Владимир Лившиц - Защита Лившица: Адвокатские истории

• Название: Защита Лившица: Адвокатские истории
• Автор: Владимир Лившиц
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2009
• ISBN: 0-00-000000-0, 978-5-9725-1421-2

«Любому практикующему адвокату известно, что хорошо соврать – это лишь первая половина пути к успеху. Вторая половина – сделать так, чтобы этому поверили. И если первая половина относится к области науки, то вторая – это уже искусство», – утверждает адвокат Лившиц, придуманный писателем Лившицем для рассказывания своих адвокатских историй. В них есть всё: умный юмор, ювелирная ирония, изощренный сарказм и ненавязчивая сатира – в лучших традициях прозы Чехова, Зощенко, Аверченко… В это трудно поверить – настолько порой невероятными кажутся коллизии персонажей, – но все эти истории случились когда-то на самом деле. Честное адвокатское слово!

---

В это время вернулся из Зверограда Лешка. На выходные он с женой ездил туда за покупками, ночевал у тетки и пропустил торжественное мероприятие по случаю тезоименитства коллеги. Узнав о том, что на торжестве давался чистейший самогон недавней выработки, клубни картофеля и свежие фрукты, Лешка очень опечалился. Фактически выходные прошли зря. В расстроенных чувствах он достал из буфета бутылку водки, выпил полстакана и, закупорив остальное бумажной пробкой, поехал на велосипеде к Василию. Несмотря на то что было уже за полночь, он решил поздравить коллегу с днем рождения.

Оставив велосипед у калитки, Лешка пошел в дом, но застал именинника валяющимся в бесчувственном состоянии прямо у порога. Лешка остановился в растерянности, держа в руках бесполезную бутылку.

Всем известно, что желание выпить можно подавить лишь алкоголем. У Лешки было и желание, и возможность его подавить, и даже хороший повод, но пить в одиночку – это уже алкоголизм. Поэтому он несколько раз толкнул Василия ногой, призывая составить компанию. В ответ Василий даже не перестал храпеть. В отчаянии незваный гость уже со значительной силой стал пинать хозяина в бока, сопровождая свои действия пусть не очень грубой, но все-таки нецензурной бранью. Не добившись результата, Лешка собрался было уходить. Однако не ушел, потому что случайно посмотрел в соседнюю комнату.

Думаю, что любой нормальный мужчина сразу догадается, если я его спрошу, какое желание может быть сильнее желания выпить. Вы правильно подумали, поэтому не буду распространяться на эту интимную тему.

Я уже упоминал о том, что та июльская ночь была душной. Такое обычно происходит перед грозой, когда природа сжимается и замирает в напряжении, как бы предвкушая оргазм. Лешка тоже замер и напрягся, потому что увидел лежащую на диване в развязной позе Варвару. Покрывало было уж очень откровенно откинуто в сторону, таинственный лунный свет из окна контражуром выделял из общей массы плавные линии той части Варвариного туловища, которая стала поселковой достопримечательностью.

«Это неспроста, – подумал Лешка, – она не спит!» Он вспомнил, как на прошлой неделе возле магазина Варвара кокетливо поздоровалась с ним и попросила подвезти на велосипеде тяжелую сумку. Уже у калитки Варвара пригласила его зайти в дом якобы попить холодного кваса. Тогда Лешка, дурак, не придал этому значения, отказался. Какого бы черта замужняя баба приглашала чужого мужика в дом, когда нет мужа? Сопоставляя этот факт с откинутым покрывалом, он окончательно укрепился в своей догадке. Варвара заманивает его!

Лешка на цыпочках подкрался к дивану и присел на краешек. Как ни странно, Варвара спала. Однако отступать было уже поздно, да и бессмысленно. Плавные линии были рядом, в буквальном смысле под рукой. Лешка осторожно положил ладонь на Варварину задницу. Она была теплой, гладкой, как у лошади, и слегка колыхалась, словно студень. Лешкино сердце стучало так, что заглушало храп Василия. Последняя здравая мысль, мелькнувшая в Лешкиной голове, была о том, как бы не разбить бутылку с водкой, все еще находившуюся в левой руке. Он поставил бутылку под диван, и после этого голова полностью отключилась. Лешка перешел в режим автопилота. Освободившаяся рука сама легла на мягкую поверхность и стала, как луноход, повторять плавные линии знаменитой части туловища. Правая же независимо от левой спустилась ниже, заползла под ночную рубашку и уже в новом качестве начала обратный путь. Дойдя до того места, где заканчиваются собственно ноги и начинается история человечества, рука остановилась. Свободный доступ в эту зону был перекрыт плотно сомкнутыми то ли еще ногами, то ли уже мощными половинками ягодиц.

В этот момент Варвара что-то промычала и перевернулась на спину. Лешка успел отдернуть руки и замер, словно дирижер, показывающий оркестру люфтпаузу. Это продолжалось лишь мгновение, и Варвара, глубоко вздохнув, снова равномерно задышала во сне. Ей снилось, что Василий, трезвый и возбужденный, как в молодости, склонился над ее истосковавшимся телом. Чем дольше они жили, тем реже это происходило, а последние два года муж ее вообще не трогал. Вернее трогал, но не в этом смысле. Однажды она после очередной драки в сердцах назвала мужа импотентом. Василий матерно сказал, что он по ее вине действительно импотент и чтобы она больше никогда с этим вопросом к нему не приставала.

О том, что Василий вовсе не импотент, знали в поселке два человека: он и разведенная Надька, дом которой стоял на окраине. Там Василий давал волю чувствам.

Во сне Варвара почувствовала, как рука Василия настойчиво пытается проникнуть в ее лоно. Она томно позвала мужа по имени и открыла глаза. Немая сцена…

Впрочем, нет. Тут я, увлекшись, соврал. Сцена была отнюдь не немая.

Мы оставили Лешку после люфтпаузы. Дальше было оркестровое тутти, финал с литаврами и группой медных духовых. Увидев перед собой не Василия, Варвара заорала громче труб и волторн. Подобно тромбону, она голосом сделала глиссандо от си-бемоль субконтроктавы до той ноты, на которой по утрам поет петух на заборе.

Какая там, к черту, Элла Фицджералд! Услышав в тот момент Варвару, старая негритянка ушла бы на пенсию от стыда. Сколько драматизма, сколько истинной страсти было в этом нижнем си-бемоль, вы просто не поверите! Но я пишу чистую правду.

Звуковой волной Лешку снесло с дивана, и он оказался у калитки. Одновременно проснулся и Василий. Когда трясущаяся от страха Варвара рассказывала мужу о случившемся, Лешка уже ставил велосипед в сарай своего дома. Руки его дрожали, зубы стучали, а в ушах звенело. Чтобы успокоиться, Лешка решил выпить водки, поискал глазами бутылку, но вспомнил, что оставил ее под диваном у Василия. Происшествие у дивана тотчас предстало перед его мысленным взором во всей своей неприглядности. Завтра они встретятся с Василием в конюшне… На этом мысль останавливалась. Лешка заглянул в комнату – жена с детьми спали, не подозревая о терзаниях отца семейства.

«Надо что-то предпринять», – думал Лешка, уже крутя педали велосипеда в сторону дома Василия и придумывая на ходу разумные объяснения. Разумных объяснений в голову не приходило, и Лешка решил просто извиниться, чтобы замять дело.

В доме Василия горел свет. Сам хозяин, одетый в сатиновые трусы с растительным орнаментом и кирзовые сапоги, курил, сидя на крыльце. Жена стояла рядом. Увидев стоящего у калитки Лешку, Варвара вскрикнула и бросилась в дом. Василий со второй попытки встал и пошел навстречу гостю.

– Вася, поздравляю тебя с днем рождения! – неожиданно для себя сказал Лешка.

Василий, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд на Лешкином лице, покачивался из стороны в сторону. По большому счету, ему было наплевать на Варвару и на то место, куда залезал руками этот молокосос. С другой стороны, он понимал, что нужно как-то достойно отреагировать на происшедшее, сказать что-то значительное. Слова, приходившие в его голову, надолго там не задерживались и исчезали. Каждый раз, когда слово улетучивалось, Василий сокрушенно мотал головой и замирал в ожидании нового прилива вдохновения. Так, стоя друг напротив друга, коллеги провели около двух минут.

– Вот, значит. С днем рождения тебя, – не выдержал тягостной паузы Лешка, переминаясь с ноги на ногу.

Очнувшись от тяжелых раздумий, Василий воздел указательный перст к небу и с пафосом, присущим древнегреческим трагикам, произнес:

– Что ты совершил?! Ты понимаешь, сука, что ты совершил?! – Особое ударение Василий делал на слове «что», как бы подчеркивая этим беспрецедентную мерзость, гнусность и низость Лешкиного поступка. После этих исполненных праведного гнева слов вдруг грянул гром, сверкнула молния и подул сильный ветер. Душная ночь наконец разрешилась мощным летним дождем. Василий принял это на свой счет, решив, что именно таким образом небо отреагировало на его пафос. Чтобы усилить впечатление, конюх сделал широкий замах, намереваясь нанести Лешке равный по силе воздействия удар по морде. Но Лешка вовремя отскочил в сторону, и Василий, поскользнувшись на уже мокрой земле, рухнул лицом вниз. Наблюдавшая за сценой из окна Варвара, возможно, и была бы удовлетворена чисто словесным разбирательством конфликта, но, увидев лежащего на земле супруга, заголосила:

– Убивают! Помогите!

Соседи давно привыкли к подобным призывам Варвары и не вмешивались, полагая, что Василий опять учит свою блядовитую жену. Это дело святое. Значит, есть за что.

Видя, что Василий больше не поднимается, а Варвара продолжает кричать, Лешка понял, что разговора не получится, и уехал домой.

* * *

Участковый по фамилии Пердуто был единственным представителем Министерства внутренних дел в данном животноводческом районе. Когда-то он работал во вневедомственной охране, но, пробыв пятнадцать лет старшим лейтенантом, понял, что ждать ему больше нечего, и попросился в провинцию – дожидаться пенсии. Не получилось у старлея карьерного роста – то ли из-за фамилии, то ли из-за отсутствия высшего образования, то ли по другим причинам. Теперь уже все равно. Хотя еще неизвестно, что лучше. В поселке у Пердуты был хороший домик, десятка два гусей, огород в двадцать соток. Птица и огород занимали почти полностью время и мысли участкового, поэтому, когда приходилось выслушивать жалобы и просьбы сельчан, на лице его отображалось невыразимое страдание. Жалоба могла лежать у Пердуты в папке и месяц, и полгода. Если жалобщик попадался слишком настырный, страж порядка составлял какую-нибудь бумагу и отправлял жалобщика в райцентр. Не слишком настырные отпадали сами.