Клод Фаррер - Цвет цивилизации

• Название: Цвет цивилизации
• Автор: Клод Фаррер
• Издательство: Вече, РИПОЛ
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-7141-0196-0

Клод Фаррер (1876–1957) принадлежит к числу самых ярких писателей Франции, под чьим псевдонимом скрывался потомственный морской офицер Шарль Эдуард Баргон, отслуживший во флоте два десятилетия. И прославился он благодаря не только его увлекательным приключенческим романам, но и не менее захватывающим романам любовно-эротической направленности, сюжетное развитие которых позволяет по праву отнести их к произведениям авантюрного жанра.

В романе «Цвет цивилизации», удостоенном Гонкуровской премии, автор сделал удачную попытку на экзотическом фоне салонной жизни показать бытовое разложение разочарованно-пресыщенной молодежи бодлеровского толка.

---

– Вот как, – сказал Мевиль, – Фьерс приезжает? Женитьба Фьерса на m-lle Сильва не была больше мифом, церковное оглашение только что состоялось.

– Да, – подтвердил Торраль, – приезжает Фьерс, бедный дуралей. Сильва вчера вернулась с мыса Святого Иакова. Вероятно, он проведет сегодняшний вечер в семейном кругу. Фьерс – в семейном кругу! Ах! Я был о нем лучшего мнения. Ну, оставим это. Сегодня вечером мы обедаем вдвоем?

– Не знаю.

– Не знаешь, стало быть, да. Надо взять тебя в руки, голубчик. В восемь часов в клубе, или немного позже на улице Катина.

Вернувшись к себе, Мевиль сел, опираясь щекой на руку.

Фьерс возвращался, Фьерс был женихом. Значит, возможно же для цивилизованных, несмотря на разврат, несмотря на усталость, избрать себе чистую девушку и жениться, как делают варвары? Это было возможно. В течение нескольких часов он старался проникнуться этой уверенностью. В четыре часа он приказал скороходам подать свою коляску. Перед отъездом он подумал, что это предложение, которое он собирался сделать, весьма походило на дуэль. Ему приходилось иногда присутствовать на поединках. Он знал средства, которые укрепляют слабые сердца, и выпил, на всякий случай, склянку. Тонкинские скороходы пустились бежать быстро, слишком быстро.

На дворе было ветрено, небо нависло низко. Утром уже был дождь, первый ливень, принесенный муссоном, и вечерний дождь собирался. Улица была грязна. Скороходы остановились, чтобы приподнять платье и пристегнуть кожаную полость коляски. Мевиль нашел эту остановку очень короткой. Когда коляска была уже перед дворцом, упали первые капли дождя. Но тонкинцы, сделав усилие, взбежали на перрон, и господин вышел под колоннадой портика, не замочив своих полотняных башмаков. Часовой торопливо вытянулся во фрунт, с саблей на плечо. Бой, который выходил из зала, поспешил посторониться, чтобы пропустить европейца.

Мевиль вошел. Зала была пуста, дверь в маленький салон отворена. Он направился туда. Выпитое лекарство согрело его кровь, он почти не испугался, увидев Марту. Она была там одна. Сидя у пианино, она читала ноты, не играя. Ее тонкие пальцы лежали на клавишах. Циновки пола заскрипели под шагами Мевиля. Она повернула голову и поднялась навстречу визитеру, протягивая руку. Они сидели друг против друга. Она вежливо поблагодарила его, что он приехал, несмотря на дождь: вода уже струилась по стеклам снаружи, и салон, сумрачный, как все салоны в этой стране, походил на келью или пещеру. Мевиль подумал, что это – пещера сфинкса, в которой он разрывает на части свои жертвы…

Тем не менее, он начал готовиться к наступлению. Вместо того, чтобы идти прямым путем, он, по обыкновению, выбрал окольный. Свадьба Фьерса и m-lle Сильва показалась ему подходящей темой для начала.

– Жак де Фьерс, – сказал он, – приезжает сегодня из Камбоджи.

M-lle Абель удивилась.

– Вы это знаете наверное? Сегодня утром я завтракала у Селизетты, она не говорила об этом ни слова.

– Известие получено в Управлении.

– Тем хуже, Сильва уехали сейчас в Мито и вернутся только после обеда.

– Ну, они увидятся завтра.

Разговор шел вяло. Он сделал усилие и задал решительный вопрос, который показался ему трудным, как подъем на гору.

– Прекрасный брак, не правда ли?

– Прекрасный.

– Брак, который будет счастливым. Она сделала неопределенный жест.

– Вы не знаете Фьерса. Мы с ним друзья вот уже десять лет. Это сама честность и искренность.

– Тем лучше для Селизетты. Она вполне заслуживает счастья.

Мевиль посмотрел на каминные часы: десять минут уже прошло. Он подумал, что может явиться еще какой-нибудь визитер. Перед ним был ров, который предстояло перепрыгнуть. Он разбежался:

– Брак – это пример, которому нужно следовать.

– Хороший пример или плохой?

Она смеялась со своей обычной иронией, коротко и невесело.

– Хороший, – серьезно сказал Мевиль. – Когда вы намерены ему последовать?

– Я? Я совсем еще не думаю об этом.

– Другие, быть может, зато думают, глядя на вас.

– Вы полагаете? – равнодушно сказала она. Он сжег свои корабли.

– Я знаю одного… по крайней мере, одного… который дышит только вами и грезит только о вас.

Она пристально посмотрела на него.

– И вы знаете, кто это, – закончил он, вставая.

– Не вы ли, грехом? – она снова начала смеяться.

– Да, я.

Она не обнаружила ни малейшего волнения.

– Бог мой! Вам следовало бы предупредить меня. Это объяснение в любви? Или официальное предложение?

– И то, и другое.

Она продолжала смеяться, как ни в чем не бывало.

– Хотите, положим это на музыку?

Она села к пианино, взяла два аккорда и пробежала пальцами по клавишам в сарабанде каких-то смешных созвучий, потом, без перехода, закончила таинственной фразой в миноре.

Она издевалась над ним, он рассердился.

– Я ничего не понимаю в сонатах. Что выражает собою эта? Да или нет?

Она повернулась на своем табурете лицом к нему:

– Вы говорите серьезно?

– Серьезней, чем когда бы то ни было.

– Вы хотите на мне жениться?

– Это мое единственное желание.

– В самом деле, без шуток?

Он подумал, что она кокетничает.

– Клянусь вам, – начал он с жаром, – вы мне окажете, согласившись отдать мне эту руку, величайшую королевскую милость, какой ни одна женщина не оказывала в любви.

Она сделала гримасу учтивого сожаления.

– Очень жалею, но этой милости оказать вам я не могу.

– Почему же?

– Потому что. Нет, в самом деле, не могу.

Он увидел, что в его объятия она не упадет. Женщины говорят «да» только один раз, он знает это лучше, чем кто-либо.

– Сударыня, – он стоял перед ней во весь рост, готовый удалиться, – удостойте меня выслушать: это не шутка, дело идет о моем счастье и, быть может, о вашем тоже. Вы знаете, кто я, знаете мое имя, мое положение, мой образ жизни. Если я и не богач, то человек со средствами – одним шансом на счастье больше для женщины, на которой я женюсь. Женщиной этой будете вы, и никто другой, потому что я вас люблю страстно, как не любил до сих пор никогда. Не отвечайте! Подождите немного. В моих словах нет ничего обидного для вас. Подумайте, не спешите, посоветуйтесь. Я буду ожидать два дня, три дня, неделю… И помните: моя жизнь принадлежит вам, моя судьба в ваших руках.

Он низко поклонился и пошел к двери. Стоя с нахмуренными бровями, Марта Абель, дав ему договорить до конца, остановила его.

– Не ждите ничего, сударь, это бесполезно. – Она говорила короткими фразами, устремив на него холодные глаза. – Я вам сказала «нет», и это «нет» не изменится никогда. Верьте, я ценю честь, которую вы мне оказали, и даже польщена, потому что я знаю ваше имя, ваш образ жизни, ваше богатство и другие преимущества, о которых вы деликатно умолчали. Но я не хочу выйти за вас. Предположите, если вам непременно нужны мотивы моего отказа, что я еще слишком молода.

– А я разве слишком стар? Мне еще нет тридцати лет…

Она дерзко засмеялась.

– Да? Я думала, больше. Но довольно, прошу вас. Полагаю, что это пререкание так же тягостно для вас, как и для меня. Я вам сказала «нет» два раза: я думаю, этого достаточно для вашего самолюбия, если не для вашего любопытства.

Он оживился.

– Дело идет не о моем самолюбии. Уже давно я позабыл о нем ради вас. Вот уже два месяца, как я сделался вашей тенью. Два месяца, как из любви к вам я отрекся от своей личной жизни, два месяца, как Сайгон, знавший меня гордым и исполненным презрения ко всем, торжествует, видя, что я в западне. Не все ли равно? Дело идет о моем сердце, а не о тщеславии, о моем сердце и моей жизни, потому что, если вы мне откажете, я умру.

Она рассматривала его с насмешливым любопытством.

– Вы очень красноречивы… Я понимаю теперь многое, чего не понимала раньше. Скажите, а с m-me Мале вы говорите теми же самыми фразами?

Он побледнел. Сфинкс торжествовал победу, загадка осталась неразгаданной. Он пристально смотрел в ее черные глаза. Она не хотела… Почему она не хотела?

Внезапно его охватила злоба поражения. Когда-то он знал дерзкие слова, которые больно стегают заносчивых женщин. Он старался вспомнить эти слова, чтобы воспользоваться ими.

– Вот как? – сказал он, отступая. – Вы осведомлены более, чем я предполагал. Тем лучше. Раз уж вы начали быть откровенной, я надеюсь, что вы будете ею до конца. Одно только слово, и я уйду – навсегда. Если я убью себя, выйдя отсюда, я хочу знать, по крайней мере, за что. Сделайте одолжение, скажите причину вашего отказа, истинную?

Она села опять.

– Я не обязана говорить вам ее.

– Но, быть может, я ее угадаю сам?

Она поднялась, надменная, и протянула руку к сонетке звонка.

– Не звоните, – быстро сказал Мевиль. – Я способен отнестись к вам без уважения перед вашей прислугой. Кончим. Вы не хотите выйти за меня замуж? А есть ли у вас основания привередничать? Вы бедны, как нищая, вы это знаете. Что же, вы надеетесь во второй раз встретить человека, как я, готового взять вас голой и заплатить долги вашего отца?