Федор Архипенко - Записки лётчика-истребителя

• Название: Записки лётчика-истребителя
• Автор: Федор Архипенко
• Жанр: Биографии и Мемуары

Герой Советского Союза, известный ас Ф. Ф. Архипенко рассказывает в своей книге о боевых подвигах однополчан, о своей жизни и боевом пути, ознаменованном 44 воздушными победами.

---

Прошло много времени с тех пор и сейчас, когда я вспоминаю тот случай, какая-то дрожь охватывает меня, удивляюсь, как я тогда уцелел и как смог произвести посадку на свой аэродром! Скорее всего удалось мне это за счет мгновенно принятого правильного решения, выполненного спокойно при хорошей технике пилотирования. Считаю, это природный дар, т. к. до сих пор в сложной обстановке порой принимаю решения мгновенно и чаще именно такие решения ведут к успеху.

На другой день мне дали приказ принять самолет в другой эскадрилье и в составе звена вылететь в район Кременчуга. Ведущим был зам. командира полка, воевавший в Испании майор Георгий Семенов. Своими ведомыми он взял лейтенанта Ивана Доценко и меня.

Задача наша была обеспечить нанесение бомбового удара самолетами И-15 по немецким войскам, которые прорвались через Днепр.

Вышли на цель в районе севернее Кременчуга. Самолеты И-15 начали штурмовать колонны немцев и тут нагрянули истребители врага. В этом воздушном бою мною был сбит первый немецкий самолет — им оказался истребитель Me-109. Удалось подбить и еще одного, который пристроился сзади к нашему самолету И-15, вел по нему огонь и даже отстрелил часть нижней консоли. Я заметил его сверху — сзади, немедля перешел в атаку, открыл огонь с дистанции 40–50 метров. Самолет противника сразу задымил и со снижением пошел за Днепр. В то время летчики наши были еще тактически неграмотны, плохо обучены, ведь юркий И-15, освободившись от бомб, мог вести воздушный бой, уж во всяком случае маневрировать, а летчик по прямой пытался уйти от атаки истребителя Me-109. Мало было у нас грамотных по тому времени командиров и в этом одна из причин того, что так безбожно били нас тогда немцы, как на земле, так и в воздухе. А летчикам, которые участвовали в боях, было запрещено делиться опытом — все держалось в секрете.

Что осталось от того полета — благодарность летчика, которого спас от Me-109, ибо еще мгновение и он его поджег бы, кроме того в том воздушном бою я открыл счет сбитых мною самолетов противника. Из трех наших самолетов был исправен только мой, а у других двух не стопорился дутик. В силу этого мне приходилось одному сопровождать девятки бомбардировщиков СБ в район Кременчуга, где они бомбили переправы через Днепр. Сколько было потеряно наших самолетов СБ, главным образом от огня немецкой зенитной артиллерии, вспомнить страшно. Ведь летали они днем, в плотных строях, на высоте 1500 м, легко загорались… Еще одну победу довелось одержать в вылете на сопровождение бомбардировщиков Су-2. Взлетев, я набрал высоту 2500 м и сразу же возле аэродрома заметил рядом справа бомбардировщик Ю-88, перешел в атаку, расстреливая противника «по-научному», как учили: вначале открыл огонь по стрелку, затем по моторам. Неприятельский самолет задымил и сел на нашей территории, неподалеку от аэродрома базирования.

Вернулся я на аэродром и некому даже доложить о своем успехе. Майор Семенов улетел в Нежин. И оставался я один из звена с исправным самолетом, воевавший против всей Германской империи под городом Кременчугом. Только два летчика из дивизии Демидова видели мой воздушный бой и похвалили меня после посадки. Кто они — не знаю, помню, называли меня молодцом и трясли руку, а один добавил: — «Мы не стали мешать».

Вечером на У-2 из Нежина прибыли летчики 17 иап Ибрагимов и Сергов, но обстановка на нашем направлении к тому времени складывалась весьма неблагоприятно, немецкие танковые колонны прорвали фронт и развивали наступление.

Некоторые летчики дивизии докладывали, что видели идущую с юга танковую колонну, но командование 15 иад не верило этим сведениям, мол, это наши танки. Враг не оставил времени на выяснение — налетели немецкие бомбардировщики, вышли на границу аэродрома танки, их огонь корректировал Хе-126 и все, что было на летном поле, немцы уничтожили. Это была трагедия, хуже ничего не придумаешь чем то, что допустило руководство 15 иад.

Мне, Сергову и Ибрагимову как-то удалось сесть на грузовик отступающих пехотинцев и уехать подальше. В момент нападения на аэродром мы были на его северной дальней окраине, что и спасло нас от гибели. Из-за воронок взлетать самолетам было уже нельзя и танки расстреливали их в упор, больно было смотреть.

Добрались мы на попутных автомашинах вначале до Полтавы, а затем и до Харькова.

Оказывается, немцы завершили окружение наших войск в районе Киева и развивали наступление через Кременчуг — Чернигов на Полтаву. В результате некоторые авиационные полки, в том числе и наш 17 иап, остался в окружении. Немногие сумели улететь. Зам. командира полка Семенов вылетел ночью и взял командира Дервянова в люк ЛаГГ-3. Улетело и еще несколько летчиков, остальные выходили с боями на Харьков.

Таким образом, наше звено вырвалось из кольца Киевского окружения, названного потом Киевской стратегической оборонительной операцией, тяжелейшей для Советской Армии в ходе всей Великой Отечественной войны, когда наши потери превысили полмиллиона человек. Окружение под Киевом было очень плотным, как тогда говорили, в «два кольца» и вырваться оттуда было почти невозможно. Только малые группы прорывались с боями к своим, в том числе и группа летчиков и техников нашего полка. Среди них я с радостью увидел, едва узнав, и техника своего самолета Александра Семенова. Наши однополчане не только с боями вышли из окружения, но и вынесли с собой знамя полка, что позволило сохранить часть.

Оборона Киева принесла нашим войскам большие потери. В этом большая доля вины Н. С. Хрущева, который безответственно заверил Ставку — Киев не сдадим. Все мы, «безлошадники», собрались под Харьковом на аэродроме Сокольники. Ночью город бомбили, сбрасывали САБы (осветительные бомбы) и удовольствие от пребывания в Харькове было небольшое.

В столовой на аэродроме кормили всех без аттестатов, а в городе в ресторанах было все, за исключением хлеба.

Как-то при выходе из столовой мы нежданно-негаданно встретили своего командира майора Дервянова. Мы ему очень обрадовались, обрадовался и он, увидав нас живыми. И хотя какой-то командир уже завербовал нас ехать на переучивание на Ил-2, мы остались с Дервяновым и поехали с ним в Чугуев. Там мне приказали принять отремонтированный ЛаГГ-3 и перелететь на нем на аэродром в Большую Даниловку.

В Большой Даниловке мы нашли бесхозную эскадрилью, которая прилетела из тыла, но полк, частью которого она была, уже был разбит или остался в окружении. В результате был пополнен, а фактически вновь сформирован наш 17 иап из двух эскадрилий: одна из Луцкого полка, которая прилетела из тыла на новых самолетах ЛаГГ-3, а другая эскадрилья — из нас и летчиков, возвращавшихся из окружения.

17 иап снова, как боевая единица, начал действовать. В основном мы прикрывали Су-2, которые летали в район Полтавы на бомбардировку войск противника.

В начале октября нам приказали перебазироваться на аэродром под Обоянью в Белгородской области. Теперь мы в основном прикрывали железную дорогу Сумы Белгород, по этой дороге увозили ценности и хлеб вглубь страны.

15 октября 1941 года я поднялся в небо в паре с лейтенантом Николаем Савиным. Оглядывая горизонт, заметили пожары. Там шел бой. Неужто фашисты продвинулись уже сюда? Савин развернул истребитель в сторону пожаров. Я следовал за ним. И тут мы увидели, как наши артиллеристы отражали атаки фашистов. Нужно было помочь батарейцам. Зашли вдоль дороги, открыли огонь из всех десяти пулеметов. На земле поднялась невероятная паника. Немцы начали разворачиваться вспять.

Возвращаясь на аэродром, я радостно думал: какой же он замечательный парень, москвич Николай Савин! Смелый, сообразительный, тонко чувствующий шутку.

Когда сели и вылезли из кабин, Савин сказал: — «Бежим на КП. Скорее!» Мы помчались на командный пункт. Полетами руководил начальник штаба подполковник Котов, Савин доложил обстановку, попросил: — «Разрешите нам с Архипенко еще раз немцев проштурмовать.» Начальник штаба поколебался. Такие вопросы обычно решал командир полка, но он находился в воздухе и подполковник согласился.

Мы отправились на стоянку, снова поднялись в небо. Пронеслись над рекой Псел и взяли курс на Сумы. При подходе к дороге увидели немцев. Снизились и открыли огонь из всех бортовых огневых точек. Очереди хлестали подобно огненному ливню.

Не успели мы выйти из атаки, как ударили немецкие «эрликоны». Пламя разрыва снаряда всплеснулось на обшивке мотора истребителя Савина. Нужно было немедленно уходить из опасной зоны. Ведущий будто угадал мои мысли, повел истребитель в сторону от дороги. Поначалу я увидел на его самолете дым, а затем и пламя. Николай выбрал ровный участок земли, сел. Я встал над ним в вираж. Увидел, как Савин выпрыгнул из кабины и, оставив парашют, бросился в сторону от «лагга». Затем он помахал мне руками. Я истолковал его жест как просьбу о помощи.