Геннадий Андреев - Белый Бурхан

• Название: Белый Бурхан
• Автор: Геннадий Андреев
• Жанр: Исторические приключения

Приключенческий роман, написанный со значительной долей фантастики и авторского вымысла, история здесь — лишь канва, по которой проходит его прихотливая вязь. Автор очарован красивыми и страшными центральноазиатскими и тибетскими легендами, мудрыми аллегориями и философскими раздумьями Н. К. Рериха, иногда понимаемыми буквально.

---

— Я на тебя доноса не писал, и моей вины перед тобой нет!

— Отчего же моя судьба не разделена пополам тогда? — прищурился игумен и тут же махнул рукой: — Ладно! Между Голгофой и Страшным Судом ничего не произошло и не произойдет…

Черный монашеский клобук отца Никандра блестел от оконного света, а архимандриту на мгновение показалось, что он лоснится от сала, которым заплыл этот самодовольный болван, скорбящий о том, что его за уши оттянули от пресной кутьи и сунули рылом в блюдо со свининой… Зачем ему апостольский чин? Что он ему даст, кроме хлопот, при его характере? А здесь, в этой глухомани, — неиссякаемая шахта! Недры, забитые золотом! Хочешь-россыпью его бери, не хочешь — слитками накладывай… Да если бы он, Елизар Поспелов, не шепнул пару-другую слов владыке, то гнить бы Никандру в соляных копях! Увы, неблагодарны человеки, суть! Неблагодарны…

— Приложи руку, игумен, не делай еще одну глупость!

— Нет, уволь. Я упреждал тебя, Елизарка, чтоб о вспомоществовании моем в сем мерзопакостном деле ты и думать не смел…

— Себе яму роешь!

Игумен кивнул. Он хорошо понимал игру архимандрита. Ему, Никандру Попову, — слава и почет, ему, Елизару Поспелову, — ордена и новые чины! Это в случае полной удачи, если доведется вздеть на распятие не только шептунов и певунов, но и поборников схизмы, ее потворщиков, прямых супостатов и покусителей на святые символы… А если — не удастся?

Донос Елизарка, конечно, состряпал ловко (набил руку при владыке в казуистике!) — с заумью, с почтением к святым символам православия, подвергавшимся ныне попранию и хулению в устах диких язычников, сиречь — не столько духовных, сколько мирских и государственных преступников, покусителей на крест православный и трон государев! И посему не только святой крест христианский должен быть внесен спешно в края сии, но и копье!.. Убеждение, мол, убеждением, а кулак-во сто крат будет надежнее… Еще надежнее будет тот кулак, если в него копье или меч вложить!

Да, Елизар все допускал, чтобы сокрушить ересь: и меч, и копье, и нагайку, и виселицу, и решетки, и кандалы… Это ведь просто: гнать к кресту страхом, и весь подвиг!

— Небесный аромат ладана и земной запах смолы — едины, суть! Едины, преосвященный! — Игумен поднял перст, ткнул им в сторону сводчатого, закопченного свечами потолка. — Примешивать к ним запах крови и пороха богохуление и осквернение святых символов, которым мы с тобой служим! Я согласен идти с крестом против ружей, но вести крестом ружья за собой уволь!

— Полно тебе, Никандр! — рассмеялся архимандрит. — Церковь состоит из четырех частей — мира, паперти, скинии и ковчега завета. И только ковчег завета — свят! И там всегда будет пахнуть ладаном!.. Блаженный Августин не боялся искоренять тогдашнюю ересь огнем и кровью! И-свят стал! Почему? Да потому только, что считал церковь выше евангелия! Жизнь ближе церкви, и ей нужна на книжная мудрость, а посконная, понятная всем! Любовь исцеляет? Верю. Но и ненависть — исцеляет тоже!.. И поверь мне: простые верующие будут бить каменьями и палками ересь, не заглядывая в евангелие! А ты иди на нее с крестом. Посмотрим, кто победит… Ты будешь не только сокрушен и растоптан, но и не заслужишь прощения Синода!

— Я не буду бить богохульников силой оружия! Я даже пальцем к ним не притронусь! — вспылил игумен. — А крест веры православной подниму над головой!

«Каждый господа по своей мерке, образу и подобию лепит, — думал отец Никандр с раздражением. — Вот и получается — сколько человеков, столько и богов. И для каждого его бог удобен, хорош и впору. Как ношеный сапог! А присмотрись — не бог на иконе-то его, а сам человек и есть…»

Эта мысль ему понравилась: у язычника бог на самого язычника и похож; у полицейского — на полицейского, только чином выше; у царя-на царя… Потом сконфузился, перекрестился, недобрым словом помянул Поспелова, пристроив его где-то рядом с чертом…

Да и что ему — Поспелов, старый дружок? Посидел, поерзал толстым задом на стульях и скамьях, помял монастырские простыни с черным крестом в правом углу да и укатил в свою епархию по хорошо пристывшему за эти дни снегу! Как-то теперь доложит по высокому начальству? Человек коварный, дарами не обласкан, словами лживыми не усыплен…

— Тьфу ты, прости меня господи!

Обмахнувшись широким крестом, отец Никандр снова взялся за лопату, счищая снег с крыльца. Эту потешную для себя работу он никому из послушников не перепоручал — и грудь дышит, и рукам нагрузка, и голова свежее…

Три раза переписывал свой донос Поспелов, но так и не добился под своей бумагой подписи или наперстной печати игумена. С тем и уехал, обозленный и разочарованный… Так-то, старый друг-забулдыжник, выкуси! Мы хучь и мохом обросли от бороды до бровей, а умишко кое-какой тоже имеем и потому покупным и дареным, но чужим — не живем!

Шум какой-то учинился у монастырских ворот. Отец Никандр поднял голову — к нему торопливо шкандылял на деревяшке турецкий кавалер и сторож Марк.

— Чего там?

— Людишки какие-то прибегли пехом. Впущать?

— Не на молитве монастырь! Пусть входят с богом. Снова заковылял старик-инвалид назад к воротам. И чего бегает попусту? Отпирал бы ворота перед конным или пешим, а не выпытывал каждый раз дозволенья! Зря в монастырь люди не пойдут — не ближний свет ноги бить…

Покончив со снегом, отец Никандр оббил лопату о крыльцо, взялся за дверную скобу, да не вытерпел, оглянулся. Чужие пришли, незнакомые в ворота входили. Трое. А думал — те, шестеро вернулись… Неужели совсем ушли?

Все трое были из разных русских деревень, все православные переселенцы, все с одной тревогой в душе пришли: слухи, мол, по горам плывут нехорошие, будто по весне местные люди из орды будут всех русских бить до смерти… Вот и приехали узнать в обители как быть теперь и что делать?

— А кроме слухов примечали что?

— Ничего, вроде б… Смирно калмыки живут.

— Да токмо — в тихом омуте-то!..

— Вота и дай совет, святой отец…

Хмыкнул игумен: дай совет. Самому бы кто дал его! Но мужики правы: дыма без огня не бывает… И коль этих толстокожих прошибли слухи, то по староверческим и кержацким кораблям вообще страх-колотун ходит!..

Может, зря он бумагу архимандритову, к оружию православный люд зовущую, не подписал? Загорится что в горах-Поспелов первым перст в него ткнет: он добротой своей дал крамоле время лютым цветом расцвесть! Не отвертишься: грешен… И тех шестерых перекрещенцев, что при нем сбежали, вспомнит! Сам отослал к хану Ойроту, упредил разбойника!

— Совета твоего ждем, благодетель…

— Как ту резню понимать? Одних православных будут резать вместе с попами, церкви палить или всех русских поголовно?

— Ружьишек, поди, надо подкупить? Пороха? Пуль налить?

Вот привязались! Будто с ножом к горлу-вынь да положи им правду-матку!

— Наши-то новообращенцы из местных пока не покидают монастырь свой, покривил душой игумен. — Значит, резни неоткуда ждать… Да и знают власти обо всех этих шепотках и слухах в горах! Без обороны крепкой православие никто не оставит, а паче того — государь!.. А что до ружьишек, то я так скажу: в хозяйстве оно лишним никому не будет…

Кивнули мужики, за шапки взялись — поняли. Встали, персты наложили на лоб, живот и плечи. Не двумя стоячими, а щепотью православной — свои!

Проводил их игумен до порога, послушников крикнул, приказал одарить из припасов монастырских на долгую дорогу и по оловянному крестику-охранителю в пути выдать странникам божьим.

Едва не прослезились те:

— Храни тебя бог, отче!

— Живи на благо всех нас!

— Круши супостата в молитвах своих и братии! Оттаял душой отец Никандр. Что ему теперь доносы Поспелова, ежели вся округа за него, своего игумена, горой стоит! И только потом уже, к вечеру, отмолившись вместе с иноками, головой на каменную подушку упав, задумался: а ну как тот мужик-настырник, что про ружья, порох и пули говорил, прав? С крестом-то против ружей хорошо идти в споре со старым супротивником, а наяву-то, когда те ружья не впереди тебя, а за спиной — надежнее!

— Надо было подписать Елизарке ту окаянную бумагу! Береженого — бог бережет…

Глава третья РАДОСТЬ АДЫМАШ

Дома у Яшканчи все было тихо и спокойно. Да иначе и быть не могло! Пока муж со своими друзьями топтал петли многочисленных чужих дорог, берег Курагана от плохих людей, его жена Адымаш выдубила бараньи шкуры и сшила новые шубы себе и Яшканчи. Получил на зиму свою обновку и Кайонок — теплую шапку и меховые сапоги. Сделал сыну подарок и отец — привез с ярмарки покупные лыжи, хотя у мальчишки и были свои, самодельные. Теперь Кайоноку нужен только лук со стрелами и он — охотник!

Радостная и довольная Адымаш долго гладила свои косы в знак уважения мужа, разглядывала цветные нитки на катушках, перебирала блестящие пуговицы, ощупывала яркие шелковые ленты, любовалась настоящими стальными иголками, горящими, как солнечные лучи… Такого богатства ни у одной женщины в долине Теренг не было! С трудом дотерпев до вечера, она убежала в аил Чегата похвастаться своими сокровищами…