Евгений Татаренко - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1976 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)

• Название: МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1976 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)
• Автор: Евгений Татаренко
• Издательство: Издательство “Детская литература”
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1976

Сборник приключенческих и научно-фантастических повестей и рассказов советских и зарубежных писателей (Е. Титиренко, Е. Гуляковский, Р. Киплинг и др.).

Ежегодные сборники приключенческих и научно-фантастических повестей и рассказов советских и зарубежных писателей выпускались издательством «Детская литература» с 1955 г.

---

Чтобы выяснить все эти вопросы, Мальцев начал раскопки возле скалы, пытаясь найти древнюю береговую линию. В древности скала, выделяясь своим зубцом на фоне песка, служила естественным молом для небольшой бухты, предохраняя ее от разбега волн. Представить себе все это Мальцев моги раньше, но совершенной неожиданностью для него явилось четкое изображение скандинавского корабля, выбитое в основании зубца скалы и скрытое до времени песком!

— О нем-то ты и говорил по телефону? — сверкнул глазами Костров. — Неплохо, неплохо получается! А дальше?

— Что — дальше? — спросил Мальцев, несколько обескураженный вопросом геолога. — Разве ты не видишь, как удивительно накладывается сага на все находки? Здесь и могла быть битва…

Костров прошелся по комнате, засунув ладони под пояс. Остановился против окна, посмотрел на вылизанный ветром береговой склон, на густо-синее, закипающее под ветром море, идущее к берегу приливом, промолчал. Потом повернулся к Мальцеву и спросил, как будто за эти минуты все уже было обговорено:

— Так по какой реке ты полагаешь идти? По Стрельне или по Чапоме? И как далеко?

— Значит, поверил? — улыбнулся Мальцев. — А по-моему, тут командование принимать тебе. Ты геолог. Вот и крепись!

— Тогда повтори. От моря они шли по реке день?

— Шли день и пришли к водопаду…

— Так. Это уже что-то. На Стрельне только пороги. Водопад есть на Чапоме и на Югине, который еще ближе…

— Югин — короток для таких странствий!

— Да, пожалуй, — согласился Костров. — По Чапоме… А дальше куда?

Он подошел к висевшей на стене сумке и вынул планшет с картой. И в этот момент Мальцев почувствовал, как в его мозгу произошло то самое замыкание, отсутствие которого не давало ему покоя все это время. Он словно бы знал, знал точно ответ какой-то задачи, но само решение испарилось, исчезло, и теперь задача повисала тяжелым и мучительным знаком вопроса. «Идти, идти… Но куда?» — билось в мозгу у Мальцева, и вдруг от этого слова «идти» замелькали кочки болот, заныли будто уставшие ноги, на Мальцева дохнул прохладный ветер с моря, пронеслось мимо него стадо испуганных оленей, и чуть насмешливый голос Корехова издали отчетливо прокричал: «Никак, Лександрыч, на Горелое бежать собрался? Далеко!..» — «Далеко, далеко!..» — откликнулось с другой стороны эхо, и Юрий вскочил.

— Знаю, куда идти! По Чапоме. На Горелое озеро. — Ом тряхнул головой в ответ на недоуменный взгляд Кострова. — Там было когда-то древнее святилище, вот там и надо искать!

Там и боги Годмунда. Вот и соединяется все, Рыжий: и сага, и путь, и святилище… А стало быть, именно там и надо искать месторождение сапфиров, которые увез отсюда Торстейн! Наконец, черепки с асбестом, которые я нашел на том же мысу, где был корабль Торстейна. А помнишь, ты говорил мне когда-то, что вот будет время, когда я приеду к тебе в экспедицию, ты расстелешь такую же скатерть, поставишь две хрустальные рюмки, нальешь их, а на дне будут сверкать и подмигивать нам синие камушки?! Ну что ж, выполняй обещание!..

— М-да, обещание… — пробормотал геолог, словно не слыша Мальцева.

Пока тот излагал ему свои соображения о священном озере, сейдах, пастухах, Костров достал из планшета карту, развернул ее на скамье и прикидывал предстоящий маршрут. Наконец его палец уткнулся в голубую точку Горелого озера.

— Здесь, — сказал он и посмотрел на Мальцева сосредоточенно и отчужденно, словно тот провинился в чем-то. — Горелое озеро. Пять дней пути. Впрочем… надо подумать. А теперь — за стол и ни слова о Торстейне. Твое здоровье, Викинг!

VI

Озеро они увидели лишь к концу четвертого дня.

А что было за эти дни? Когда кто-то спросил Мальцева об этом, он ответил кратко: шли. Они шли, спали и снова шли. Времени было в обрез. От заманчивой мысли повторить путь Торстейна, поднявшись по Чаломе вверх до Горелого ручья, пришлось отказаться. Все рассчитав, Костров предложил идти на Горелое озеро старыми оленьими тропами по карте, чтобы возвращаться вниз по реке. Выигрыш получался двойной — во времени, что было немаловажным обстоятельством в преддверье осени, и в раскладке сил. При нужде перегруженные образцами рюкзаки можно было сплавить вниз на плоту.

…Они спустились с пригорка за деревней, перешли ручей, где обычно умывался Мальцев, вышли на берег реки.

Порой на пути попадались болотистые долины с мелкими, широкими озерцами, которые приходилось обходить далеко стороной по змеящимся песчаным озам,[22] оставленным потоками ледника, взбираться на каменистые гребни гряд, где серые, заветренные выходы скал расцвечены розовыми, черными, светло-зелеными и ярко-золотыми разводами лишайников. Потерянная было тропа снова змеилась между камней, через них приходилось шагать, высоко поднимая ноющие, намятые сапогами ноги, и нельзя было сказать: та это тропа, по которой они шли два часа назад, потерянная в очередной ложбине на зеленом пуху болота, или совсем другая. Потому что справа и слева, выше и ниже, то опускаясь к самому краю болот, то упорно придерживаясь вершины гряды, всюду шли старые и новые оленьи тропы, а под ногами все так же оказывались то изгрызенный лисицами рог, то разбросанные перья незадачливой куропатки…

К полудню четвертых суток путешественники выбрались на вершину очередной гряды. Вокруг, бескрайняя и безотрадная, лежала холмистая страна с мокрыми, заболоченными склонами, на которых рождались ниточки бесчисленных ручейков, с налитыми влагой болотами, блюдцами маленьких озерков в ложбинах, над синей гладью которых кружили редкие чайки. Каждый холм, каждая гряда являли собой здесь маленький водораздел, иногда увенчанный султаном корявого северного березняка с россыпью оранжево-красных упругих шляпок подосиновиков, или, как их называли на Севере, красноголовиков. Здесь не было леса, не было тундры, сухой и чистой, не было сплошных непроходимых болот, какие встречал Костров на водоразделе Поноя и Варзуги, но все присутствовало в той или иной пропорции, перемешивалось, создавая мозаику, сбивало с пути, и человек, не привыкший к Северу или забывший почаще сверяться с компасом, терял направление в прихотливых изгибах гряд, оказываясь в безысходной власти этого странного мира.

Забравшись на вершину холма, Костров долго разглядывал горизонт и наконец протянул бинокль Мальцеву:

— По-моему, там.

Перед выходом геолог подверг пялицких старожилов тщательному допросу. Переспрашивая об одном и том же по нескольку раз, он заставлял их снова и снова описывать путь до Горелого озера со всеми дорожными приметами. Так же подробно он расспрашивал и о самом озере, хотя здесь показания путались: на озере мало кто бывал, а если и бывали, то давно. Особенно заинтересовало Кострова, что, по рассказам, скалы вокруг озера «острые» и светлые. «Ну, ровно зубы какого зверя торчат! — объяснял ему Григорьев, пенсионер, бывший на озере лет сорок назад. — А промеж ими сосна да береза, ну, вроде как у нас на Пялице…» С западной стороны озера, от скал, брал начало Горелый ручей, а с востока и с севера к озеру подходили отроги песчаных кейв и начиналась сухая тундра. И вот теперь, глядя в указанную Костровым сторону, Мальцев отчетливо различал на горизонте в поле бинокля группу светлых скал и деревьев между холмами.

Теперь, когда вожделенная цель была близка, геолог с трудом сдерживал нетерпение. Он шел впереди Мальцева чуть вперевалку, успевая смотреть и под ноги, и по сторонам. Цепкая, натренированная память схватывала дорожные приметы, меняющийся цвет растительного ковра, под которым он угадывал смену подстилающих пород, обнажения на берегах ручьев, сверкающие слюдой и кристаллами турмалина свежие изломы камней, разбитые его геологическим молотком на остановках. И постепенно из всего этого в сознании Кострова возникал готовый разрез верхних слоев того участка земной толщи, по которой они прошли за эти дни. Чем ближе они подходили к Горелому озеру, тем больше он верил, что отправился в этот поход не зря. По валунам, целиком состоявшим из «письменного камня», где проросшие друг в друге кристаллы микроклина и кварца образовали клинописный рисунок, словно на древневавилонской глиняной табличке, по вкраплениям коричневато-красных зерен граната и серебристой чешуе мусковита он видел, что они вступили в зону гранитных пегматитов, где может оказаться голубой корунд, а если повезет — и прозрачный сапфир. Пока все виденное соответствовало его, Кострова, расчетам. Но будет ли удача? Заранее об этом не мог сказать никто.

В поединке с человеком природа оказывалась не менее лукавым партнером. Поэтому в поисковой геологии, там, где это не касалось больших масс, крупных месторождений, всегда присутствовал элемент случайности и азарта. Природа разбрасывала на поверхности, к примеру, куски самородного серебра, превышавшие всякое воображение, но начинались работы, и здесь не оказывалось даже следов металла! Счастливец находил под выворотнем «карман», полный первоклассных, чистейшей воды изумрудов, а в штольне, заложенной на этом же самом месте, шла обычная пегматитовая жила с роговой обманкой, микроклином и серебряными елочками мусковита… То же происходило с расчетами, когда дело касалось редких минералов или драгоценных камней… К разочарованиям надо было всегда быть готовым. Но Костров чувствовал, что еще один провал мечты будет для него слишком тяжек.