Валерия Новодворская - Поэты и цари

• Название: Поэты и цари
• Автор: Валерия Новодворская
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-055942-8, 978-5-403-00752-8

Поэт и царь, художник и власть…

Гении и злодеи – тема вечная, которая в разные исторические периоды преломлялась по+разному.

Валерия Новодворская предлагает свой, нетривиальный, взгляд на эту проблему.

Под ее острым, блистательным пером всем известные факты перестают быть догмой и предстают в совершенно ином свете, а имена, знакомые с детства, начинают звучать совсем не так, как раньше.

---

В семейной жизни Тургенев знал страсти и терзания, но джентльменом оставался всегда. Прижив дочь от швеи, он признал ее, послал в Париж, обеспечил. А вообще-то ему повезло: он влюбился в 1843 году в певицу Полину Виардо, эту райскую птицу из парка западной культуры. Благодаря ей он много ездил, видел «дальние страны», стал там своим. Запад без ума от него: Тургенев понятен, но загадочная его притягательность чуть-чуть не поддается рациональному западному уму. В 1878 году на международном литературном конгрессе он становится вице-президентом, а в 1879 году – даже почетным доктором Оксфорда. Эстетика Тургенева – это европейская эстетика. Плюс русская экзотика. Великие реки, изумрудные луга, бескрайние леса, колоритные мужики, настоящие леди и джентльмены – высшее русское дворянство, элита. А любовь к Полине Виардо обогащала европейскую душу великого писателя, но была мучительной. Рациональная, рассудочная француженка, прекрасная и недосягаемая, как западная цивилизация, и культурный славянин, у которого на шее как камень висела несчастная Россия и который не мог выносить ее ни осенью, ни зимой, ибо безнадежность ее и отсталость нестерпимы в эти времена года; поэтому Иван Сергеевич, как перелетная птица, прилетал на родину весной, а осенью улетал в Европу, в теплые и светлые края. Союз Полины и Тургенева был мучителен и труден, они часто ссорились, совсем как Россия и Европа. И это длилось 30 лет.

Так что же создал Тургенев, что он сказал в «Рудине», в «Накануне», в «Дыме», в «Нови», в «Дворянском гнезде»? Что такое была для нас и для мира дворянская культура, которой пронизано творчество Тургенева? Она была основана на праздности, на достатке, но не на обломовщине, а на биении мысли, на кипении чувств, на благородных помыслах, на художественном творчестве… Чтобы насладиться природой, любовью, искусством, чтобы задуматься о благе человечества, надо иметь много досуга, много денег и очень высокий интеллектуальный и образовательный уровень. У русской элиты это все было. Пейзажи Левитана и Куинджи, Шишкина и Нестерова прямо под окном. И не надо бежать на службу, и некуда спешить, и есть материальная независимость, и можно фрондировать, и медленно, со сладкой мукой любить: Асю, Джемму, Клару Милич, Наталью, Елену, Лизу, Полину Виардо… И твой вишневый сад не надо продавать под дачи. Время Тургенева – время непроданных вишневых садов. Увы, эта культура была немыслима без тысяч Герасимов, как красота и свобода Эллады зиждилась на ужасном, гнусном рабстве. В 1861 году Великие реформы положили конец и великой красоте, и великой подлости.

Значение Тургенева велико даже и сейчас. Сколько режиссеров пытались создать атмосферу дворянской культуры, когда ходят в корсете, говорят по-французски, не повышают голос, обращаются друг к другу на вы и переодеваются к обеду! Элои… Умные, с возвышенной душой, в прекрасной одежде, с прекрасными стройными телами… Только Тургенев был из этой среды, только он смог это запечатлеть. Ради Тургенева, пока он жил, русских аристократов признали «своими» на Западе и условно приняли в будущий Евросоюз.

Тургенев создал плеяду девушек, «тургеневских» девушек. Ася, Джемма, Лиза… Они чисты, как Мадонна, они идеалистки, они ищут подвига и великого чувства. В них нет пошлости и бабства. Они для иконы и для романа. Каждый мужчина мечтает встретить свою Лизу, которая уйдет в монастырь, если житейская грязь коснется ее чувства.

Тургенев предостерег Россию против уродства народничества и народовольства, убив нигилистов одним образом: «…манеры квартального надзирателя». И вовсе он не был похож на жеманного и притворного Кармазинова из «Бесов». Достоевский, разночинец, лекарский сын, каторжанин, ему, дворянину, барину, космополиту, классово отомстил.

Будущие жертвы нигилистов Тургенева читали и перечитывали с благодарностью. А «властители умов» в пенсне, поддевках и с камнем (а после и с бомбой) за пазухой возненавидели его. Красота в очередной раз не спасла мир, но оставила в нем неизгладимый след. Русскую словесность на Западе и сегодня изучают по Тургеневу, переводчику самого лучшего, самого чистого, самого прекрасного в нашей загадочной и неисчерпаемой славянской душе.

Александр Лаэртский ОТЦЫ И ДЕТИ

Два молодежных хлопца, один постарше, другой помоложе, отправляются в путешествие по российским пердям, где проживают их родители и прочие родственники, дико соскучившиеся по чадам и готовые внимать любым нездоровым сублимациям своих отпрысков. Кстати, значение слова «отпрыски» тут раскрывается в полный рост, ибо люди посторонние просто не стали бы беседовать с этими «столичными штучками», несущими в себе идею глобальной отрицаловки. И уж тем более кормить их отборной говядиной, за которой в соседнюю губернию летали гонцы.

Будь эти хлопцы нашими современниками, то у них были бы татуировки в виде свастик, что означает: «Все ху…ня, что не я!» – или «Ничего не признаю, что не от меня!»

Это я к тому, что современные нигилисты в довесок к своему пиз…ежу готовы попортить и свой скафандр. Прежде всего для того, дабы самих себя убедить в том, что их убеждения непоколебимы.

Вообще никто ведь не видел тургеневских хлопцев голышком! Может, у них и были татуировки? Но это не важно. Я вот подумал, как они обходились без баб? Их круиз по глубинкам длился не один месяц, и за все это время тот, который постарше, всего лишь чмокнул двух попавшихся ему на пути телок и чуть не удушил в сарае своего молодого кореша за какую-то безделицу.

А меж тем «непрогрессивный» папашка этого спасшегося от удушения дурня, прихрамывающий уездный агроном, конкретно вдул молодой, очень красивой приживалке с томными глазами. Типа сын приехал после долгой разлуки, а батя ему младшего братана-грудничка соорудил. Типа – у нас отец общий, а мамы разные, должен был говорить всем «Выживший в сарае».

Кстати, эта приживалка, по сути, и есть главная героиня романа. Именно из-за нее случились все геморрои, эндогенные пропотевания и ломка, казалось бы, устоявшихся представлений о жизни у всех дяденек и парубков, составляющих сюжетную вертикаль романа. Ее и звали – Фенечкой! Дичь, по современным меркам. Здравствуйте, меня зовут Феня, я секретарь Виталия Альбертовича! А в те времена это было простолюдинное имя. Как сейчас Кристина или там Жанна.

В принципе несчастная Феня оказалась в роли «туристической бабищи». Одной на весь палаточный городок. Доброй и ничего более. А для многочисленного современного байдарочного мудла в трениках, пропахших шпротами, вечно бренчащего на шиховской гитаре различную пое…ень у костра, «доброта» и «доступность» – понятия идентичные. Стоит, например, продавщице в ларьке улыбнуться, обнажив десны сильнее обычного, как купивший просроченную банку девятой «Балтики» балбес уже склонен думать, что «курочка» напрашивается на роман с ним – королем всех ларьков. Только современные палаточные бабищи могут и по репе веслом уе…ать, отстаивая свою «честь», а несчастная крепостная Фенечка могла лишь застенчиво мять кокошник и плакать, например, под ясенем. Да. И тут к ней, размахивая своим глупым либидо, начинают поочередно подкатывать все кто ни попадя. И эти «все» – не чугунки в косоворотках из соседнего уезда, а барины. От одного из них, уездного агронома-любителя, она уже понесла, как тогда говорили. Вторым в очереди был старший брат этого агронома – либеральный отставной зольдаттен в усцах. Он любил Фенечку скрытной, но мощной любовью. Она напоминала ему его бывшую подружку, которая сперва дала, а потом отвергла и вскорости кинулась, разрушив воину всю его карьеру и, собственно, жизнь.

Жаль, что тогда не было Интернета, порносайтов и аськи. Чувак мог бы найти там себе что-нибудь, чатиться и периодически отлучаться в туалетную комнату. Но реалии того времени были таковы, что он мог лишь тупо подкатывать к Фенечке с разными глуповатыми телегами, по типу – «покажите-ка мне вашего пупсика, Феня!». Чем только дико пугал милую девушку.

А тут вдруг приезжают два столичных юнца, которые не только выводят зольдаттена из себя своими высказываниями, но и начинают тереться возле объекта его желаний. Вначале тот, который помоложе, сынуля агронома, начинает топтать коврики в ее прихожей, с той же тупой мотивацией, мол – пупсика, братана своего свежеиспеченного позырить. Но мы-то с вами понимаем, что у него на уме было. Мы понимаем, а он сам, я думаю, – нет.

Вроде как он ничего такого и не делал срамного, но сами повадки! Если бы его папа-агроном замутил любовь не с Фенечкой, а с какой-нибудь адской жирной телкой или с кучером по имени Карп, вряд ли этот хлопец вел бы себя так же. И по отношению к грудничку, своему новому брату, и по отношению к папашке. Но к Фенечкиному счастью, молодой барин был сам грудником и особенной опасности для нее не представлял.

А вот его товарищ! Тот да! Спорный персонаж. Все его знают. Базаров – это уже бренд.