А. Казанцев - Мир приключений 1962. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

• Название: Мир приключений 1962. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов
• Автор: А. Казанцев
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО “ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1962

Мир приключений №7: Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов / Москва: Детская литература, 1962.

СОДЕРЖАНИЕ:

А. Казанцев. Внуки Марса. Рисунки Г.Макарова……3.

Г. Голубев. По следам ветра. Рисунки Е.Мешкова……81.

Е. Рысс. Остров Колдун. Рисунки М.Хабленко……131.

О. Бердник. Пути титанов. Рисунок О.Коровина……205.

С. Гансовский. Хозяин бухты. Рисунок И.Прагера……253.

А. Кулешов. Сплетенные кольца. Рисунок Л.Дурасова……264.

Ю. Давыдов. Забытые путешественники. Рисунок Ю.Ракутина……285.

Н. Коротеев. По ту сторону костра. Рисунок Л.Дурасова……301.

---

Я посмотрел на Фому. Нет, Фома был как будто спокоен, хотя у этих поморов разберешь разве, когда они спокойны, а когда волнуются?

— Погляди, Степа, который час? — спросил Фома Тимофеевич.

— Десять десять, — ответил из рубки Степан.

Я даже вздрогнул. Неужели уже два с лишним часа, как мы вышли из порта? Незаметно, в спокойных, ленивых размышлениях, прошло время. Значит, мы уже через час должны были бы быть в Черном камне, но мы были далеко в море, и берег был еле виден на горизонте.

Фома Тимофеевич смотрел, щурясь, на черную полосу берега.

— Сильно нас сносит, Степа, — сказал он.

— Ничего, — сказал Новоселов, — мотор заработает, все за час наверстаем.

— Позови-ка Жгутова, — буркнул Фома Тимофеевич.

— Механика к капитану! — крикнул Новоселов в переговорную трубку.

Жгутов сразу поднялся на палубу. Очень жалкий у него был вид. Он отводил глаза в сторону и переступал с ноги на ногу.

— Звали меня? — спросил он.

— Ну, что там с мотором? — Коновалов смотрел на Жгутова в упор. — Долго еще возиться будешь?

— Просто не знаю, Фома Тимофеевич, — жалобно загнусил Жгутов. — Все время заедает, проклятый! Намучился я с ним!

Фома Тимофеевич подошел вплотную к Жгутову. Он стоял, приблизив свое лицо к растерянному лицу моториста, а моторист смотрел в сторону, будто его занимали чайки, с криком летавшие над водой.

— Да ведь ты же целую ночь возился! — сдавленным голосом сказал Фома Тимофеевич. — Ты же утром опробовал. Ну, говори, объясни, что случилось, ведь ты же механик. Ты должен знать.

Жгутов все следил за чайками, как будто ждал от них сочувствия.

— Не знаю я, Фома Тимофеевич, — сказал он, — сам ничего понять не могу.

Капитан отошел от моториста, пососал трубку, даже не заметив, что она погасла, прошелся взад-вперед и, остановившись перед Жгутовым, сказал спокойным голосом:

— Даю тебе полчаса. Если через полчаса мотор не наладишь, в первом порту списываю, и пойдешь под суд, ясно?

Жгутов кивнул головой и молча спустился вниз.

— Заметь время, Степа, — сказал Коновалов.

— Десять часов восемнадцать минут, — ответил Степа и добавил успокаивающе: — Что вы припугнули Жгутова, это, конечно, Фома Тимофеевич, правильно, но вообще-то ничего страшного, даже если он к вечеру отремонтирует. До Черного камня ходу час, ну полтора, значит, так и так с утра торговать начнем. А погода славная. В крайнем случае поболтаемся несколько лишних часов.

— Да знаешь ли ты, Степан… — рявкнул капитан на Новоселова и вдруг осекся. Он кинул взгляд на нас с Фомой, помолчал, пососал трубочку и закончил совсем спокойно: — Вообще-то, конечно, ничего страшного.

Он мог бы и закончить свою мысль. Я все равно все вспомнил и все понял: во второй половине дня нас ждет шторм, до второй половины дня, часов до трех, осталось пять часов. А если за это время мотор не будет починен?

Я посмотрел на Фому и встретил его наблюдающий взгляд. Он думал: понимаю ли я, чем нам грозит остановка мотора? Он-то, конечно, давно уже все вспомнил и сообразил. Боюсь, что вид у меня был неважный, но все-таки мне удалось сказать довольно спокойно:

— В самом деле, поболтаемся в море, даже интересно.

В глазах Фомы я прочел одобрение. Он понял меня. Он понял, что я хотел ему дать понять: все, мол, помню, все знаю, но не бойся, буду держаться.

Фома молча кивнул мне головой.

Глава девятая НЕВИДИМЫЙ ПАССАЖИР

Ох, и медленно же тянулось время! Фома Тимофеевич вошел в рулевую рубку и тихо разговаривал со Степаном. Я знал, о чем. Он сообщал ему о прогнозе погоды и предупреждал, что надо скрыть это от нас и от Глафиры. Через полчаса опять вызвали Жгутова. Жгутов оправдывался и клялся, что он не виноват, обещал все исправить, но прошел еще час и два, и по-прежнему была тишина, по-прежнему мотор молчал. Глафиру капитан услал вниз, велев ей все готовить к торговле, чтобы, как придем в Черный камень, можно было сразу пускать народ. Глафира сказала, что у нее все готово, но капитан на нее так прикрикнул, что она прямо скатилась вниз. Она понимала, что происходит что-то нехорошее, и понимала, конечно, что Фома Тимофеевич хочет ее убрать с палубы. Ослушаться капитана она не решилась и, наверное, бедная, сидела внизу, обмирая от страха. Во всяком случае, время от времени из люка показывалось испуганное ее лицо, но, как только Фома Тимофеевич к ней поворачивался, она точно проваливалась вниз.

Было около двух часов, когда капитан начал внимательно вглядываться в небо.

— Будто облачко? — негромко спросил он Новоселова.

— Похоже на то, — ответил Степан.

В это время на палубу поднялся Жгутов. Вид у него был очень жалкий.

— Разбирать надо мотор, Фома Тимофеевич, — сказал он, глядя в сторону.

— Да ведь ночью же ты разбирал? — спросил капитан.

Жгутов молчал.

— Ну, говори, разбирал или нет?

Жгутов молчал. Фома Тимофеевич подошел к нему, взял его двумя руками за плечи и притянул к себе.

— Может, обманул? — тихо спросил он. — Может, не ремонтировал? Ну, говори!

Жгутов шмыгнул носом и, с тоской глядя вдаль, сказал:

— Обманул, Фома Тимофеевич.

— Так, — кивнул головой Коновалов. — Где ж ты ночью-то был? Спал, бездельничал?

— Гулял с ребятами, Фома Тимофеевич, — сказал Жгутов, — всю ночь гулял.

— Что ж ты думал? — спросил капитан. — На что надеялся?

— Думал, до Черного камня добежим, — жалобно тянул Жгутов, — а там отремонтируюсь.

— Совесть прогулял, Жгутов, совесть! — чуть не шепотом сказал Фома Тимофеевич. — Честь потерял. Какой же ты негодяй. Жгутов! — Он в ярости занес кулаки над Жгутовым, но, сдержавшись, опустил их. — Как с мотором? — спросил он.

— Фома Тимофеевич, — захныкал Жгутов, — дайте мне три часа. Я разберу мотор. Я успею. Видите, безветренно, небо чистое. Я буду как черт работать. Дайте мне три часа.

— Три часа тебе дать? — спросил Коновалов. Он взял его за плечо, подвел к борту и показал на горизонт: — Видишь облачко? Посмотри хорошенько. Это шторм на нас идет. А мы убежать не можем и выстоять не можем. А у нас дети на борту, Жгутов. У нас женщина на борту. Кто отвечать будет? Ну, ты пойдешь рыбам на корм. Ты заслужил, а они при чем?

— Виноват, Фома Тимофеевич, — сказал дрожащим голосом Жгутов. Он, кажется, очень перепугался.

— Десять минут я тебе даю, — сказал капитан. — Кровь из носу, чтоб мотор работал, ясно? Иди.

Жгутов пошел по палубе, дошел до люка и остановился. Глафира, растерянная, испуганная Глафира, стояла на трапе, до пояса высунувшись из люка. Достаточно было посмотреть на ее лицо, чтобы понять: она слышала весь разговор. Она знала все. Надо же было столько лет бояться моря, решиться наконец выйти в безопасное плавание и сразу попасть в такую катавасию!

— Пусти, — бледными губами пролепетал Жгутов.

И Глафира спустилась вниз и моторист за нею.

Степан стоял на руле. Фома Тимофеевич ходил по палубе взад и вперед, а облако все росло и росло. Оно, видно, мчалось на нас с огромною быстротой. Над нами еще светило солнце, а на севере море было уже темное, пасмурное, и уже белые барашки были видны вдалеке, и будто холодом дышало на нас с севера. Капитан все шагал по палубе и вдруг остановился прямо перед нами.

— Вот что, ребята, — сказал он резко, — скоро, понимаете, шторм начнется, а у нас мотор не в порядке. В общем, надо, знаете, ко всякому приготовиться. Ты-то, Фома, морской человек, я думаю, трусить не будешь, а вот Даниил не знаю. Ты как, Даниил?

— Я что ж, — сказал я, и мне самому было стыдно, такой у меня был дрожащий голос. — Я постараюсь.

На палубу поднялась Глафира. Бледная подошла она к рубке.

— Что ж это, Степан, — сказала она, — погибать будем? Как же это Жгутов нас всех потопил?

— Ну уж и потопил! — сказал Степан. — Может, еще и не потонем.

— Ой, — запричитала Глафира, — ой, Степа, боюсь! Ой, Степа, боюсь! Сил моих нет, Степа! Под водой-то рыбы, акулы, утопленники.

Фома Тимофеевич в два прыжка оказался возле нее. От его обычной медлительности следа не осталось. Он был быстр в движениях, решителен и резок.

— Кто говорит «боюсь»? — рявкнул он. — Если кто струсит, плохо будет. Не до шуток. Спасаться надо. Не советую трусить. Поняла, Глафира?

— Поняла, Фома Тимофеевич, — сказала Глафира и всхлипнула.

Фома Тимофеевич словно забыл про Глафиру и, подойдя к борту, стал внимательно вглядываться в стремительно выраставшее облако. Тихо было на палубе. Все молчали. Потом ласково сказал Степан:

— Страшно, Глаша?

И совсем тихо, боясь, как бы не услышал Фома Тимофеевич, сказала Глафира:

— Ой, Степа, знали бы вы, как страшно! Смотрите, тень пала какая! А тучи какие! Страшно, Степа!

— Ничего страшного, — ласково сказал Степан. — Выживем, Глаша,