Александр Мищенко - Посадил дед репку

• Название: Посадил дед репку
• Автор: Александр Мищенко
• Жанр: Философия

Книга о счастье и смысле жизни

---

И увезли Данилу из поместья прямо в ЧК. Прошёл он там половину того пути что Катерине с барыней пройти пришлось. Изменился Данила на этом пути, и стал забывать свою сказку.

Путь этот назывался революционный. А что делать? Все тогда этим путём ходили - кто по своей воле, кто подневольно. Мода тогда такая была. Пока Данила-мастер в медной горе ковырялся, умные люди тоже времени не теряли: революцию придумали. Революция - это когда можно своих соседей прикладом по зубам стучать, старое им припоминать. Народ наш, до расправы охочий, сразу пошёл в революцию записываться - кто в комиссары, кто в революционные массы. Кто в комиссары - те прогадали, конечно. Для них революция работой стала. Кого начальство скажет - того прикладом и стучат. На кого список составят - того в расход и пускают. Ну а кто в революционные массы- тем легче. Им позволялось просто за детские свои обиды народ колотить. «Ты, гнида, в перинах валялся, так отведай нашего!» - выволакивали они на улицу неуклюжих, как пингвины, буржуев. Пенсне их возмущенно дрожали, словно хотели вспорхнуть с напудренного носа. Но ни одно пенсне не скрылось -все улицы покрылись разбитым стеклом.

Стекло, как и самих буржуев, надо было с улиц убирать. Революционные массы улицы за собой убирать не собирались. И решили тогда комиссарские начальники всю эту революционную обработку населения в одном месте производить. Назвали это место ЧК - туда-то Данилу и привели.

Итак, прошел Данила половину того пути что Катерине с барыней пройти пришлось. Показали Даниле к какому счастью стремиться и какого чуда ждать. Назад новым человеком вернулся. Каменный цветок свой разбил: миражом, говорит, оказалось счастье моё. За это и орден получил и ордер на жилплощадь. Жить его определили в бывшем кулацком доме. Там раньше Катерина жила, а теперь он ей всё равно без надобности. Ну а после прихода новых и расстрела старых комиссаров поселили Данилу и в самом поместье. «Дворцы принадлежат народу», -сказали эти новые комиссары Даниле, по-братски похлопав его по плечу.

Жил Данила в подвальном помещении, заодно и с крысами боролся - уж очень они докучали новому начальству, которое над ним жило. Женился Данила, на завод инженером устроился. Утром -на завод, вечером -домой, в воскресенье -в школу: детишек учить поделки каменные мастерить. Или к писателю Бажову: про хозяйку медной горы да про Кокованю сДарёнкой рассказывать. - Откуда ты, Данила Кондратьевич, историй-то столько знаешь? - спросил однажды у него Бажов. -Да разве ж теперь упомнишь, -весело отозвался Данила, -Берно матушка сказывала или ещё кто...

Забыл к тому времени Данила старую свою сказку. Погас его маяк, как гаснет отражение керосинки в заоконной тьме.

-А всё равно, разя прототип, - продолжал Данила, -То должен и на страницы сказок попасть. Уговорил он Бажова назвать его именем главного героя сказки "Каменный цветок11. Уж очень эта сказка Даниле нравилась. Как выдастся минута отдыха - он про чудо это и читает. Улыбнётся, головой покачает -дескать каких только чудесна свете не бывает, и снова трудится, вертится, своим пролетарским путём идёт. Утром на завод, вечером домой, в воскресенье в школу, утром на завод, вечером домой, в воскресенье к писателю Бажову. Прожил Данила долгую и достойную жизнь, сотни рабочих горному делу обучил, дюжину детей вырастил, тысячи поделок в школе смастерил, десятки сказок с Бажовым написал. А из осколков каменного цветка ученики его карту страны советов наладили, на выставке 37-го года честь страны отстояли.

* * *

- Молодцы! - похвалил Данила пришедших к нему учеников. Те бестолково толпились у входа - не знали куда девать радость и гордость.

-Ну, -Данила махнул широким организаторским жестом, -проходите, молодёжь, рассказывайте! Молодёжь, подталкивая и шикая друг на друга, проследовали к столу.

Сидели допоздна. Уже собираясь уходить, один из учеников спохватился:

- Вот, чуть не забыли... Когда карту-то делали из камней ваших - приметили вот этот, самый крупный... Жаль было крошить, хотели Вам показать: смотрите, как он на лист похож!

Данила взял из протянутой руки кусок породы. Посмотрел на него сквозь очки, усмехнулся:

-Да нет, ребята, это ж обыкновенный малахит. Самый простой -полосчатый. И цвет самый что ни на есть обычный. По 70 тонн такого на

заводе добываем -Данила засмеялся, -а вы крошить боитесь!

- Ну как же Вы не видите, смотрите: вот и вот, - разгорячённый ученик очертил на камне несколько нетерпеливых линий.

- Эх молодёжь, фантазёры, всё им миражи мерещатся - мастер усмехнулся и похлопал ученика по плечу, - ну ничего, пройдёт это, сам таким был...

Гости ушли. Стемнело. Данила Кондратьевич зажёг керосинку и сел у окна. "Сам таким был..." - повторил он, уже в одиночестве, сидя за опустевшим столом. На дворе завывал осенний ветер. Сорванный с дерева кленовый лист неожиданно вынырнул из темноты и налип на окно -будто тьма положила на стекло свою красную лапу. От неожиданности Данила Кондратьевич вздрогнул. - Деда, я боюсь, - проснулась внучка.

- Чего ты боишься? Ну-ка давай спать!

- Хозяйки медной горы боюсь. Она к нам через окно влезла.

- Приснилось это тебе, нет никакой хозяйки медной горы, сон это. Спи давай.

Данила Кондратьевич прикрутил керосинку и лёг. Спал он тяжело. Снилось ему что превратила его хозяйка медной горы в глыбу малахита. "Это же я, Данила" - пытался он кричать, да не мог. Только чувствовал что кто-то сзади хлопает по глыбе рукой: "Малахит обыкновенный, по 70 тонн такого добываем, а вы крошить боитесь!" Всю ночь пытался Данила из глыбы малахитовой себя высвободить, но не смог ни двинуться, ни сказать ничего. Проснулся Данила - уставший, обмякший, с ватным, как с похмелья, языком. "Тфу-ты, так это сон был", -попытался Данила облегчённо улыбнулся. Да не тут-то было: лицо обмякло, улыбаться не желает. Попробовал он тогда рукой шевельнуть -тоже не получается. Так и не смог Данила в этот день встать. Видать всё же не сон это был. Посмеялась над ним хозяйка медной горы.

Так оно было или нет - не знаю. Каких только чудес на свете не бывает. Может, и нет таких обстоятельств, чтобы со своего пути свернуть, чтобы побояться свою судьбу из осколков с самого начала ещё раз мастерить. Трудно бывает начинать всё сначала, но ещё труднее платить за своё бездействие в конце - всей истраченной жизнью.

А может и наоборот - чего стараться - всё равно нельзя удержаться на своём пути-тропинке, если пересекается он с асфальтовой автострадой по которой едут все остальные. Свой путь просто потерять - он на то и свой что без фонарных столбов и автозаправок.

А скорее всего пустое всё это - просто не вынес старик мысли об утерянной сказке. Не пережил воспоминания о сказочных временах, когда он своей дорогой шёл к своему счастью и казалось - ничто не заставит его свернуть. Ведь коли свернешь с прямой дороги, то поворачиваешь всё круче и круче -и вот ты уже вертишься по кругу в плену у обстоятельств. Как бы там ни было, слёг Данила Кондратьевич после этого. Пролежал он два года и умер - не всякому суждено, как Илье Муромцу, встать и за счастье бороться. Говорят последнее, что сказал Данила-мастер, было "Цветок каменный верните, счастье моё". И дальше уже начал бредить - про какой-то другой мир, в котором таких цветков много. Впрочем, не только этот бред, но и фразу его последнюю из биографии выкинули, как не имеющую педагогического значения: мало ли что старику парализованному привидится. Схоронили его за околицей деревни (теперь это около улицы Блюхера в Екатеринбурге). А потом и мемориальную доску неподалёку установили. На ней изображён Данила-мастер вместе с потерянным своим счастьем, чудом которое никто не видел - каменным цветком.

Постскриптум

Будете в Екатеринбурге - обратите внимание: доска та из особого сплава сделана: 50% медь, 50% сказка. Потому и не воруют - кому нечистая медь нужна. К тому же, говорят, и ржавеет больше, особенно зимой.

Глава 2

А зимой памятную доску припорошило снегом и каменный цветок стал напоминать коробочку хлопка. Напоминать - это конечно тем, кто хоть раз видел как растёт хлопок. Баба Настя не видела, но всё-же каменный цветок ей о чём-то напоминал. А может быть это всё из её детских снов: избушка посреди заснеженного леса, ожидание чуда, и чей-то вкрадчивый голос: пр-равильно говоришь, пр-равильно... Детство для всех - как старая забытая сказка.

Как бы там ни было, детство своё она не помнила и потому вспоминать не любила: зачем дурой себя показывать? Да и без того каждый день приносил свои заботы. Тогда надо было много работать. Трудится, вертеться: миражи прошлого на хлеб не намажешь.

После школы при детдоме она устроилась помощницей бухгалтера на завод. Стала бухгалтером и работала там до самой пенсии. Вот, собственно, и вся биография. На пенсию её провожали с почётом, как старейшего работника. Даже отдельную квартиру дали. На улице Блюхера, с видом на Михайловское кладбище. Тихое и непритязательное стариковское счастье улыбнулось бабе Насте всем своим беззубым ртом. «Всё же в жизни мне повезло», -думала баба Настя, - «живу спокойно, всё под рукой, всё рядом. Да и много ли для счастья нужно?». Действительно:  и почта где выдавали её пенсию, и магазин, где можно было её потратить, были через дорогу. Дебет с кредитом сходились безотказно, освобождая её и от заботы, где взять недостающие, и от заботы, на что копить лишние деньги. И даже кладбище, этот финальный баланс, было рядом.