо может подтвердить, а именно, согласно правилам сродства, мы мыслим для комет даже гиперболические орбиты, двигаясь по которым эти небесные тела совершенно покидают нашу Солнечную систему и, переходя от солнца к солнцу, объединяют в своем движении более отдаленные части безграничного для нас мироздания, связанного одной и той же движущей силой.

В этих принципах примечательно и единственно интересно для нас именно то, что они кажутся трансцендентальными и, хотя содержат в себе только идеи для следования эмпирическому применению разума, за которыми это применение разума может следовать только как бы асимптотически, т. е. только приближаясь к ним, но никогда не достигая их, тем не менее обладают, как априорные синтетические положения, объективной, хотя и неопределенной, значимостью, служат правилом возможного опыта и действительно удачно применяются при обработке опыта как эвристические основоположения; однако трансцендентальная дедукция их не может быть осуществлена, так как она вообще невозможна в отношении идей, как это было доказано выше.

Среди основоположений рассудка мы выделили в трансцендентальной аналитике динамические основоположения как чисто регулятивные принципы созерцания в отличие от математических основоположений, которые конститутивны в отношении созерцания. Тем не менее эти динамические законы, конечно, конститутивны в отношении опыта, так как они делают a priori возможными понятия, без которых нет никакого опыта. Принципы же чистого разума не могут быть конститутивными даже в отношении эмпирических понятий, потому что для них не может быть дана соответствующая схема чувственности, и, следовательно, они не могут иметь предмет in concrete. Но если я отказываюсь от такого эмпирического применения их как конститутивных основоположений, то как же я тем не менее хочу обеспечить за ними регулятивное применение и вместе с тем некоторую объективную значимость и какое значение может иметь это регулятивное применение?

Рассудок служит предметом для разума точно так же, как чувственность служит предметом для рассудка. Задача разума-сделать систематическим единство всех возможных эмпирических действий рассудка, подобно тому как рассудок связывает посредством понятий многообразное [содержание] явлений и подводит его под эмпирические законы. Но действия рассудка без схем чувственности неопределенны; точно так же само по себе неопределенно и достигаемое разумом единство в отношении условии, при которых рассудок должен связывать в систему свои понятия, а также в отношении степени, до которой он должен устанавливать эту связь. Однако хотя для полного систематического единства всех рассудочных понятии нельзя найти никакой схемы в созерцании, тем не менее может и должен быть дан некий аналог такой схеме, и им служит идея максимума подразделения и объединения рассудочных знаний в один принцип. Действительно, наибольшее и абсолютно завершенное можно мыслить как определенное, потому что [при этом] устраняются все ограничивающие условия, дающие неопределенное многообразие. Следовательно, идея разума представляет собой аналог схеме чувственности, но с той разницей, что применение рассудочных понятий к схеме разума есть (в отличие от применения категорий к их чувственным схемам) не знание о самом предмете, а только правило или принцип систематического единства всего применения рассудка. Далее, так как всякое основоположение, a priori устанавливающее для рассудка полное единство его применения, приложимо, хотя только косвенно, также к предметам опыта, то основоположения чистого разума имеют объективную реальность также и в отношении этих предметов, однако не для того, чтобы что-то определять в них, а только для того, чтобы указать, каким путем эмпирическое и определенное применение рассудка в опыте может быть полностью согласовано само собой благодаря тому, что оно в как можно большей степени приводится в связь с принципом полного единства и выводится из него.

Все субъективные основоположения, взятые не из природы объекта, а из интереса разума в отношении некоторого возможного совершенства познания этого объекта, я называю максимами разума. Так, бывают максимы спекулятивного разума, которые основываются исключительно на спекулятивном интересе разума, хотя и могут казаться объективными принципами.

Если чисто регулятивные основоположения рассматриваются как конститутивные, то в качестве объективных принципов они могут противоречить друг другу; если же они рассматриваются только как максимы, то между ними нет никакого настоящего противоречия, а есть лишь различие интересов разума, вызывающее расхождение в способах мышления. На самом же деле у разума есть только один- единый интерес, и спор между его максимами есть лишь различие и взаимное ограничение методов удовлетворения этого интереса.

Так, на одного умствующего философа имеет большее влияние интерес многообразия (согласно принципу спецификации), а на другого -интерес единства (согласно принципу агрегации). Каждый из них воображает, будто черпает свое суждение из знания объекта, а на самом деле основывает его на большей или меньшей приверженности к одному из этих двух основоположений, которые опираются не на объективные основания, а только на интерес разума, и потому правильнее называть их максимами, а не принципами. Когда наблюдаешь спор между проницательными людьми из-за характеристики людей, животных, растений или даже минералов, причем одни допускают, например, существование особых народных характеров, обусловленных происхождением, или резкие наследственные различия между семействами, расами и т.п., а другие, наоборот, настаивают, что природа дала в этом отношении совершенно одинаковые задатки и все различия зависят только от внешних случайностей, -то, стоит только принять во внимание природу объекта, и тотчас же станет понятно, что для обеих сторон она слишком глубоко скрыта, чтобы они могли говорить на основании проникновения в нее. Каждый из спорящих принимает к сердцу только одну из сторон двойственного интереса разума, стало быть, отличающиеся друг от друга максимы многообразия природы или максимы единства природы, которые, конечно, совместимы, но если их принимают за объективные знания, то они не только дают повод к спорам, но и создают препятствия, надолго задерживающие истину, пока не будет найдено средство объединить противоположные интересы и таким образом удовлетворить разум.