Джон Ле Карре - Наша игра

• Название: Наша игра
• Автор: Джон Ле Карре
• Издательство: Издательство «Новости»
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-7020-1035-3

В основе сюжета нового романа знаменитого английского писателя – история бывшего профессионального разведчика Ларри Петтифера, сумевшего украсть у российского правительства 37 миллионов фунтов стерлингов, чтобы отдать эти деньги на поддержку борьбы ингушей за национальную независимость.

---

– Я знаю, – ответил я.

– Меня зовут Фибс. Вообще-то я Феба. Вы бывали здесь прежде, да?

– Правильно. Я забыл ключ, и мне пришлось вернуться и взять его. В следующий раз я забуду, как меня зовут. А отпуск им был нужен, да?

– Ему был нужен, – туманно сказала она.

Мои мозги, наверное, работали на бешеной скорости, потому что я расшифровал сказанное ею мгновенно.

– Ну, разумеется, – подхватил я. – Бедняга. Я имел в виду, как он выглядел: лучше, пошел на поправку? Или все еще всех цветов радуги?

Однако осторожность удержала ее от дальнейших признаний.

– Так что вам нужно? – мрачно спросила она.

– Боюсь, что это не мне, а им нужно. Машинку Салли. Еще одежды. Практически все, что я смогу унести.

– А вы, случайно, не судебный исполнитель?

– Боже праведный, конечно, нет! – Я рассмеялся и сделал в ее сторону пару шагов, чтобы она могла лучше разглядеть меня и убедиться, что я порядочный человек.

– Я его брат, Ричард, Дик. Брат добропорядочный. Они мне позвонили, не смогу ли я забрать некоторые их вещи и отвезти в Лондон. Этот кошмарный случай, он сказал, что упал с лестницы. И ей не повезло, был один парень, а стал совсем другой. Им удалось уехать вместе? Я так понимаю, что спешка была ужасная.

– Никакого случая тут не было, милый, все подстроено. – Она хихикнула, довольная своей догадливостью. Через силу хихикнул и я. – Сначала уехал он, потом она, а почему – я не знаю.

Не сводя с меня глаз, она отпила еще глоток из своего стакана.

– Понимаете, я не хотела бы, чтобы вы входили. По крайней мере, пока они во Франции. Это мне не по душе.

Шагнув назад в свой дом, она с треском захлопнула входную дверь. Минутой позже с негромким треском учебной гранаты на втором этаже поднялась ставня, и обросший шерстью мужчина с окладистой бородой и в жилетке высунулся наружу.

– Эй, ты! Подойди сюда. Ты брат Терри, что ли?

– Да.

– Дик, да?

– Правильно, Дик.

– Ты ведь о нем все знаешь?

– Да порядочно.

– Тогда скажи, Дик, какая его любимая футбольная команда?

– Московское «Динамо», – ответил я, не дав себе даже времени подумать, потому что футбол был одним из многочисленных бзиков Ларри. – А Лев Яшин – величайший футболист всех времен. А величайший гол был забит Понедельником в матче между Россией и Югославией в 1960 году.

– Черт побери.

Он исчез в окне, и последовала пауза, во время которой он, по-видимому, консультировался с Фебой. Потом он, улыбаясь, появился снова.

– А я болею за «Арсенал». Но он не возражал. Спрашиваешь, где он заработал свой фингал? Я видел разные фонари, но это был тот еще. Что случилось, спрашиваю я его, она слишком рано сдвинула ножки? Ударился головой о дверь, отвечает. А потом приходит Салли и объявляет, что это была автомобильная авария. Кому теперь верить? Тебе подсобить?

– Позже, может быть. Я тебе крикну, если не возражаешь.

– Меня зовут Уилф. Он псих ненормальный, но он мне нравится.

Окно с грохотом захлопнулось.

Я закрыл за собой входную дверь и обошел кипу конвертов на полу. В тщетной надежде я щелкнул выключателем, но свет не загорелся. Какой дурак, не захватил с собой ручного фонаря. Я стоял в полумраке, не осмеливаясь дышать. Тишина страшила меня. Бегство из Бристоля. Спеши, или тебя убьют. Снова пот, на этот раз холодный. Я выдохнул, потом медленно вобрал в себя воздух и услышал запах дома-старика, впадающего в старческое слабоумие. Я осмотрелся вокруг, стараясь не останавливать взгляд на освещенных местах. Единственным источником света был уличный фонарь. Но его свет падал поперек эркера, а не внутрь комнаты. Чтобы увидеть то, что было внутри нее, мои глаза должны были прихватить немного света из эркера и торопливо перенести его вглубь, как носят воду в горсти.

Ее рояльный стульчик, невредим. Я провел по нему рукой: трубки из легкого сплава, как в рычажной настольной лампе, которые выдвигаются и потом поворачиваются, прижимая опору с подушечкой к ее пояснице. Ее портативная электрическая машинка. Она стояла на столе, но сам стол я едва мог разглядеть из-за кучи бумаг на нем, а бумаги – из-за покрывшей их пыли. Потом я увидел второй стол, только это был не стол, а чайная тележка с присобаченными к ней цифровым телефоном и автоответчиком и типичной для Петтифера путаницей электрических и антенных проводов, перехваченных клейкой лентой. Сигнальная лампочка автоответчика, однако, не горела, потому что в розетке не было напряжения.

Комната стала меньше, а ее стены приблизились ко мне. Мои глаза стали видеть больше. Теперь провод пишущей машинки я видел до самой стены. Я начал различать признаки поспешного отъезда: выдвинутые и наполовину опустошенные ящики письменного стола, разбросанные по полу бумаги, решетка камина, забитая обуглившейся бумагой, лежащая на боку мусорная корзинка. Еще из ларрианы: прислоненные к стене стопки экзотических журналов с его бумажными закладками; старинный плакат с изображением Иосифа Сталина за самым миролюбивым занятием – срезанием роз в саду. Над его головой Ларри пририсовал корону, а поперек груди написал: «Мы работаем круглосуточно». Прилепленные к висящей над камином гравюре с изображением Нотр-Дама листки записок. Рукой в перчатке я отодрал пару из них и отнес в эркер к свету, но прочесть все равно не смог. Я разобрал только, что одна из них была написана Эммой, а вторая Ларри. Сняв остальные в том порядке, как они были наклеены на гравюру, я наклеил их липким слоем одна на другую, прежде чем бросить их пачкой в свой карман.

Я вернулся ко входной двери и взял горсть конвертов из лежащей на полу кучи. Мисс Салли Андерсон, с трудом разобрал я, «Свободный Прометей лимитед», Кембридж-стрит, 9А. Штемпель не Макклсфилда, а Цюриха. Терри Олтмен, эсквайр, прочел я, «Свободный Прометей лимитед». Терри Олтмен – один из рабочих псевдонимов Ларри, а Прометей за свои штучки был прикован к скале высоко в Кавказских горах, пока Ларри с Эммой не освободили его. Памфлеты, обличительные брошюры советского полиграфического качества. Информационные выпуски аналитического центра Би-би-си в Кавершеме с заголовком «Южная Россия», адресованные управляющему «Свободного Прометея лимитед». Салли Андерсон, «Свободный Прометей лимитед». Банковские извещения. Папка, набитая письмами, адресованными Эмме и написанными рукой Ларри на чем попало – от картонного кружка под пивную кружку и бумажной салфетки до титульного листа радикального сочинения какого-то анархиста из Айлингтона. Начинаются с «дорогая», «дорогая Эмм», а дальше – «о, черт, я забыл сказать тебе». Статья с заголовком «Как манипулируют прессой» и подзаголовком «Западная пресса играет в московском спектакле». Спокойно, сказал я себе, бросая все обратно в кучу. Метод, Крэнмер, метод. Ты оперативник, ты участник бесчисленных обысков Конторы, в некоторых из которых твоим подручным был Ларри. Не спешить. В любой момент – только одно дело. В бело-красной обложке брошюра по-русски с кричащими буквами заголовка: «Геноцид на Кавказе», продукция советского агитпропа. Ее можно было бы датировать 1950 годом, если бы на обложке не стоял февраль 1993-го и если бы она не была посвящена «трагическим событиям октября прошлого года». Я наугад открыл ее и увидел снимки заколотых ножами и вздувшихся детских трупов. «Кавказское обозрение II», Мюнхен, 1956, стр. 134–156. «Кавказское обозрение V», Мюнхен, 1956, стр. 41–46. Подчеркнутые куски. Сердитые заметки на полях, не поддающиеся прочтению при тусклом свете.

В гостиной внутренняя дверь в ту сторону дома, которая смотрит на боковую улицу. Я повернул ручку. Дверь не поддалась. Я толкнул сильнее, и она открылась, царапая линолеум. Пахнуло протухшим маслом, пылью и хозяйственным мылом. Я был в буфетной. Через окошко над раковиной на кафель падало с улицы больше света. На сушке для посуды – батарея тарелок. Они сохли так долго, что их пора было снова мыть. На полках свидетельства недемократических гастрономических пристрастий Ларри: сардины с перцем из гастронома на Джермен-стрит, оксфордский мармелад и чай «Фортнум». В холодильнике прокисший йогурт и простокваша. Рядом с холодильником деревянная дверь со шпингалетами вверху и внизу и замком с цепочкой и собачкой. Эту дверь я изучал с улицы. Вернувшись в гостиную, я бросил взгляд на часы. Вечность длилась три минуты.

На хлипкой лестнице без ковра была кромешная тьма. От нижнего этажа я насчитал четырнадцать ступенек. Добравшись до площадки, я пошарил руками и нащупал сначала дверь, а потом и ручку. Я толкнул дверь и вошел. Это была уборная. Я шагнул назад, закрыл дверь и, прижавшись к ней спиной, снова стал шарить руками по стене, пока не нащупал еще одну дверь. Открыв ее, я оказался в залитой светом спальне Эммы: мертвенный свет уличного фонаря бил прямо в окно, без помехи проникая через жиденькие занавески. Я отдал ей все, думал я, разглядывая голые доски пола и растрескавшийся умывальник, искусственные цветы в глиняном кувшине, разболтанный ночник и отстающие от стен коричневые обои, но она ничего не захотела. Вот от всего этого я ее спас, но она снова выбрала это.