Жан-Поль Сартр - Грязными руками

• Название: Грязными руками
• Автор: Жан-Поль Сартр
• Издательство: АСТ, Фолио
• Жанр: Драматургия
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-03663-5, 966-03-0627-Х

«Грязными руками» («Les Mains Sales», 1948) - лучшая, по мнению многих, пьеса Сартра. Это драматическое исследование мучительного компромисса, необходимого в политической деятельности.

Первая же ее постановка в 1948 в парижском театре "Антуан" сразу стала триумфальной, но попала в жесткий переплет холодной войны. Только что коммунистический интеллектуал Роже Гароди опубликовал свою "Литературу могильщиков", где резко нападал на Сартра. Поэтому пьеса воспринимается коммунистами, как ответная враждебная акция. Илья Эренбург выступает против нее в "Lettre Francias". Сталинистов не устраивали "попутчики", осмеливавшиеся на критиков.

---

Хёдерер. Знаешь, почему она промахнулась? Бьюсь об заклад, что она бросила бомбу с закрытыми глазами.

Уго (рассеянно). Почему?

Хёдерер. Из-за грохота. Они закрывают глаза, чтобы их не оглушило, понимай как знаешь. Все эти крысы боятся шума, иначе из них бы вышли отменные убийцы. Они, знаешь, упрямые: перенимают какую-нибудь готовую идею и верят в нее, как в Господа Бога. Нам- то сложнее выстрелить в человека по принципиальным соображениям, ведь идеи создаем мы сами и знаем всю кухню - мы никогда до конца не уверены в своей правоте. Вот ты уверен в своей правоте?

Уго. Да.

Хёдерер. В любом случае из тебя убийцы не выйдет. Не то призвание.

Уго. По приказу партии кто угодно может стать убийцей.

Хёдерер. А если партия прикажет тебе плясать на натянутом канате, думаешь, у тебя получится? Убийцами рождаются. Ты вот слишком много размышляешь, ты бы не смог.

Уго. Смог бы, если бы решил.

Хёдерер. Ты смог бы хладнокровно пустить пулю мне в лицо, потому что я не согласен с тобой по политическим вопросам?

Уго. Да, если бы я так решил или бы мне приказала партия.

Хёдерер. Удивительно. (Уго собирается засунуть руку в карман, но Хёдерер перехватывает его за запястье и слегка приподнимает его руку над столом.) Представь, что в этой руке оружие и что этот вот палец должен нажать на спусковой крючок...

Уго. Отпустите руку.

Хёдерер (не отпуская руки). Представь, что я стою перед тобой, вот как сейчас, и что ты целишься в меня...

Уго. Отпустите и давайте работать.

Хёдерер. Ты смотришь на меня и, нажимая на спусковой крючок, вдруг думаешь: «А если он был прав?» Представляешь?

Уго. Я бы об этом не думал. Я бы думал только о том, как убить.

Хёдерер. Еще как думал бы. Интеллигент иначе не может. До того как нажать на спуск, ты бы представил себе последствия своего поступка: перечеркнуто дело целой жизни, политической работе конец, меня никем не заменишь, партия, быть может, обречена на...

Уго. Говорю вам, я бы не задумался!

Хёдерер. Ты бы не сумел иначе. И очень хорошо, потому что, если бы ты не подумал об этом до того, целой твоей жизни после не хватило бы на обдумывание. (Пауза.) И что вам всем приспичило играть в убийц? У убийц нет воображения, им ничего не стоит принести смерть, поскольку они понятия не имеют, что такое жизнь. Я предпочитаю людей, которые боятся чужой смерти, это доказывает, что они умеют жить.

Уго. Я родился на свет не для того, чтобы жить, я не знаю, что такое жизнь, и знать не хочу. Я лишний, я без места, и я всех стесняю, никто меня не любит и не доверяет мне.

Хёдерер. Я тебе доверяю.

Уго. Вы?

Хёдерер. Конечно. Ты - ребенок, который с трудом вырастает, но ты станешь дельным взрослым человеком, если кто-нибудь облегчит тебе этот переход. Если мне удастся уцелеть после их бомб и гранат, я оставлю тебя при себе и помогу тебе.

Уго. Зачем вы мне это говорите? Почему именно сегодня?

Хёдерер (отпуская его). Просто чтобы доказать, что не дилетанту запугать хладнокровного человека.

Уго. Если я что-нибудь решил, я должен это сделать. (Про себя, с каким-то отчаянием.) Я должен.

Хёдерер. Ты смог бы убить меня, глядя мне в глаза? (Смотрят друг на друга. Хёдерер отходит от стола и отступает на шаг.) У настоящих убийц ничего не происходит в голове. А ты, ты сможешь выстрелить, зная, что происходит у меня в голове, когда ты целишься? (Пауза. Продолжает смотреть на него.) Кофе хочешь? (Уго не отвечает.) Он готов, я налью тебе чашку. (Поворачивается спиной к Уго и наливает кофе в чашку. Уго встает и сует руку в карман, где лежит револьвер. Видно, что он борется с собой. Через минуту Хёдерер поворачивается и спокойно идет к Уго, неся полную чашку. Протягивает ему.) Бери. (Уго берет чашку.) Теперь давай револьвер. Давай-давай, ты же видишь, я предоставил тебе случай, а ты им не воспользовался. (Сам достает револьвер из кармана Уго.) Да это игрушка! (Идет к столу и кидает на него револьвер).

Уго. Я вас ненавижу.

Хёдерер возвращается к нему.

Хёдерер. Да нет, ты меня не ненавидишь. Какие у тебя основания для ненависти?

Уго. Вы принимаете меня за труса.

Хёдерер. Почему? Убивать ты не умеешь, но это не причина для того, чтобы предположить, будто и умереть ты не сумеешь. Совсем наоборот.

Уго. Я держал палец на спусковом крючке.

Хёдерер. Знаю.

Уго. И я... (Бессильный жест.)

Хёдерер. Понятно. Говорил я тебе, это труднее, чем ты думаешь.

Уго. Я знал, что вы специально повернулись ко мне спиной. Именно поэтому я...

Хёдерер. Ну, во всяком случае...

Уго. Я не предатель!

Хёдерер. Никто тебя в этом не обвиняет. Предателем тоже становятся по призванию.

Уго. Они подумают, что я предатель, потому что я не выполнил их поручения.

Хёдерер. Кто это - они? (Молчание.) Это Луи тебя подослал? (Молчание.) Не хочешь говорить, правильно. Слушай, наши судьбы связаны. Со вчерашнего дня в моей игре прибавилось козырей, и я постараюсь спасти и свою, и твою шкуру. Завтра я поеду в город и поговорю с Луи. Он упрямый, я тоже. С твоими приятелями мы уладим дело. Труднее всего поладить с самим собой.

Уго. Труднее? Это недолго. Только отдайте мне револьвер.

Хёдерер. Нет.

Уго. Что вам с того, если я пущу себе пулю в лоб? Я ваш враг.

Хёдерер. Прежде всего, ты мне не враг. И потом, ты еще можешь пригодиться.

Уго. Вы сами знаете, что мое дело швах.

Хёдерер. Опять двадцать пять! Ты хотел сам себе доказать, что способен действовать, и выбрал трудный путь, такой же трудный, как путь в царствие небесное. В твоем возрасте это бывает. Тебе не удалось - что это доказывает? Революции нужны не заслуги, а результат. Надо просто работать. И делать дело, на которое способен. Если оно легко идет, тем лучше. Настоящая работа - не та, что тебе дороже всего стоила, а та, что лучше удалась.

Уго. Я ни на что не способен.

Хёдерер. Ты способен писать.

Уго. Писать! Слова! Одни слова!

Хёдерер. Ну и что? Важен результат. Лучше быть хорошим журналистом, чем негодным убийцей.

Уго (колеблясь, но с некоторым доверием). Хёдерер! Когда вы были в моем возрасте...

Хёдерер. Да?

Уго. Что бы вы сделали на моем месте?

Хёдерер. Я? Я бы выстрелил. Но это не самое умное, на что я был способен. И потом, мы не одной крови.

Уго. Я бы хотел быть вашей крови, должно быть, вы всегда в своей тарелке.

Хёдерер. Ты так думаешь? (Коротко смеется.) Когда-нибудь я тебе расскажу о себе.

Уго. Когда-нибудь? (Пауза.) Хёдерер, я упустил случай и теперь знаю, что никогда не смогу выстрелить в вас, потому... потому что я к вам привязался. Но не хочу вас вводить в заблуждение: то, что я сказал вчера вечером, остается неизменным - я никогда не соглашусь с вами, никогда не буду на вашей стороне и не хочу, чтобы вы меня защищали. Ни завтра, ни в дальнейшем.

Хёдерер. Как хочешь.

Уго. Теперь разрешите мне уйти. Хочу поразмыслить над всей этой историей.

Хёдерер. Обещай, что не наделаешь глупостей до встречи со мной.

Уго. Если вам угодно.

Хёдерер. Тогда иди. Подыши воздухом и возвращайся, когда сможешь. И не забудь, что ты мой секретарь. Пока ты меня не шлепнул или я тебя не уволил, будешь работать на меня.

Уго выходит.

Хёдерер (идет к двери). Слик!

Слик. А?

Хёдерер. У паренька неприятности. Наблюдай за ним издали и, если потребуется, не дайте ему покончить с собой. Только ненавязчиво. А если он вскоре захочет вернуться сюда, не задерживайте его на входе под предлогом доклада. Пусть входит и выходит, когда вздумается, главное - его не раздражать.

Закрывает за Сликом дверь, подходит к столу, на котором стоит плитка, наливает себе чашку кофе. Появляется Жессика, отодвинув закрывающую окно простыню.

СЦЕНА III

Жессика, Хёдерер.

Хёдерер. Опять ты, язва! Чего тебе?