Алексей Полещук - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1961. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

• Название: МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1961. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов
• Автор: Алексей Полещук
• Издательство: ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ МИНИСТЕРСТВА ПРОСВЕЩЕНИЯ РСФСР
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1961

Ежегодные сборники приключенческих и научно-фантастических повестей и рассказов советских и зарубежных писателей выпускались издательством «Детская литература» с 1955 г.

ДЛЯ СРЕДНЕГО И СТАРШЕГО ВОЗРАСТА.

СОДЕРЖАНИЕ:

АЛ. ПОЛЕЩУК.

Ошибка инженера Алексеева. Научно-фантастическая повесть. Рисунок Н.Кольчицкого… 3.

АРКАДИЙ СТРУГАЦКИЙ, БОРИС СТРУГАЦКИЙ.

Благоустроенная планета. Научно-фантастический рассказ. Рисунок А.Иткина… 64.

ВИКТОР МИХАЙЛОВ.

Черная Брама. Повесть. Рисунки Г.Макарова… 78.

С. ГАНСОВСКИЙ.

Шаги в неизвестное. Фантастический рассказ. Рисунки М.Хабленко… 140.

Л. ПЛАТОВ.

«Летучий голландец» уходит в туман… (Главы из романа). Рисунок Ю.Ракутина… 175.

АЛ. ЛОММ.

«Преступление» доктора Эллиотта. Фантастический рассказ. Рисунок Б.Алимова… 209.

А. ПОЛЯКОВ.

Это было на Памире. Быль. Рисунки В.Белякова… 229.

С. ГОРЛЕЦКИЙ.

Юный Аз. Рассказ. Рисунки В.Ладягина… 257.

Б. ЭЙВЕЛЬМАНС.

По следам неизвестных животных. Рисунки Г.Никольского… 271.

ФЕЛИКС ЗИГЕЛЬ.

Звездные дали. Рисунки Ю.Соостера… 311.

---

Минутное состояние растерянности.

Не дожидаясь приказа, матрос Нагорный прыгает в ледяную воду и, ощупывая ногами дно, направляется к берегу. Местами вода достигает пояса. Вскоре Нагорный возвращается к шлюпке и, посадив на закорки, выносит разведчика на берег. Семь раз возвращается Нагорный к шлюпке и, посадив на закорки, выносит семерых разведчиков на берег.

Приказ командования выполнен.

Вырезка из фронтовой газеты «За Родину» от 14 ноября 1944 года:

Черная Брама

Решительное наступление войск Карельского фронта в Заполярье началось утром 7 октября.

На участке реки Западная Криница в обороне были: 6-я горно-егерская дивизия гитлеровцев и батальон стрелков альпийской дивизии «Эдельвейс». Гитлеровское командование считало, что глубоко эшелонированная оборона на этом рубеже, созданная за тридцать восемь месяцев позиционной войны, неприступна и может отразить любые атаки.

Главный удар наших войск наносился южнее озера Ропач. На правом фланге наступали части полковника Равенского.

Надо было вызвать точный прицельный огонь нашей артиллерии по батареям противника.

Над укрепрайоном 6-й горно-егерской дивизии господствует высота 412, выступающая вперед клином, похожая на поднятый нос баржи. Гранитная скала называется Черной Брамой.

Старшина 1-й статьи Нагорный и радист Облепихин добровольно вызвались обойти укрепрайон и с высоты 412 разведать батареи тяжелых минометов и артиллерии противника, сообщить данные на КП и скорректировать огонь наших орудий.

Старшина Нагорный подполз к парторгу роты, молча передал ему аккуратно сложенный лист бумаги, махнул Облепихину рукой, сбросил каску и, надев бескозырку, пополз в сторону колючей проволоки.

Парторг долго следил за разведчиком. Когда они скрылись за снежным пологом, он развернул сложенный лист и прочел:

«Если погибнем, просим считать коммунистами.

Владимир Нагорный, Антон Облепихин».

Это было написано химическим карандашом на листе, вырванном из тетради в косую линейку.

На пути разведчиков девять рядов колючей проволоки, их надо преодолеть под плотным огнем противника, выйти к берегу, по грудь в ледяной воде обойти укрепрайон и с тыла подобраться к подножию Черной Брамы.

Прошел час.

Наши бойцы отбивали третью, самую яростную контратаку альпийских стрелков, когда на КП получили донесение:

«Занят пост наблюдения на высоте 412. Дивизион тяжелых минометов — квадрат 187. Артиллерийская батарея — квадраты 191–193.

Пятый».

Это был индекс Нагорного.

Сорок минут бушевал огненный шквал. Все это время разведчики корректировали огонь наших орудий. Снаряды ложились точно в цель, вздымая глыбы гранита и обломки вражеской техники.

Батареи противника подавлены!

В наступательном порыве части полковника Равенского прорвали вторую линию укреплений, соединились с частями, наступающими южнее озера Ропач, и, преследуя гитлеровцев, успешно форсировали губу Тимофеевку.

Два бойца — коммунисты Владимир Нагорный и Антон Облепихин — до конца выполнили свой воинский долг.

Вечная слава верным сынам Родины, павшим в боях за Отчизну!

Помедлив, Андрей осторожно складывает пожелтевшую вырезку и открывает новую страницу:

Карельский фронт. 20 октября 1944 г.

Дорогие Варвара Тимофеевна

и Василий Иванович!

Ваш сын Владимир героически пал в бою за Родину.

Командование наградило посмертно Владимира орденом Красного Знамени.

О подробностях не пишу, так как несколько дней назад я послал вам вырезку из фронтовой газеты.

На следующий день после памятного боя, точнее 8 октября, группа бойцов вернулась к высоте 412, для того чтобы разыскать тела погибших героев и с почестями предать их земле.

Тело Антона Облепихина мы нашли и похоронили у подножия Черной Брамы, так называют поморы эту скалу. Тело Владимира Нагорного обнаружить не удалось.

Все бойцы и командиры части приносят вам свое соболезнование. Мы будем свято чтить светлую память Владимира Нагорного.

Парторг капитан-лейтенант И. Дудоров

«На этом, Андрей, заканчивается история жизни и смерти твоего старшего брата.

Я уверен, что, если бы Володя был жив и ему вновь предстояло решить свое будущее, он выбрал бы снова прежний путь, какие бы он ни сулил ему трудности.

Твой брат был сильным и мужественным.

Я не хочу, сынок, влиять на твое решение. Верю, что, выбирая свою дорогу в жизни, ты будешь руководствоваться благородной целью.

Счастливого пути, Андрейка!

Твой отец. Кашира. 1950 г.»

Тетрадь прочитана.

Некоторое время Андрей прислушивается к тому, как настойчиво и призывно бьет в борт корабля волна.

«Дорога выбрана, — думает он, — заветная, нелегкая… Хватит ли сил, упорства?…»

ПОЗЫВНЫЕ «ГЕРМЕС»

«Ганс Вессель» был отведен в порт, где Шлихт подписал акт, но в пункте четырнадцатом сделал оговорку:

«Я капитан коммерческого судна. Мое дело — выгодный фрахт и честное выполнение обязательств перед фирмой. Репутация капитана дальнего плавания Вальтера Шлихта безупречна! Дополнительный магнит в ноктаузе компаса и неизвестный мне человек в трюме судна — звенья одной цепи: у меня, как у всякого честного человека, много врагов!»

Надо было видеть «честного человека», когда он подписывал акт. Светлые, навыкате глаза Шлихта лучились бюргерской добропорядочностью.

После осмотра содержимого рюкзака и оформления протокола «геолог» был доставлен быстроходным катером на аэродром. Самолет оторвался от земли и лег курсом на юго-восток.

Благову было по паспорту сорок четыре года, но выглядел он старше. Нездоровый, землистый цвет кожи, сеть глубоких морщин на лице свидетельствовали о нелегкой, полной лишений жизни.

Задержанного сопровождал капитан Клебанов. Подняв свесившуюся с носилок руку Благова, капитан увидел на ладони следы рубцов и старые, годами натруженные мозоли. Синеватое пятно на лбу, похожее и на давнюю татуировку и на след порохового ожога, напоминало Клебанову что-то знакомое…

«Такие метины бывают на лицах шахтеров, — вспомнил он, — когда при травме в ранку попадает угольная пыль. Метина, так же как татуировка, остается на всю жизнь».

Проверив пульс Благова, врач занялся приготовлением шприца к инъекции.

Под крылом самолета проплывала тундра.

— Как вы думаете, Артемий Филиппович, — спросил Клебанов врача, — «неотложка» уже на аэродроме?

Набирая в шприц камфару, врач утвердительно кивнул головой.

Катер с Благовым на борту еще только отвалил от «коммерсанта», а из Мурманска уже были отправлены телеграфные запросы в Петрозаводск и Ленинград. Миновав Гудим-губу, самолет лег курсом на юг, а в это время в Ленинграде по улице Белинского к дому № 5, где, по паспортным данным, проживал «геолог», подъехал на мотоцикле оперативный работник.

Сделав разворот над аэродромом, самолет пошел на посадку. Спустя сорок минут, позвонив из кабинета главврача, Клебанов доложил полковнику Раздольному о выполнении приказа.

— Как его состояние? — спросил полковник.

— Тяжелое. В самолете пришлось дважды делать инъекцию камфары. Сознание затемненное.

— Сейчас приеду! — сказал полковник.

Прошло не больше десяти минут, и машина полковника, скрипнув тормозами, остановилась у подъезда госпиталя.

Раздольный, высокий, грузный человек, легко выбрался из машины и в сопровождении Клебанова поднялся на второй этаж, где был кабинет главного врача, майора медицинской службы Гаспаряна.

— Докладывайте, капитан, ваши соображения, — сказал полковник, как только Клебанов закрыл дверь.

— Товарищ полковник, — начал капитан, — думается, что так называемый Благов незадолго до переброски через границу занимался тяжелым физическим трудом. Можно предположить, что он длительное время работал в шахте…

Вошел главврач, поздоровался с Раздольным за руку, они были знакомы, и кивнул головой Клебанову:

— Это второй случай!

— В вашей практике? — спросил Раздольный.

— Нет, в истории цивилизации. — Подкрутив короткие темные усы, Гаспарян повторил: — Второй случай! Несколько лет назад один предприимчивый делец на Западе, выставив свою кандидатуру в губернаторы штата, чтоб снискать популярность у избирателей, три часа простоял на голове в центре городской площади.