Сьюзен Виггз - Прими день грядущий

• Название: Прими день грядущий
• Автор: Сьюзен Виггз
• Издательство: Смоленск
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-88590-434-0

В центре романа – трогательная история жизни простой девушки, служанки из лондонской таверны Женевьевы Элиот.

Проигранная в карты собственным отцом, она отправляется вместе с партией переселенцев в далекую Вирджинию, полная неукротимой решимости обрести на этой земле настоящее счастье…

---

– Надеюсь.

В глубине души девушка тоже надеялась на это. Хэнсу сейчас, как никогда, был нужен отец. Он в самом деле превратился в прекрасного мальчика, со светло-русыми волосами и голубыми глазами, доставшимися ему в наследство от Пруденс, а изобильная вирджинская земля подарила ему отменное здоровье. Но что-то в мальчике тревожило Женевьеву. В характере Хэнса наблюдался оттенок дикости, которая уже заметно переходила границы детской шалости. Парнишка рос своевольным, требовательным, а порой даже жестоким. Но Женевьева ничего не сказала об этом. Пусть Рурк сам оценит характер мальчика.

Рурк помедлил, прежде чем повернуть коня.

– Дженни, – произнес он своим глубоким голосом; подобное обращение никогда не оставляло девушку равнодушной, она вопросительно посмотрела на него снизу вверх. – Я еще вернусь. Можно мне завтра прийти?

Женевьева улыбнулась:

– Никогда не спрашивай на это разрешения, Рурк. Ну конечно же, можно. Вернее, я настаиваю на этом, – она скользнула взглядом по длинному шраму, который начинался где-то под воротником и поднимался почти до самой челюсти. – Я хочу узнать, каким сделала тебя война, и считаешь ли ты, что выиграл свою войну.

– Ты, правда, мой папа?

Рурк отложил бритву, которой только что сбрил бороду, и потер рукой непривычно гладкое лицо Боже, как приятно снова оказаться дома, почувствовать себя чистым и отдохнувшим. Он улыбнулся и посадил мальчика на колени.

– Именно так, сын. Разве ты не помнишь меня? Хэнс торжественно покачал своей золотистой головой.

– Я был в Кентукки, – пояснил Рурк. – Воевал с индейцами.

Лицо мальчика просияло:

– Ты их много убил?

– Я убивал только тогда, когда это было необходимо.

– А какие они, папа? Они похожи на Мими и на жену мистера Квейда?

Рурк улыбнулся, услышав слово «папа» и постарался отогнать страшные образы, вызванные разговорами об индейцах.

– Индейцы совсем не такие, как мы. Они одеваются в шкуры и перья, украшают себя бусами, летом ходят почти голыми. Но, тем не менее, это тоже люди, Хэнс. Их дети играют в куклы и плачут, когда падают. Они так же горюют, как и мы, когда случается что-нибудь плохое.

Рурк на мгновение содрогнулся, вспомнив Черного Медведя, выкрикивающего его имя, как боевой клич.

– А зачем же ты дрался с ними? – спросил Хэнс, с любопытством рассматривая задумавшегося отца.

– Потому что они воевали на стороне англичан.

– Ты выиграл драку?

Рурк нахмурился, подумав о признании полковника Кларка в их последнюю встречу:

– Думаю, что выиграл, сын.

Хэнс принялся теребить ремни седельной сумки.

– Ты мне что-нибудь привез?

Рурк улыбнулся.

– Немного можно привезти из тех диких краев, – сунув в сумку руку, он достал из нее круглую чашку и объяснил: – Индейцы едят из таких.

При виде отделанной хрусталем чаши глаза мальчика восхищенно заблестели.

Затем Рурк показал ожерелье из медвежьих клыков, украшение из перьев и пригоршню полированных агатов.

– А это подарки Гринлифам.

Хэнс тут же поставил чашку и, схватив ожерелье, громко заявил:

– Мое! Я хочу все!

Рурк знал, что жадность обычна для детей такого возраста, но и понимал, что лучше не уступать ей.

– Извини, парень, – мягко сказал он. – По одному подарку каждому из вас. Завтра мы с тобой отправимся к Гринлифам, и ты поможешь мне раздать их.

Но Хэнс соскочил с отцовских колен, вцепился в сумку и кричал, топая ногой:

– Нет! Мое!

Рурк поднялся со стула:

– Пожалуйста, Хэнс.

– Гринлифы не сыновья тебе! Я – твой сын! Я могу делать с подарками все, что хочу! – продолжал вопить Хэнс, вне себя от ярости.

Неожиданно мальчик изо всех сил швырнул ожерелье в камин; тесьма порвалась, клыки рассыпались по полу.

– Оно было моим, – упрямо пробормотал Хэнс.

Рурк сжал губы, стараясь не высказывать ни гнева, ни удивления этой выходкой сына. Он нагнулся и начал собирать ожерелье.

– Раз ты рассыпал ожерелье Филиппа, – спокойно объяснил Рурк, – придется подарить ему твою чашу.

– Нет! – снова закричал Хэнс, бросаясь на отца с красным от ярости лицом. – Я ненавижу тебя! Зачем ты вернулся!

Мальчик потянулся за чашей, но Рурк отстранил его.

– Я отдам ее Филиппу, Хэнс, и если замечу, что ты попытаешься отобрать подарки, то сделаю то, что должен был сделать несколько минут назад: хорошенько тебя отшлепать. А теперь, почему бы тебе не собрать клыки? Мы постараемся снова нанизать их.

– Нет, – упрямо проговорил Хэнс и с угрюмым видом отвернулся.

Когда мальчик выходил из комнаты, Рурк снова услышал:

– Мое! – но на сей раз совершенно проигнорировал это.

Да, Хэнсу необходимо время, чтобы привыкнуть к тому, что в доме появился отец. Но Рурк вовсе не собирался потакать прихотям сына. Он уже понял, что мальчик нуждается в гораздо большем, чем просто воспитание.

Бочки с табаком неуклюже перекатывались по дороге к реке, поднимая за собой красно-коричневую пыль. Их гнали к пристани сыновья Джошуа Гринлифа. Деревенские жители с удивлением поглядывали на бочки, качая головами и восхищаясь их количеством. А Женевьева буквально светилась от гордости – это был их лучший урожай.

– В Дэнсез Медоу все еще не могут привыкнуть к твоим успехам, – улыбаясь Женевьеве, сказал Рурк. – Всего несколько лет назад никто бы не поверил, что женщина и бывший раб смогут вырастить что-нибудь, кроме репы.

Пока они смеялись, мимо проплыла Нел Вингфилд, демонстрируя невероятных размеров новую шляпу.

– А у тебя вырос неплохой табачок, Женевьева, – заявила она. – Генри будет очень доволен.

Лицо Женевьевы сразу помрачнело. Генри Пиггот, действительно, с удовольствием узнает об изобилии ее фермы. Несмотря на то, что он отсутствовал но время войны, девушка не сомневалась, что Нел держала его в курсе всех событий в Дэнсез Медоу. Женевьева жила в постоянном страхе, что Пиггот вот-вот вновь объявится в их краях.

Тем временем, Хэнс, восседая на плечах отца, сорвал со шляпы Нел искусственную виноградинку.

– Посмотри, папочка, – со смехом показал он. – Она же не настоящая! А я-то думал, почему это птицы ее не клюют?

– Ну-ка, отдай, разбойник! – обиделась Нел и потянулась к мальчику.

– Нет! – веселился Хэнс, с необычайной ловкостью сползая на землю. – На твой старой страшной шляпе и так целый компот!

– Хэнс!

Рурк бросился вслед за ребенком, изо всех сил пытаясь спрятать улыбку.

Нел сердито посмотрела им вслед.

– Невозможный ребенок! – фыркнула она. – Не мешало бы его хорошенько отшлепать. Странно, что такой человек, как Рурк, терпит подобные манеры, – прищурившись, Нел наблюдала за тем, как Рурк пытался отнять у сына виноградинку. – Хотя, – продолжила она, – трудно упрекать Рурка в недостатках этого ребенка.

Женевьева бросила на нее предостерегающий взгляд:

– Замолчи, Нел. Слышишь, никогда не смей говорить об этом. Если ты когда-нибудь скажешь хоть слово, то, клянусь, пожалеешь!

В этот момент Хэнс шлепнул Рурка рукой по ноге и, вырвавшись, с индейским кличем побежал к реке.

– Кровь все равно возьмет свое, Женевьева, – хитро продолжила Нел и откровенно улыбнулась Рурку, когда тот отдавал ей виноградинку.

Нел уже собиралась уходить, но, вспомнив о чем-то, подала Женевьеве сложенный лист бумаги.

– Прочитай мне это, – попросила она. – Почерк слишком неразборчив. Я не хочу утруждать глаза.

Надев очки, Женевьева спрятала улыбку: Нел с трудом могла прочитать даже свое имя. Она внимательно посмотрела на листок и сказала:

– Это от человека по имени Дезмонт Слоут.

– Партнер Генри, британский чиновник, занимающийся закупками, – пояснила Нел.

Но Женевьева уже не слышала этого. Она без сил оперлась на Рурка и с трудом дышала от изумления.

– Генри Пиггот мертв, – наконец выдохнула девушка, глядя на письмо. – Убит на ферме около Фэрфилда.

У Женевьевы даже закружилась голова. Перед глазами встал образ Пиггота, ее кредитора и мучителя. Господи, неужели его действительно больше нет… Она глубоко и неровно вздохнула. Вот и наступило освобождение. Женевьева испытала такое облегчение, что ей даже стало стыдно за себя.

Женевьева с опаской смотрела вверх, на огромный орешник, который рос у нее во дворе. Рурк уже залез на первую большую развилку и теперь осторожно продвигался вперед, держась вытянутой рукой за ветку. Девушка прищурилась, прикрыв ладонью глаза: солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву, ложились ей прямо на лицо.

– Рурк, держись двумя руками. Ты же упадешь! Он на минуту остановился и улыбнулся сверху, покачав головой. Эта улыбка показалась Женевьеве ослепительнее, чем солнце на небе.

– Если я буду дрожать за свою жизнь, то не смогу как следует завязать веревки.

– Ну, по крайней мере, будь осторожен, – попросила Женевьева.

Однако, глядя на Рурка, она прекрасно понимала, что волноваться незачем. Ловко оседлав ветку, он уже двумя руками закреплял веревки. При этом сквозь натянутую ткань брюк четко вырисовывались мускулы на его крепких ногах, которые без особых усилий удерживали тело. Закончив работу, Рурк посмотрел на Женевьеву.