Линда Уиндзор - Заложница любви

• Название: Заложница любви
• Автор: Линда Уиндзор
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-452-9

От руки вероломных убийц погибают отец и мать юной леди Бронуин, которую правитель Уэльса собирался отдать в жены английскому рыцарю. Девушке приходится скрывать свое происхождение и выдавать себя за мужчину, чтобы отомстить за смерть родителей.

Удастся ли красавице Бронуин утолить пробудившуюся в ее сердце страсть в объятиях сурового рыцаря, которого она прежде так люто ненавидела?

Сумеет ли закаленный в сражениях воин завоевать сердце юной женщины, считавшей его своим врагом?

---

– Мой шаг слишком велик для вас, миледи. Вернитесь к столу и выпейте чего-нибудь освежающего, не то к тому времени как нас проводят к брачному ложу, вы совсем обессилите, – сказал новобрачный.

Бронуин отпрянула, словно не покрытое ковром возвышение было перед нею, а само ложе.

– Глупости, сэр! Я очень люблю танцевать.

– Приятно это слышать, брат, – неожиданно раздался рядом голос эрла Кента, – потому что я как раз собирался пригласить на танец твою красавицу-невесту.

– Берегите ноги, миледи, – добродушно предупредил Ульрик. – Джеймс лучше обращается с регистрационными книгами, чем с дамами во время танцев.

– Мой брат хочет сказать, что я гораздо лучше справляюсь с трудной работой, нежели он с легкой! – эрл поправил досадный завиток золотистых волос, посеребренных сединой, и взял Бронуин за руку. – Но могу побиться об заклад, Карадок быстро приведет его в чувство. На этот раз кое-кто крепко привяжет нашего странника к тем уэльским землям.

«Привяжет?» – повторила про себя Бронуин, когда старший деверь пригласил ее на танец. Странно, но она никогда не думала о Карадоке как о землях, к которым сама привязана, а только как о доме, своем родном и любимом крае. Вольф сначала отнесся с пренебрежением к ее предложению. Он сказал, что ему в тягость привязанность к земельным владениям, но, будучи в то же время Ульриком, он согласился получить на земли права, сочетавшись с ней браком, и заставил просить взять ее себе в жены! И все это время злодей пытался смыть со своих рук кровь родителей невесты – с тех самых рук, которыми этот двуличный человек обнимал ее так нежно.

Собачья кровь, она вышла замуж как бы за двоих! Одного из этих двух мужчин она любит, по крайней мере, так полагала еще недавно, другого же – и это она знает точно – презирает. Но который из этих двоих настоящий? И пока она этого не узнает, нельзя позволять себе сдаться в плен золотисто-карим глазам и точеному лицу, жесткое выражение которого кажется, теперь более мягким из-за гладко выбритых щек, нежных, как у ребенка. Не может она, и дать волю своим желаниям, волнующим и теперь при воспоминании о его нежных объятиях. Она не должна отдаться мечтам, как бы ей этого ни хотелось! Это все равно, что плюнуть на могилу родителей.

Если бы только родственники Ульрика и рыцари короля не старались столь усердно быть с ней любезными и заставить ее почувствовать себя равноправной в их обществе! Впервые в жизни Бронуин была готова просить передышки, устав от танцев. В бесконечной череде знатные господа и братья Ульрика все кружили и кружили ее по залу, пока голова не стала кружиться у нее вместе с залом, а ноги не отказались стоять на одном месте. Щеки Бронуин пылали еще и от поцелуев множества мужчин и женщин, поздравлявших ее.

Тем временем выводок, как Бронуин называла про себя всех тетушек и невесток Ульрика, собирался вокруг леди Кент, чтобы поболтать о своих впечатлениях от свадьбы. Задумчивость придавала глазам новоиспеченных родственников зеленоватый оттенок, но во взгляде матери Ульрика не было ничего, кроме радостного благословения, о котором она уже объявила невестке. Но Бронуин снова была готова ненавидеть свекровь за вынужденное замужество, однако невольно восхищалась ею. Пока Джеймс не достиг определенного возраста, она твердой рукой два года мудро правила владениями своего покойного мужа, как рассказал ей король Эдуард во время долгого застолья.

Когда отец Эдуарда стал созывать армии, вооруженные и боеспособные силы Кента прибыли под предводительством Леопольда, Конрада и Рональда. Все три брата были посвящены в рыцари Генрихом и теперь являлись лордами в своих собственных владениях по ту сторону пролива. Хью и Ульрик проявили себя в войне с Уэльсом и были возведены в рыцарское достоинство, хотя Хью еще оставался в королевской армии. Как и младший брат, Хью владел значительными богатствами, которые вкупе с землями его жены составили основу благосостояния его семьи.

Однако богатство еще не означает счастье, философствовала Бронуин, в то время как тот господин, о котором размышляла, кружил жену в танце. В ее положении замужество с малознакомым человеком было далеко не единственной сложностью. Разумеется, Ульрик мог бы понять это и не ждать от нее выполнения обета, по крайней мере, пока она не выяснит всех обстоятельств, касающихся смерти ее родителей. Конечно… наконец закончился.

– Вы похожи на птицу, готовую вот-вот улететь, миледи, совсем как та птичка, которую вы спасли. Сейчас заиграют чудесную музыку, и я хотел бы танцевать с вами, если вы окажете честь своему давнему уэльскому другу. Танец будет достаточно медленным, чтобы вы могли отдышаться, хотя, по правде говоря, ваше лицо сияет так, что просто нет необходимости освещать этот зал, – к ней с просьбой о танце подошел Дэвид.

Бронуин осталась равнодушна к его галантности, но подала руку и со снисходительным видом вступила в круг танцующих. Дэвид обладал способностью казаться незаметным в случае необходимости и назойливым, когда чего-либо хотел добиться.

– Итак, ты снова расхрабрился, Дэвид?

– Неужели эта комедия со свадьбой означает, что вы больше не будете называть меня Сумасбродом, миледи? – насмешливо поинтересовался он, ехидно искривив губы.

«Дэвид все еще остается мальчишкой, несмотря на возмужавшее тело», – подумала Бронуин, слегка смягчив суровое отношение к своему другу детства. Напомнить ли о другом прозвище, которое она дала ему много лет назад? Нет, это было бы, конечно, ущемлением его мужского самолюбия. Дэвид всегда чрезмерно во всем старался, полагая, что громче, больше, длиннее, дальше, тяжелее и так далее – это всегда значит лучше. Умеренность была ему чужда. Леди Гвендолин не раз взывала к сочувствию Бронуин, указывая на неуверенность, лежавшую в основе каких-либо неблаговидных поступков, которые совершал этот юноша. К черту сочувствие! Он позволил себе безосновательную похвальбу, считая, что она мертва!

– Попробуй заговорить обо мне снова, как во время путешествия в Лондон, и я обзову тебя тем прозвищем, которым обзывала в детстве! – не выдержала Бронуин. – Как ты мог распространять обо мне подобную ложь, ничего не зная на самом деле о том, насчет чего болтаешь?

Дэвид стиснул ее руки.

– Миледи, я говорил о вас как о…

– … кабацкой шлюхе, с которой ты был знаком очень близко.

– Нет! Как о богине, – поспешно возразил Дэвид, получив за свой ответ неодобрительный взгляд Бронуин. – Именно богиней представлял я себе в мечтах ту, чьим мужем я так и не стал, но защитником и доверенным лицом которой назначил меня король. Вовсе не на это надеялся я, Бронуин!

– Ах, Дэвид, опять за тебя говорят твои бриджи! – заявила молодая дама с уничтожающей улыбкой.

Однако в светло-серых глазах Дэвида блеснул огонь, задевший ее за живое. Черт побери, обезоруживающе обольщенная Ульриком, она уже не осмеливалась выносить суждения о каком-либо другом мужчине! В тот день она потеряла не только свою невинность, но и способность здраво мыслить.

– Разве не в бриджи упало мое сердце, скатившись к пяткам, когда я услышал, как жестоко вас лишили жизни? Честное слово, миледи, вы помогли мне придти в себя одним лишь светом вашей улыбки.

Он неисправим! Бронуин не могла не рассмеяться.

– Звуки вашего смеха…

– Дэвид! – со смешком предостерегающе произнесла Бронуин.

– Сладость вашего поцелуя…

Прежде чем Бронуин догадалась о его намерениях, Дэвид показал на унизанную ягодами веточку омелы, оказавшуюся у них над головами, и прильнул к ее губам.[8] Поцелуй был нежным, но длился дольше, чем позволяли приличия. Новобрачная была так поражена, что ей не пришло в голову отстраниться. Она лишь оторопело уставилась на нахального молодого человека.

– Летнее небо никогда не бывает таким голубым, как ваши глаза, Бронуин.

– Черт побери, Дэвид, ты заговорил так, будто проглотил книгу стихов! Это на тебя не похоже, и мне не нравится твое поведение.

Странно, но почему-то подобные слова звучали для нее музыкой, когда Вольф… Ульрик, поправила она себя… шептал их ей на ухо.

Заметив, что танец кончился, Бронуин бросила взгляд на возвышение, где ее муж и трое его братьев распевали разудалую песню к большому удовольствию короля. Его мать сидела спиной к залу и, казалось, была погружена в беседу с окружавшими ее женщинами, но было ясно, что суть лирических излияний Дэвида от нее не ускользнула. Складка губ выражала нечто среднее между смешком и неодобрением.

– Говорил ли тебе Ульрик… извини, лорд Карадок, – поправился молодой человек, – такие нежные слова, Бронуин?

Не дожидаясь ответа, он положил ей руку на талию и подтолкнул к открытой двери, ведущей в коридор. Слуги сновали взад-вперед из кухонь и погребов в зал, не обращая внимания на лорда и леди, уединившихся в нише одного из окон.

– С того времени, как я узнала, кто он на самом деле, мы мало времени проводим вместе, – совершенно искренне сообщила Бронуин. – Я надеюсь и в дальнейшем сохранить такое положение дел, хотя и сам Ульрик, и его мать утверждают, что он невиновен в смерти моих родителей.