Жан-Поль Сартр - Грязными руками

• Название: Грязными руками
• Автор: Жан-Поль Сартр
• Издательство: АСТ, Фолио
• Жанр: Драматургия
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-03663-5, 966-03-0627-Х

«Грязными руками» («Les Mains Sales», 1948) - лучшая, по мнению многих, пьеса Сартра. Это драматическое исследование мучительного компромисса, необходимого в политической деятельности.

Первая же ее постановка в 1948 в парижском театре "Антуан" сразу стала триумфальной, но попала в жесткий переплет холодной войны. Только что коммунистический интеллектуал Роже Гароди опубликовал свою "Литературу могильщиков", где резко нападал на Сартра. Поэтому пьеса воспринимается коммунистами, как ответная враждебная акция. Илья Эренбург выступает против нее в "Lettre Francias". Сталинистов не устраивали "попутчики", осмеливавшиеся на критиков.

---

Уго, Жессика, Хёдерер.

Жессика (узнав Хёдерера). Ха!

Хёдерер. Напугал?

Жессика. Что-то я сегодня слишком нервничаю. Эта бомба...

Хёдерер. Да, конечно. Вы часто так сидите в темноте?

Жессика. Бывает. У меня глаза очень устают.

Хёдерер. А! (Пауза.) Можно, я присяду? (Садится в кресло.) Я вас не стесню?

Уго. Вы хотите мне что-то сказать?

Хёдерер. Нет. Нет-нет. Рассмешил ты меня сегодня - весь красный от гнева...

Уго. Я...

Хёдерер. Не надо извинений, я этого ожидал. Если бы ты не протестовал, я бы удивился. Мне нужно многое тебе объяснить. Только завтра. Завтра поговорим. А сейчас твой рабочий день закончен. И мой тоже. Ничего себе денек, а? Почему бы вам не повесить гравюры на стену? А то слишком голо. Где-то на чердаке их много валяется. Слик вам принесет.

Жессика. А какие они?

Хёдерер. Разные. Выберешь, что понравится.

Жессика. Благодарю. Я не люблю гравюр.

Хёдерер. Как хочешь. У вас есть что-нибудь выпить?

Жессика. Нет, к сожалению.

Хёдерер. Ну, ничего, тем лучше. Чем вы занимались до моего прихода?

Жессика. Болтали.

Хёдерер. Так продолжайте, не обращайте на меня внимания. (Набивает трубку и закуривает. Тяжелое молчание. Улыбается.) Да, конечно.

Жессика. Довольно трудно себе представить, что вас здесь нет.

Хёдерер. Можете меня выставить. (Уго.) Ты не обязан принимать своего патрона, когда на него блажь находит. (Пауза.) Не знаю, зачем я пришел. Заснуть не получалось, работать тоже... (Пожимает плечами.) Нельзя же все время работать.

Жессика. Нельзя, конечно.

Хёдерер. Скоро этому делу конец...

Уго (живо). Какому делу?

Хёдерер. Делу с Карским. Он, понятно, заупрямился сначала, но все пойдет быстрее, чем я думал.

Уго (неистово). Вы...

Хёдерер. Тихо. Завтра! Завтра! (Пауза.) Когда определенный этап подходит к концу, чувствуешь себя не удел. У вас горел свет недавно?

Жессика. Да.

Хёдерер. Я стоял у окна. Не зажигая света, чтобы не изображать из себя мишень. Заметили, какая темная и тихая ночь? (Пауза.) Мы смотрели смерти в лицо.

Жессика. Да.

Хёдерер (со смешком). В глаза ей смотрели. (Пауза.) Я тихо вышел из комнаты. Слик спал в коридоре, а Жорж - в гостиной. Леон дрых в вестибюле. Я хотел было его растолкать, а потом... (Пауза.) Вот я и пришел к вам. (Жессике.) Что с тобой? Днем у тебя был не такой испуганный вид.

Жессика. Это из-за того, какой вы сейчас.

Хёдерер. А какой я?

Жессика. Я думала, вам никто не нужен.

Хёдерер. Мне никто не нужен. (Пауза.) Слик сказал мне, что ты беременна.

Жессика (быстро). Неправда.

Уго. Ну, Жессика, если ты Слику сказала, зачем скрывать от Хёдерера?

Жессика. Я пошутила.

Хёдерер (долго смотрит на нее). Ладно. (Пауза.) Когда я был депутатом ландтага, я жил у одного автослесаря. Вечером я приходил к нему в столовую покурить трубку. У них было включено радио, дети играли... (Пауза.) Пойду-ка я спать. Все это мираж.

Жессика. Что мираж?

Хёдерер. Да все это. И вы тоже. Надо работать, ничего не поделаешь. Позвони в деревню, пусть пришлют столяра починить окно в кабинете. (Смотрит на Уго.) У тебя усталый вид. Ты, кажется, надрался? Отоспись хорошенько. Можешь до девяти часов не приходить.

Встает. Уго делает шаг. Жессика бросается между ними.

Жессика. Уго, пора!

Уго. Что?

Жессика. Ты обещал мне убедить его.

Хёдерер. Убедить меня?

Уго. Замолчи!

Пытается оттолкнуть ее. Она встает перед ним.

Жессика. Он с вами не согласен.

Хёдерер (с интересом). Я заметил.

Жессика. Он хотел объяснить.

Хёдерер. Завтра! Завтра!

Жессика. Завтра будет поздно.

Хёдерер. Почему?

Жессика (стоя перед Уго.) Он... он сказал, что отказывается быть вашим секретарем, если вы его не выслушаете. Вы оба спать не хотите, и впереди целая ночь, и... вы оба чудом избежали смерти, значит, вы не можете не договориться.

Уго. Я сказал, отстань.

Жессика. Уго, ты обещал! (Хёдереру.) Он говорил, что вы социал-предатель.

Хёдерер. Социал-предатель! Ни много ни мало!

Жессика. Объективно. Он сказал, объективно.

Хёдерер (другим тоном и с другим выражением лица). Ладно, приятель, выкладывай, что у тебя на душе, раз уж никуда от этого не денешься. Придется разобраться в этом деле перед тем, как ложиться спать. Почему я предатель?

Уго. Потому что вы не имеете права вовлекать партию в ваши махинации.

Хёдерер. А почему бы и нет?

Уго. Потому что это революционная организация, а вы делаете из нее правительственную партию.

Хёдерер. Революционные партии созданы для захвата власти.

Уго. Для захвата, согласен. Власть нужно захватить вооруженным путем, а не выторговать.

Хёдерер. Ты крови жаждешь? Досадно, конечно, но тебе пора знать, что силой мы немногого достигнем. На случай гражданской войны у Пентагона есть оружие и военные специалисты. Они станут во главе контрреволюционных сил.

Уго. Кто говорит о гражданской войне? Хёдерер, я не понимаю вас, надо просто набраться терпения. Вы сами сказали: Красная армия прогонит регента и власть достанется нам.

Хёдерер. А как нам ее удержать? (Пауза.) Уверяю тебя, когда Красная армия вступит на нашу территорию, всем придется несладко.

Уго. Красная армия...

Хёдерер. Да-да. Знаю. Я тоже ее жду. Жду с нетерпением. Но запомни хорошенько: все воюющие армии, освободительные или нет, похожи друг на друга - они живут за счет оккупированной страны. Наши крестьяне возненавидят русских, это неизбежно. Как же им нас любить, если мы им навязаны русскими? Нас ославят партией чужеземцев, а может, и еще похуже. Пентагон уйдет в подполье, ему даже лозунги менять не придется.

Уго. Что касается Пентагона, я...

Хёдерер. Потом вот еще что: в стране разруха, не исключены военные действия на нашей территории. Какое бы правительство ни пришло к власти после регента, оно будет вынуждено пойти на жесткие меры, за которые его возненавидят. На следующий день после ухода Красной армии поднимется гибельное для нас восстание.

Уго. Восстание можно подавить. Мы установим железный порядок.

Хёдерер. Железный порядок? Каким образом? Даже после революции пролетариат надолго останется слабым. Железный порядок! С помощью буржуазной партии, которая тут же начнет саботаж, и крестьянского населения, которое сожжет урожай, чтобы он не достался нам?

Уго. Ну и что? Партия большевиков и не такое видала в семнадцатом году.

Хёдерер. Она не была навязана извне. Теперь послушай, малыш, и постарайся понять. Мы возьмем власть вместе с либералами Карского и консерваторами регента. Без сложностей, без шумихи - национальный союз. Никто не сможет обвинить нас в пособничестве другой стране. Я потребовал половину голосов в Комитете сопротивления, но я не настолько глуп, чтобы требовать половину портфелей. Мы должны удовлетвориться меньшинством. Меньшинством, чтобы другие партии несли ответственность за непопулярные меры, а мы завоевали расположение населения как оппозиция в составе правительства. У них нет выхода, через два года либеральная политика потерпит крах и вся страна обратится к нам за помощью.

Уго. К этому времени партия развалится.

Хёдерер. Развалится? Почему?

Уго. У партии есть программа - осуществление социалистического экономического хозяйствования посредством классовой борьбы. Вы хотите воспользоваться ею для проведения в жизнь политики классового сотрудничества в условиях капиталистической экономики. Годы и годы вы будете лгать, притворяться, лавировать, идти на компромиссы, оправдывать в глазах наших товарищей реакционные меры, принятые правительством, частью которого вы являетесь. Никто ничего не поймет - самые стойкие уйдут от нас, а другие потеряют только что приобретенную политическую культуру. Мы будем отравлены, ослаблены, дезориентированы. Мы станем реформистами и националистами. В конечном счете буржуазным партиям останется только взять на себя труд расправиться с нами. Хёдерер! Ведь партия - ваше детище, вы не могли забыть, сколько сил положили на то, чтобы ее сколотить, понесенные жертвы, возню с установлением дисциплины. Умоляю вас, не отдавайте ее собственными руками.