Юрай Ваг - Катастрофа на шоссе

• Название: Катастрофа на шоссе
• Автор: Юрай Ваг
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1972

Характер преступления в романе Юрая Вага «Катастрофа на шоссе открывает столкновение нормального человеческого мышления с ощущениями человека, бьющегося в паутине, из которой у него уже нет сил выбраться, хотя у него и своя собственная логика. Следствие, не учитывающее именно этот кажущийся алогизм, непременно попадает в тупик, ибо все те же „фальшивые сигналы“ и „ловушки“ выдают только логику схематическую, тогда как путь раскрытия истины неотделим от попытки прежде всего понять внутренние субъективные побуждения индивидуальных человеческих поступков личности…

---

Лейтенант был мокрым от пота, он снял фуражку.

– Превышал скорость?

– В городке нет. На шоссе наверняка прибавил газку, дорога проглядывается. Судя по удару, ехал со скоростью девяносто-сто.

– Сколько километров от Михалян сюда?

– Тринадцать с небольшим…

– А это кто?

– Дорожный рабочий, – сказал лейтенант. – Когда мы приехали, он слезал со своего велосипеда. Ребята его к обломкам не подпустили.

– Откуда он ехал?

– Из Михалян, как и мы. Мы задержали его, чтоб взять показания, потому что «трабант» должен был обогнать его.

– Вы говорили с ним?

– Нет, товарищ капитан. Не успели.

Лазинский сидел на корточках рядом с машиной, в руках он держал голубой портфель. Портфель был открыт, Лазинский поднес его к самому носу и, быстро отодвинув от себя, взглянул на Шимчика. Капитан подошел, Лазинский поднялся и сказал:

– Понюхайте!

На ладони у Лазинского в носовом платке лежала ампула. Шимчик поднес ампулу к лицу и втянул воздух, раз, другой, очень тщательно повторив процедуру. И наконец сказал:

– Хлор!

– Так точно!

Глаза Лазинского светились недобрым светом.

– Где она была?

– Под бумагами, на дне портфеля. И от бумаг несет!

Они переглянулись. Шимчик спросил:

– Чистый хлор или какая-нибудь смесь?

Лазинский лишь пожал плечами.

Солнце пекло немилосердно. Сага вытирая платком лоб, медленно брел по направлению к шоссе. Он уже не плакал, потрясение, пережитое при виде трупа, прошло. Он оправдывался:

– Ужасно на меня подействовало. Когда-то, во время войны, я повидал многое, казалось, привык… Но сейчас, если это в какой-то мере близкий тебе человек, с которым ежедневно встречаешься… Бедняга, для него уже все кончено, – прошептал он. – А врач был?

– Еще нет, – ответил лейтенант. – Но здесь даже дюжина врачей не поможет…

Он не закончил. Шимчик взял его за локоть.

– Пошли, – сказал он.

Они остановились у синей милицейской машины с белой опояской и надписью «Патруль». Капитан приказал:

– Врача немедленно, тело отправить в прозекторскую. Необходимо произвести тщательнейшее вскрытие. Мне кажется, что авария не является непосредственной причиной смерти. Этим делом будет заниматься госбезопасность. А вы свяжитесь с криминалистами и передайте им, чтоб они все здесь как следует осмотрели. Кстати, вызовите связного с мотоциклом, возьмите у капитана Лазинского ампулу и отошлите ее в лабораторию на анализ. И еще, товарищ лейтенант, скажите нашему сотруднику Станковичу, пусть разыщет и возьмет под наблюдение инженера Бауманна с химзавода и сообщит мне, где он теперь обретается.

– Вы, товарищ капитан, считаете… – Молоденький лейтенант смущенно откашлялся. – Я хотел сказать, я думал…

– Бросьте заикаться, действуйте. Дорога каждая минута!

Его тон был далеко не приветлив, и лейтенант больше уже ни о чем не спрашивал – он скользнул на сиденье автомобиля, надел наушники, взял в руки ларингофон и начал передачу. Перед его глазами спокойно колыхалась желтеющая рожь, убегал вверх склон холма, покрытый купами кленов, вдали виднелся еще один холм, а над всей этой идиллической картиной умиротворенно опрокинулось небо с одним-единственным медленно плывущим причудливым облачком.

Толстые, с обломанными ногтями пальцы дорожного рабочего лежали на раме видавшего виды велосипеда. Он сообщил, что зовут его Вениамин Венчик, что в город ездил за гвоздями и прочими стройматериалами. Живет он в близлежащей деревне, за ней висит надпись «объезд», но шоферы на это предупреждение не всегда обращают внимание. Вообще-то здесь движение небольшое, сегодня его обогнали всего две-три машины, а после Михалян, кроме синей милицейской, – одна, вот этот «трабант». Обогнал на выезде из Михалян, ехал медленно, но потом сразу прибавил скорость.

– Скорости не превышал?

– Нет, это уж точно.

– Вы не заметили, кто сидел в «трабанте»?

– Да вон тот, который разбился, кто же еще?

– Вы обратили на него внимание, когда он вас обгонял?

Рабочий колебался. Потом ответил, что нет, не обратил. Но судя по тому, что он сейчас видит…

– Вас не об этом спрашивают. – Шимчик посмотрел ему в глаза. – Меня интересует только одно: что вы видели тогда.

– Я не больно его разглядывал, да и пыль столбом стояла, я глаза прикрыл.

– Следовательно, вы не совсем уверены, что в машине сидел только водитель?

– Уверен, один он сидел, я его много раз встречал.

– Где? Здесь где-нибудь?

– В Михалянах, – ответил Вениамин Венчик.

Лицо у Венчика было квадратное, чисто выбритое, на седой голове поношенная шляпа; без пиджака, в одной жилетке, из правого кармана висит цепочка от часов; одна пуговица на жилетке оторвана, торчат нитки, остальные аккуратно застегнуты. Все свидетельствует о том, что человек еще держится на поверхности, бодрится вопреки старости. Руки с обломанными ногтями все еще сильны.

Шимчик докурил.

– Вы его знаете?

– Только с виду, – ответил Венчик.

– В Михалянах часто встречали?

– Частенько.

– Когда? Вечером или днем?

Венчик, немного подумав, ответил:

– Чтоб не соврать, почти всегда по вечерам.

– Где?

– Когда по дороге, когда возле корчмы, той, что между костелом и школой, посреди деревни.

Капитан кивнул и засмотрелся на клены, потом, поблагодарив, медленно зашагал прочь. Молоденький лейтенант все еще передавал распоряжение.

Сага стоял у разбитого «трабанта», Лазинский со своим портфелем – рядом с ним. Шимчик подходя услышал:

– Сколько он получал?

– Около двух чистыми. Тысячу девятьсот с лишним.

– Когда он купил «трабант»?

– Года два – два с половиной… Без очереди достал, а деньги выиграл, несколько тысяч в спортлото, остальные у кого-то одолжил.

– У кого?

Директор жестом ответил: откуда, дескать, мне знать?

– Пил?

– Со мной нет, товарищ капитан, он был довольно замкнут, неразговорчив, гостей не принимал. Насколько мне известно, даже новоселье не отметил.

Сага стоял спиной к мертвому, в своем строгом черном костюме, похожий на человека пришлого или сотрудника похоронного бюро. Шимчик подумал: «Живые всегда кажутся пришлыми на похоронах; человек в черном – и яркий солнечный день… Фарисей он, вот кто. Переживает или притворяется?».

– Все готово? – спросил он, чувствуя, как к горлу подступает комок.

– Да!

– Ампулу. – Лазинский достал ее и через носовой платок почувствовал, что ампула из полиэтилена. Позвал лейтенанта и сказал: – Осторожнее с отпечатками пальцев.

– Конечно, – ответил лейтенант.

– Нам всем будет очень недоставать его, – заговорил Сага. – Он всегда был готов прийти на помощь, очень трудолюбивый был человек, а сколько горя хлебнул! Теперь эта история с Бауманном…

В телеграфных столбах гудели дали. На траве в кювете лежала горячая пыль.

– Остановка где-нибудь будет? – спросил Лазинский. Шимчик кивнул и перевел взгляд на Сагу, наблюдая, как тот садится за руль. «А он в самом деле не в ce6e», -подумал капитан и попросил, чтоб ему дали портфель Голиана.

По дороге он принялся изучать его содержимое. В Михалянах попросил: «Останови» – и, когда директор остановил машину, объяснил: «У нас здесь дело. Подожди, пожалуйста, через десять минут вернемся».

Сага кивнул. На длинной безлюдной деревенской улице мирно копошились куры и вдруг с криком прыснули на обочины – со стороны города на большой скорости мчался милицейский мотоцикл.

В корчму, что возле школы, Голиан в тот день не заходил; официант и его жена ответили одинаково – да, иногда заглядывал выпить кружку пива, но вот уже несколько дней здесь не появлялся.

– А чего ему тут делать, сколько времени уже сидим без пива, нет завоза. И план летит к чертям, сегодня за все утро зашло не больше двадцати человек. Шоферы или детишки за лимонадом, – добавил он. – Порядочный мужчина такую дрянь и в рот не возьмет.

За ухом у него торчала сигарета, рубаха была грязная. Жена складывала бутылки.

– Откуда вы его знаете?

– Голиана-то? От людей слыхали, что его так зовут. Он к нашей врачихе ездит.

– К врачихе?

– Зубная врачиха, – уточнила жена. – Эдита Бачова, Ей покойница свекровь тут дом отказала.

– Замужняя?

– Ее муж летал на истребителе. В пятьдесят седьмом разбился, во время учений, говорили. Его мать через год умерла с горя, а у нас здесь не было зубного, вот Бачова и стала работать здесь.

– Она сейчас в амбулатории?

– Наверное, уже на реке. До обеда примет больных, а потом идет купаться. Жарища-то какая стоит… Чего же ей не освежиться.

– Где находится амбулатория?

– А тут, за углом, шагов сто.

Они направились туда. По дороге Шимчик рассказал, что ему удалось узнать от дорожного рабочего.

– Зря время теряем, – заметил Лазинский. Шимчик согласился.

– Но пока не будут известны результаты вскрытия и химический анализ содержимого ампулы… Кроме того, инженер здесь был. За соседней деревней – объезд. Если он хотел ехать куда-то еще – а это вполне очевидно, – то зачем оказался здесь? Может быть, он говорил Бачовой, куда направляется? Надо выяснить! – поставил он точку. – Почему он взял с собой все свои документы?… – Капитан помахал голубым портфелем, на что Лазинский ответил: