Александр Егоров - Повелитель Ижоры

• Название: Повелитель Ижоры
• Автор: Александр Егоров
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-056347-0, 978-5-9725-1353-6

Питерскому школьнику Филу – шестнадцать. Он мечтает о том, чтобы создавать компьютерную реальность, но по бедности вынужден трудиться курьером в обычной фирме. И вот однажды один из богатых клиентов просит его отыскать пропавшую дочь. Для Фила это шанс вырваться из ничтожества. Он хватается за него… И фантастика виртуального мира врывается в реал.

---

Между тем Борис Александрович поглядел на часы:

– Итак, подведем итоги. Вы уже поняли, что история здешних мест была похожа на пирог, к которому каждое новое поколение поселенцев добавляло свой культурный слой. Разве что это новое всегда укладывалось поверх старого.

Кольт не удержался и хмыкнул. Историк даже не взглянул на него:

– Но это старое не могло исчезнуть без следа. Оно оставалось в поверьях, в легендах, в бессознательной памяти народа… Кто-то, не помню сейчас кто, удачно сказал: боги прежних религий всегда становятся чертями в новых…[5] – Тут Борька снова взглянул на часы, развел руками. – Ладно, на этот год хватит с вас. Сейчас звонок будет, отдохните. Потом снова соберемся, поговорим насчет субботы.

Колян повернулся к приятелю:

– Завтра я коньяк у папаши утащу, – пообещал он вполголоса. – Слышь, Гарик? У тебя в рюкзаке спрячем, чтоб Борька не нашел. А то ко мне он в сумку всяко залезет.

Еще пару секунд у юного Ингвара вертелись в голове образы иного времени. Потом он опомнился.

– Ну, давай, – отвечал он. – А кого еще возьмем?

– Да никого. Почти. У меня есть далеко идущий план.

– План?

– Ну да, – ухмыльнулся Кольт. – Еще какой забойный.

* * *

Раскурив таинственную папиросу, Кольт затянулся и глухо закашлялся, зажимая рот рукой. Протянул косяк Гарику. Тот осторожно втянул дым. Вещь была непростой, потому что вскоре в голове все поплыло, и своды палатки надвинулись, и даже чьи-то темные лапы вдруг полезли в окошко, затянутое сеткой от комаров. Воздух в палатке стал густым и клейким. Колян пошевелил пальцами, сглотнул и прохрипел:

– Хренасе, вставляет.

Они подождали еще немного. Электрический фонарик тускнел. Если на него смотреть долго, в глазах начинали плясать алые и оранжевые круги – у Игоря красные, у Кольта оранжевые.

– Это… была правильная мысль – в палатке, – снова сказал Колян. – Дым не уходит. Моя мысль.

– Погоди, – взмолился Матюшкин. – Тихо.

– Что тихо?

Вокруг и вправду было тихо. Песни кончились, костер догорел, все расползлись по палаткам, даже Олечка вернулась в свою. Час назад их с Коляном отсутствия никто даже не заметил, только Борька спросил: а где у нас Коля Мирский? – но Игорь друга не выдал.

Хорошо еще, что коньяк Борька не унюхал, наверно, потому, что сам что-то такое изредка глотал из фляжки, – а чего ему было бояться, все свои.

– А она ничего трахается, – сказал вдруг Кольт. – Сама на все идет.

– Артемьева? – зачем-то спросил Игорь.

– Ну а кто. Ты бы хотел?

– Не твое дело.

– А с кем бы ты хотел?

Игорь скрипнул зубами.

Кто-то поскребся снаружи в палатку, и Кольт отскочил в дальний угол.

– Вы чего тут делаете? – прозвенела, разъезжаясь, молния, и Олькина голова из темноты просунулась внутрь.

– А, вот это кто, – пробормотал Колян. – Вот измена.

– Ничего себе, кумар какой. Вы чего-нибудь еще соображаете?

– Многое, – заметил Колян.

– А я заколку потеряла. Там, в лесу. Смотри, все волосы перепутались.

Теплая – только что из спальника, – в своих тонких брючках она уселась между ними, и у Игорька голова пошла кругом. В соломенных Олечкиных волосах запутались сосновые иголки. От нее пахло смолой и дымом. И еще чем-то, сладким и острым: такого запаха Игорь еще никогда не слышал. «Хельги, – прошептал беззвучно Ингвар. – Да, я хочу. Да». Ольга пошарила рукой в темноте (фонарик совсем потух), оперлась на его колено. Он накрыл ее ладонь своей, горячей.

– Гарик? – Олечка обернулась со смехом. – Ты чего?

Она хотела пожаловаться Коляну, но что-то ее удержало. И еще ей стало интересно: как поведут себя друзья, если узнают…

– Я пойду, – сказал вдруг Игорь. – Я тут лишний.

Ответом было молчание. Девушка высвободила руку, отодвинулась. Тогда он выбрался из палатки, задернул полог и побрел прочь. Над ним шумели сосны, как шумели они и тысячу лет назад – равнодушно и бессмысленно.

У потухшего костра он остановился, сел на теплую еще землю, обхватил голову руками.

– А я-то мечтал, что ты будешь со мной, Хельги, – бредил он вслух. – Ведь это я тебя люблю. Я, а не он.

Ингвар облизнул пересохшие губы.

– Но он мой побратим, Хельги, – словно бы отвечал он сам себе. – Я не могу убить его. Мы поклялись в вечной дружбе. Даже из-за тебя я не могу убить его.

Из палатки не доносилось ни звука. Только ветер шумел в ветвях.

Тогда Ингвар поднял голову: звезды мерцали в фиолетовом небе, серебристый череп луны глядел на него недобро, и холодное безумие поднималось в нем, будто он объелся магических грибов и стал берсеркером.

– Если я не могу убить его, я могу убить себя, – медленно произнес он. – И когда это случится, ты уйдешь вместе со мной, Хельги. Возлюбленная должна всюду следовать за своим ярлом[6]. Ты ведь пойдешь за мной?

Он поднялся на ноги и огляделся. Пошатываясь, сделал несколько шагов. Опершись о ствол громадной сосны, для чего-то посмотрел вверх: злая луна скрывалась среди ветвей. Он отступил на шаг – луна вновь появилась.

– Боги все видят, – промолвил он.

В кармане куртки лежал складной нож. Прислонившись спиной к сосне, Игорь достал его, на ощупь раскрыл, провел пальцем по лезвию. Нож был тупым.

Он помедлил. Подумал. Затем осторожно положил ножик на землю, скинул куртку (под ней была дешевая застиранная футболка), снова взял нож в руку. Переложил в левую. Потрогал пальцами шею: где-то возле горла пульсировала жилка, даже (как ему показалось) медленнее, чем обычно.

Это называется сонной артерией, думал он. Если ее перерезать, кровь вытечет быстро. Умереть – уснуть.

Да. Запястья перерезают только дураки и женщины, думал он. Он-то знает, как нужно. Нужно одним резким движением глубоко вспороть мягкие ткани – после этого нож можно бросить. Кровь хлынет фонтаном, потом поток ослабнет, и у него закружится голова. Затем, вероятно, он упадет навзничь. Главное – в первый миг не вскрикнуть. Однажды, когда он выстругивал рукоятку для боевого топорика, нож сорвался и врезался ему в руку. В кисть руки, возле самого запястья. Нож уперся куда-то, наверное, в кость. И он вскрикнул от боли.

Это было два года назад. Теперь большой палец плохо сгибается. Вот и шрам на память.

Но тогда он был маленьким и слабым. Теперь нет.

Он горестно усмехнулся, зажал ножик покрепче и прижался спиной к теплой шершавой сосне. Закрыл глаза.

– Эй, – позвал его кто-то знакомым шепотом. – Э-эй. Матюшкин, ты где?

Руку свела судорога. Игорь выронил нож, тот стукнулся о корень, блеснув в лунном свете, отлетел в сторону.

– Ты чего тут делаешь один? – Ольга стояла перед ним, ее грудь была обтянута тесной маечкой, будто нарочно. – Ты обиделся?

– Н-нет.

– Ты не обижайся. Кольт отрубился. Спит. А я еще спать не хочу. Знаешь что, Матюшкин? Пошли погуляем, а?

Она нагнулась и подняла с земли его куртку. Сунула ему в руки. Олькины глаза блестели в темноте, беленькая маечка светилась, и луна заливала всю эту картину какими-то колдовскими флуоресцентными красками.

Все, что случилось раньше, теперь казалось нелепым и смешным. Игорь хотел что-то сказать, но вместо этого просто улыбнулся и накинул куртку Ольге на плечи – будто кто-то ему подсказал, что надо делать. Девушка отстранилась, будто хотела уже уйти, сделала шаг и глянула на Игоря через плечо, улыбаясь только краешком губ.

Было довольно интересно прижать к себе фигурку в собственной куртке. Долю секунды Игорь обдумывал это, а потом запах ее тела окончательно снес ему крышу (так частенько выражались в те времена, что мы пытаемся описать).

– Не здесь же, – шепнула Олечка. – Какой ты, Гарик. Пойдем подальше. Борька проснется, запалит. Ой, а чей это ножик?

– Не знаю, – сказал Игорь ей на ухо. – Du riechst so gut![7]

– Это песня такая? Я помню. А что это значит?

– Не знаю, – повторил Ингвар. – Что-то хорошее.

* * *

Колян зашел к нему через два дня, утром.

Он был весел и бодр, как обычно, даже радостен с виду, правда, глаза его по-прежнему оставались задумчивыми, но такой уж у него был взгляд. Посмеиваясь, он сказал:

– Ну вот что, чувак. Про тебя и Артемьеву я все знаю. Она мне сама сказала. Но ты не парься: мне по фигу. Считай, забыли.

Кольт как-то излишне грубовато хлопнул Игоря по плечу.

– Я даже прикололся: романтика. Ночь. Луна. Первое свидание, ну и все такое. Я, может, и не спал тогда. Просто прикинулся.

– Вот как, – сказал Игорь.

– Ну да. Я не жадный, ты же знаешь.

Игорь молчал. Ничего сделать было нельзя. К тому же было утро. Утром, да еще таким по-летнему жарким утром, трудно спорить с реальностью. По утрам он не мог быть Ингваром. По утрам Ингвар становился прозрачным и терял силу.

А его щедрый друг не был похож на названого брата, Ники. Он был всего лишь Кольтом. Разгильдяем и всеобщим любимцем.

– К тому же мы с ней расстаемся, – продолжал Кольт. – Она, правда, про это еще не знает.