Эмма Драммонд - Прозрение

• Название: Прозрение
• Автор: Эмма Драммонд
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-338-6

Увлекательная любовная интрига романа разворачивается в экзотической обстановке Африки времен англо-бурской войны. Две женщины преданы герою, какая же из них окажется ближе, роднее, необходимее в его полной превратностей жизни?

---

При этих словах Франц тоже вскочил на ноги. Никогда еще Хетта не видела брата в таком гневе.

– В душе я такой же бур, как ты! – воскликнул он. – Призываю Бога в свидетели, что если кто-нибудь покусится на мою свободу и мое добро, я буду до последнего сражаться с этим врагом. Но я миролюбивый человек. И я не намерен искать врагов там, где их нет!

– Ты никогда не сможешь жить в мире с англичанами, сын моего сына, – веско произнес старый Упа, и, глядя на его лицо, все поневоле приумолкли. – Ты должен отомстить за отца – это твой сыновний долг. Изгнав чужеземцев из этих краев, ты соблюдешь слово Божье. Ты должен присоединиться к своим братьям, готовящимся выступить против красных мундиров.

Франц стоял как громом пораженный, грудь его часто вздымалась. У Хетты болела душа при виде его, и эта боль, казалось, проникала до самой глубины ее сердца. Должно быть, незаметно для себя, она вскрикнула, потому что старый Упа, нахмурив брови, проговорил, взглянув на нее:

– Что это случилось с вами обоими? Ваша мать была крепкой женщиной – она была сильна и телом и духом. Не забывайте, что и в ее смерти тоже виновны англичане. Неужели, Хетта, тебе так и не досталась от матери сила ее духа?

Девушка молча смотрела на деда, со страхом думая, что напрасно проговорилась о своей осведомленности о положении дел в Иоганнесбурге – Упа мог догадаться, что она, вопреки его запрету, продолжала общаться с англичанами; в этом случае ей было не миновать побоев… Но вдруг в памяти ее встали слова, сказанные Алексом при последней их встрече: молодой лейтенант говорил, что враждуют друг с другом только короли и правители, а простые солдаты, выполняющие их приказы, вовсе не должны становиться при этом личными врагами тех, в кого они стреляют. Ее брат станет одним из таких солдат. И каждый раз, когда по его вине от пули, выпущенной из его винтовки, погибнет человек, Франц будет умирать вместе с ним.

Хетта подумала, как мало походит ее брат на Пита Стеенкампа. Пит был типичным уроженцем этой дикой страны. В выражении его глаз было что-то дикое, а его душа была так же не спокойна, как природа этих степей. Он был таким же сильным и безжалостным, как эти степи, он не замечал красоты родной земли – и сама степь, и все, что населяло ее, были для него лишь средством добыть пропитание; без малейших колебаний он мог растоптать самые прекрасные из степных цветов, распустившиеся яркими звездами после очередного теплого дождя. Как и Франц, Пит был мечтателем, но только мечты их были совершенно не похожи. Необузданные страсти кипели в глубине его недоброй души.

Она ощутила внезапную слабость в ногах. Увы, абсолютное большинство бурских мужчин походили на Пита, а не на Франца. Они были готовы сражаться с англичанами до последней капли крови. Кровь ручьями будет течь по окрестным холмам, кости английских солдат усеют окрестные степи – угроза Пита исполнится. Это было неизбежно.

– Ответь, девочка! – окликнул ее Упа. – Где находится сейчас дух твоей матери?

Что могла она ответить на этот вопрос?

– Я молюсь о том, чтобы встретиться с ней, когда наступит мой час.

Этот ответ явно не понравился старику – строгим голосом он произнес:

– Все мы должны молиться… Давайте же приступим к молитве прямо сейчас.

Все было решено. Старый Упа своим решением выбил почву из-под ног своего внука, возложив на него – человека, всем сердцем стремившегося к миру, обязанность отомстить за убитого отца. Конечно, Упа прекрасно понимал, что Франц – не воин, и боль Хетты лишь усугублялась при виде того, как дед всем своим видом показывает, что считает настоящим мужчиной Пита Стеенкампа, а не собственного внука.

В тот вечер Пит засиделся у Майбургов допоздна. Наконец, попрощавшись с мужчинами, он подошел к Хетте и сказал:

– Принеси мне чашку молока – я хочу подкрепить свои силы перед долгой дорогой.

Девушка быстро пошла в хлев, набрала парного молока из ведра, после чего поспешила во двор, где, держа за повод своего коня, стоял Пит. В темноте Стеенкамп выглядел еще зловеще, чем при свете, и Хетта вздрогнула.

– Что, боишься? – проговорил Пит, глядя исподлобья на девушку.

– Чего мне бояться? Просто на дворе прохладно.

– Откуда тебе известно то, о чем не знают твои родственники? – процедил Пит, изо всех сил сжимая ее запястье. – Кто рассказал тебе о событиях в Иоганнесбурге?

– Похоже, ты забыл, что каждую неделю я езжу в Ландердорп, Пит. Там я и услышала обо всем этом. Да-да, я услышала разговор о событиях в Иоганнесбурге на железнодорожном вокзале…

– И ты болтаешь на эти темы… по-английски? – Я… я только слушаю, о чем говорят другие.

– Англичане?

– И англичане тоже. Но в основном я прислушиваюсь к разговорам голландцев. – Хетта попыталась было освободить руку, но Пит еще крепче сжал ее запястье. – И вообще, мне почти ничего не известно…

– Однако ты считаешь себя вправе встревать в мужской разговор! Почему ты не рассказала об услышанном деду и брату? Почему ты решила скрыть это от них?

– Я ничего и не думала скрывать, – проговорила Хетта, с тревогой глядя на Пита: неужели он догадался, что она продолжала встречаться с Алексом?.. Может быть, он следил за ней? Нет, это было решительно невозможно: последнее время Пит почти не бывал в Натале.

– Не иначе как тот самый офицерик поведал тебе последние новости… – словно подтверждая худшие опасения Хетты, процедил Пит.

Хетта чуть было не проговорилась, но, вспомнив, что у Пита не может быть никаких доказательств, возмущенным тоном произнесла:

– Он не мог этого сделать хотя бы потому, что не знает нашего языка… К тому же он уехал из Ландердорпа.

– Так, значит, ты продолжала встречаться с ним?

– Напротив, я перестала встречать его возле ландердорпского вокзала и пришла к выводу, что его перевели в другое место.

– Ты моя суженая, Хетта Майбург, – прошипел Пит, – но знай: я не хочу иметь ничего общего с предательницей, заигрывающей с чужеземцами.

Стеенкамп плюнул на землю ей под ноги.

– Англичане не стоят даже моего плевка, – бросил он. – Они наши враги.

– Я прекрасно знаю, что это за люди, – произнесла Хетта, стараясь сохранить собственное достоинство.

– А я знаю, что это не люди. Они рядятся в красивые одежды, как бабы, их кожа мягкая и белая, потому что они прячутся от солнца. От них даже пахнет, как от женщин, – этот запах так же противен, как и они сами, бледные, изнеженные создания. У них даже нет бороды! Разве их можно назвать мужчинами?

Еще крепче сжав ее запястье, так, что она почувствовала страх, Стеенкамп продолжил:

– Пусть щеголяют в своих изысканных платьях, пусть гарцуют на своих стройных лошадках – недолго им осталось любоваться самими собой! Еще немного – и мы поставим их на колени, а потом – растопчем! Вот увидишь: во всей их «победоносной» армии не найдется ни одного солдата, способного проскакать целый день по нашей степи. Они будут погибать от зноя и жажды, а мы будем спокойно наблюдать за этим; они будут тонуть в наших реках; их тяжелая артиллерия завязнет в наших болотах, а их изящные лошадки через какую-нибудь неделю после начала боевых действий превратятся в живые скелеты, не способные носить на своих спинах всадников.

Пит начал трястись от возбуждения – его дрожь передалась Хетте, которую он по-прежнему держал за руку.

– Они хотят завладеть нашей землей – что ж, пусть попробуют! Они могут презирать нас и наш язык, но вскоре им придется разговаривать с другим собеседником—с нашей степью, и она заставит их раскаяться в своей гордыне! Эта земля принадлежит нам – такова воля Божья. Горе тому, кто попытается покуситься на наше достояние – он навлечет на себя Божий гнев.

Пит резко оттолкнул от себя Хетту и добавил:

– Горе этим чужеземцам и всем тем, кто посмеет якшаться с ними! Запомни хорошенько эти слова, женщина!

Не сказав ни слова на прощание, Пит вскочил в седло и ускакал. Хетта долго еще стояла во дворе, вглядываясь в темноту и потирая онемевшее запястье.

Необъятное небо простиралось над бескрайними просторами степи. Их маленькая ферма казалась затерянной точкой среди этой степи, расстилавшейся до самого горизонта. До Ландердорпа отсюда было четыре часа езды, а до фермы Стеенкампов – два с половиной. Там дальше проходила трансваальская граница. С другой стороны лежала обширная холмистая долина, сплошь изрезанная реками, – суровая земля, где редко встречалось жилье и где путник не мог рассчитывать на гостеприимство вплоть до дороги на Ледисмит.

Хетта смотрела в этом направлении – по щекам ее струились слезы. Холодная ночь сомкнулась вокруг нее, когда она быстро подошла к углу ограды, словно эти десять Шагов по направлению к Ледисмиту могли действительно приблизить ее к нему. На мгновение девушка прикрыла глаза, влажные ресницы сомкнулись, и она смахнула дрожавшие на них слезы.