Товий Баевский - Записки нового репатрианта, или Злоключения бывшего советского врача в Израиле

• Название: Записки нового репатрианта, или Злоключения бывшего советского врача в Израиле
• Автор: Товий Баевский
• Жанр: Биографии и Мемуары

Меня зовут Товий Баевский. Я родился в 1962 году в городе Свердловске.

Окончил с отличием Свердловский Государственный Медицинский Институт. Работал в больницах и поликлиниках в Свердловске и Ленинграде. В 1991 г. переехал в Израиль.

В первый год после приезда учил иврит, одновременно работая разнорабочим, маляром, трактористом, помощником электрика, рабочим на хлебной фабрике, распространителем «Гербалайфа», заправщиком автомобилей. После обучения на курсах по подготовке к экзамену на медицинскую лицензию, сдал экзамен и через 3 месяца получил стипендию от Министерства Здравоохранения. Был принят в терапевтическое отделение крупной государственной больницы «Ассаф Арофэ».

После полугода работы получил место врача в приемном покое той же больницы, где и проработал около года. Одновременно начал дежурить в качестве врача реанимационной бригады скорой помощи, где продолжал работать в течение 5 лет, уже будучи семейным врачом.

Затем получил место резидента в терапевтическом отделении, проходил специализацию по внутренним болезням в течение двух лет. За это время несколько раз был призван на военные сборы, прошел курс для военных врачей и, получив звание лейтенанта, а затем и капитана мед. службы, продолжаю ежегодно по месяцу служить военным эскулапом на различных базах израильской армии.

Постепенно понял, что работа в больнице в качестве терапевта меня не привлекает, так как основное содержание этой работы — быстрая конвейерная починка больных организмов, без учета того, что кроме организма, у пациента имеется еще и личность.

После двух лет работы в терапии перевелся на специализацию по семейной медицине.

Выполняя программу специализации и обучаясь на семейного врача, по несколькомесяцев отработал в детской больнице «Шнайдер», в ортепедическом отделении больницы «Ха-Шарон», кожном отделении больницы «Бейлинсон», психиатрической больнице «Гея», дежурил в приемном покое больницы «Мааяней Ишуа», работал в поликлинике больничной кассы «Клалит».

После окончания полного 4-х летнего курса специализации, сдал квалификационные экзамены и в апреле 2000 года получил звание семейного врача-специалиста (Family Practice).

Сейчас я работаю семейным врачом в больничной кассе, последние три года заведовал поликлиникой, одновременно занимаюсь частной практикой как семейный врач.

Прошел ряд курсов повышения квалификации и профессиональных семинаров.

Кроме того, занимаюсь наукой, публикуюсь в научных журналах и выступаю на медицинских конференциях.

Женат, воспитываю двоих сыновей и дочку. Жена — дипломированный экскурсовод, проводит экскурсии по Израилю для русскоязычных туристов.

В свободное время, которого катастрофически не хватает, пишу записки о работе врачом и отвечаю на вопросы посетителей сайта. Об Израиле и его медицине я написал серию записок, которые довольно широко разошлись по интернету. Они опубликованы в библиотеке Мошкова и еще в почти в пятидесяти электронных библиотеках, а также в журнале Медицинского центра Крюгера и в газете «Вести».

---

Третья часть армии — кадровые офицеры и сержанты. Они работают по контрактной системе, подписывая контракт на 5 — 10 лет. После 25 летней службы кадровый военный выходит на пенсию — в возрасте около 45 лет. Он получает очень приличную пенсию и еще полон сил для работы.

Нет возможности успешно делать военную карьеру без высшего образования, поэтому кадровые офицеры обязаны проучиться в университете и получить академическую степень, по любой специальности. Это может быть хоть физика хоть литературоведение. Поэтому после армии офицер обеспечен не только пенсией, но и гражданской специальностью, по которой и продолжает работать. Многие из таких пенсионеров уходит в бизнес — к этому времени уже есть какой то стартовых капитал, да и старые армейские связи помогают. Вообще здешние офицеры не похожи на офицеров советской армии.

Приветствуется интеллект, образованность, спортивность. Офицеры сплошь молодые, подтянутые, генерала или полковника с брюхом встретить можно крайне редко. Вопрос о выпивке в армии, как, впрочем, и вообще в израильском обществе, не стоит — не то чтобы все были трезвенники, но напиться до потери контроля — это нонсенс.

Порядки в армии довольно либеральные. Нет никакого чинопочитания, В будни солдаты и офицеры носят одинаковую форму, лишь знаки различия на погонах различаются. Внешне солдата можно опознать по цвету формы — светло — серая у авиации и флота, у всех остальных защитного цвета; и по цвету берета. Танкисты и артиллерия — черные, десант — красные, пограничники и разведка — зеленые. У десанта так же рыжие ботинки — очень почетные. Большинство солдат ходят с оружием, в том числе и в увольнение, и с 3 заряженными магазинами.

Как правило, солдаты и офицеры едят одну и ту же еду в одной столовой. Кстати, нет в армии прачечных — все стирают форму дома, благо страна маленькая, дома бывают часто. Военнослужащему полагается увольнение не реже чем, раз в 3 недели на 24 часа, реально зависит от расположения части от дома. Из Ливана выходят в увольнение реже, так как сложно добираться, из центра страны может быть и еженедельно. В некоторых частях солдаты живут дома, а на службу приходят как на работу.

В Израиле религия не отделена от государства, это касается и армии. В столовых соблюдается кашрут, так как религиозные солдаты обязаны соблюдать эту заповедь. Нерелигиозных никто не ограничивает, они могут сами купить свинину и ее трескать, но в армии подают только кошерное. В частях есть военный раввин, в чине офицера, обычно капитан или майор, и у него несколько религиозных солдат — помощников. В мирное время все они просто служит в полевой синагоге, в случае военных действий раввин с помощниками и автоматы держать умеют, но основной их обязанностью является опознание и похороны убитых.

По еврейской традиции убитый должен быть похоронен целиком, со всеми оторванными частями вплоть до сбора земли, запачканной кровью. Кроме того, обязательно труп должен быть опознан, неизвестных солдат тут не бывает опознание проводят на генетическом уровне. Этим всем и занимаются религиозные службы в армии. Вообще отношение к погибшим очень серьезное, израильская армия считает делом чести не оставлять раненых и убитых на поле боя, и если к врагу попало тело солдата, его обменивают на десятки и сотни пленных. А уж о наших пленных и говорить нечего — их годами разыскивают и стараются обменять, не останавливаясь ни перед чем.

Уф, что то я расписался. На одно письмо достаточно. Мои личные впечатления об армии — в следующий раз.

Записка номер четыре Непобедимая и легендарная (продолжение)

Моя армейская карьера в Израиле началась с курса молодого бойца. Со всей страны собрали ребят, которые уже не годились по возрасту для срочной службы, в основном с высшим образованием, и устроили им 3 — х недельные сборы. Призывной пункт находится в центре страны, там нас быстренько рассортировали по взводам, сделали прививки, сняли отпечатки пальцев и снимки всех зубов — как нам оптимистически объяснили — на случай опознания тела, переодели в форму и рассадили по автобусам. База, где нам предстояло служить, находилась на юге страны недалеко от побережья, в песках.

Наш взвод — примерно 30 человек, состоял из «интернациональных евреев» — репатриантов из разных стран. Там были и американцы, и аргентинцы, и француз, и иранец и даже один парень — эфиоп. Но подавляющее большинство все же были русские, причем примерно половина из них — врачи. При взгляде на эту пеструю компанию приходило в голову, что название «курс молодого бойца» тут не совсем уместно — мы были уже не такие молодые, лет по 30–40, почти все отцы семейств, и уж совсем не бойцы — с животиками и намечающимися у некоторых лысинами.

Но наши командиры воспринимали нас всерьез, видимо собираясь сделать из нас боевой костяк израильской армии.

Взвод расселили в палатки, дело было в конце лета, так что погода позволяла. Первое, что удивляло на базе — это количество боевых патронов, валявшихся под ногами, такое впечатление, что ими засеивали территорию, стараясь не пропустить ни единого метра. Поначалу мы, приехавшие из России и знакомые с советской армией, порывались каждый найденный боевой патрон сдать в оружейку, но после нескольких попыток, когда там на нас посмотрели как на психов — это дело бросили и на них внимания обращали не больше, чем все остальные военнослужащие базы. Вообще отношение к боеприпасам тут очень простое. Когда через пару дней нам выдали оружие, мы получили по три пустых магазина. После этого оружейник вытащил на улицу со склада цинк с патронами и развернулся, чтобы идти обратно на склад. На наш робкий вопрос — «А когда будут выдавать патроны?» — он недоуменно посмотрел на нас — «Так я же вам уже выдал. Открывайте цинк и набивайте магазины сами — не маленькие.» То есть понятие о том что патроны выдаются по счету — тут не существует, в принципе ничего не стоит кроме магазинов наполнить еще и карманы — никто не проверяет. Более того, когда в конце срока мы сдавали оружие, то магазины освободили от патронов в коробку и сами магазины скинули в одну кучу так же без счета.

В отличие от боеприпасов, само оружие контролируется очень строго. На второй же день нам выдали автоматические винтовки М — 16. Никаких глупостей типа спиленных бойков или залитых стволов тут нет — оружие вполне боевое. Перед этим нам морочили голову о правилах безопасности при ношении оружия, строгих запретах и ужасных карах при их нарушениях. Инструктаж был неформальный, командиры воспринимали все это очень всерьез, в отличие от нас, непуганных идиотов.

С момента выдачи оружия до момента сдачи его в оружейку не разрешается расставаться с ним ни на секунду — в буквальном смысле. Спишь клади под голову, идешь в туалет — вешай на гвоздик, а если заболел и тебя увозят в больницу — то тебе положат ружье на носилки.

Говорят, что в случае утери оружия суд влепит 10 лет тюрьмы без долгих размышлений. Причина — потерянное оружие может попасть к арабским террористам и из него будут убивать наших. Нас так выдрессировали, что если вышел из палатки на 15 метров без ружья, то уже чувствуешь, что чего — то не хватает, и бежишь обратно, пока никто из командиров не увидел — а то живо получишь наряд вне очереди.

Кстати, мне очень понравилась винтовка М — 16 — легкая, удобная для переноски, с точным боем. Есть в армии еще несколько автоматов, один из них Галиль — нечто вроде Калашникова, но несколько измененный, и знаменитый автомат Узи. Последний мне не понравился — короткий, тяжелый, очень небезопасный. Если его уронить на пол, он может выстрелить, несмотря на все предохранители.

Командиром взвода у нас была довольно милая интеллигентная девочка — лейтенант, лет 20. Она понимала, с кем дело имеет, и нас старалась не обижать. А вот командиром отделения дали пигалицу метр с кепкой, лет 18, которая некоторым из нас годилась в дочери. Она, по-видимому, страшно комплексовала по этому поводу, пытаясь компенсировать недостаток авторитета грозными криками и угрозами. После двух — трех ее попыток поднять на нас голос нам это надоело, и мы попросили начальство убрать ее из командирш. После этого нам дали другого — молодого парня — сержанта, полного пофигиста, кстати, родом из Грузии, и с ним мы жили душа в душу до конца сборов.

Из — за нашего предпенсионного статуса особенно нас не гоняли, единственной неприятностью был недосып — все три недели мы спали по 6 часов в сутки. Поэтому стоило нашим командирам нас усадить — в тень прямо на песочек, как тут принято, и начать какое ни будь занятие, как тут же раздавалось легкое сопение, плавно переходящее в храп. Это очень нервировало командование, нас тормошили, но помогало ненадолго. Занятия проводили с утра до отбоя, с 5 утра до 11 вечера, с перерывами на еду. Личного времени было около часа в сутки. Кстати, еда была вполне сносная, достаточно обильная и съедобная. Постоянно было мясо, салаты из овощей, давали и фрукты. По сравнению с советской армией — просто ресторан.