Екатерина Вторая - Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791)

• Название: Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791)
• Автор: Екатерина Вторая
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1997

Издание подготовлено РАН, в серии «Литературные памятники». Издание подготовил В. С. Лопатин.

---

Любопытна я знать, кто визирем. Здесь вести есть, будто Юсуф-паша, объявитель войны. Странно, что воюющие все хотят, и им нужен мир: шведы же и турки дерутся в угодность врага нашего скрытного, нового европейского диктатора, который вздумал отымать и даровать провинции, как ему угодно3: Лифляндию посулил с Финляндиею шведам, а Галицию — полякам. Последнее заподлинно, а первое — моя догадка, ибо Шведский Король писал к Шпанскому министру4, что когда Прусский Король вступит в войну, тогда уже без его согласия ему нельзя мириться. Да и теперь ни на единый пункт, Шпанским министром предложенный, не соглашается, а требует многое себе по-прежнему.

Пришли, пожалуй, скорее известие, где и как войски расположены для выполнения твоего плана. Такожде о Кречетникове. Христос ведает, где он. В Украине доныне его нету. Прощай, мой друг, будь здоров и уведоми меня почаще.

Твоему Кавалерг[ардскому] корнету непрерывно ни единой минуты продолжаю да[ва]ть самый лучий аттестат.

Майя 13 ч., 1790

1054. Екатерина II — Г.А. Потемкину

Друг мой сердечный Князь Григорий Александрыч. По написании вчерашних писем твой курьер приехал с отправлениями от 2 маия. За поздравления твои с праздниками благодарю и весьма знаю, что они искренни и чистосердечны.

Экспедиция Генерала-Пор[учика] Бибикова весьма странна и ни на что не похожа. Я думаю, что он с ума сошел: людей держал сорок дней в воде почти и без хлеба. Удивительно, как единый остался жив. Я почитаю, что немного с ним возвратилось. Дай знать, сколько пропало, о чем весьма тужу. Естьли войско взбунтовало у него, то сему дивиться нельзя, а более — сорокадневному их терпению. Сие дело несколько похоже на Тотлебеново и Сухотина во время прошедшей войны1. Что тебе забот и труда будет стоить испорченное поправить, это правда. Дай Боже тебе силу и здоровье. Только сим письмом, на которое теперь ответствую, ты весьма на меня угодил. Как Бог даст, что мир заключишь, тогда увидим, что делать надлежит. Я писала без гнева, одно мое опасение, что обиды, зделанные Российской Империи, иногда не принимались с тем чувством, которое рвение к достоинству ее в моей душе впечатлело2, toute ma vie a ete employee a maintenir la splendeur de la Russie, il n'est donc pas etonnant que les offenses et les injures qu'on lui fait me soyent insupportables a supporter en silence et a les dissimuler comme nous avons fait jusqu'ici par cette prudence momentanee qui l'exige; mais souvent en les etouffant, de pareils ressentimens intrerieurs jusqu'ici, n'en deviennent que plus vifs.[432]

Я с тобою говорю, яко с собою, а делать буду, что разум самый безпристрастный укажет кстати и ко времяни. Естьли визирь выбран с тем, чтоб не мешать миру, то, кажется, ты нам вскоре доставишь сие благополучие. С другой же стороны дела дошли до крайности, как увидишь из бумаг3. Естьли б в Лифляндии мы имели Корпус тысяч до двадцати, то бы все безопасно было. Да и в Польше [бы] перемена ускорилась.

Я к тебе писала, что ловчее всего Андрея Разумовского туда послать: жена его — венка, и он там связь имеет, неглуп, и молодость уже улеглась, et il paroit etre devenu beaucoup plus prudent,[433] обжогся много, даже до того, что оплешивел. Принц Виртембергский приехал и в жалком состоянии4. Я его сего утра видела в первый и опасаюсь, чтоб не было в последний, on veut lui faire deux operations, il est fort resigne; sa soeur croit qu'au bout de six semaines il pourra s'en retourner a l'armee, mais les chirurgiens regardent l'operation comme tres dangereuse. Adieu, mon cher Ami, je Vous aime de tout mon Coeur[434] и молю Бога о твоем здоровье и благих успехах в мире и войне. Ты — умница. Спасибо тебе еще за то, что ты ласков к Платону Ал[ександровичу], он того стоит чистосердечной привязанностию ко мне и добрым нравом и качествами души и сердца его.

К Ф[ельдмаршалу] Румянцеву я писала, чтоб непременно выехал из Молдавии.

Мая 14 ч., 1790

Из Финляндии на сей час нового ничего нету.

1055. Г. А. Потемкин — Екатерине II

[29 мая 1790]

Без памяти обрадовался, что шведы столь славно отражены от Ревеля. Вы, матушка Всемилостивейшая Государыня, милостивы были обещанием деревень покойному Принцу Ангальту1. Жена его осталась в бедности. Ежели бы ей какой-нибудь пенсион; я интересуюсь только по резону, что он носил имя Ангальт. Граф Ангальт2 живет в Петербурге, пакостными своими склонностями развращает нравы молодых кадет и не имеет время и не умеет смотреть за егерским корпусом Финляндским, не прикажете ли быть в нем шефом Генерал-Майору Барону Палену3. Корпус требует поправки.

К собирающимся полкам в Белоруссии отправлю Г[енерал] Аншефа К[нязя] Долгорукова, как скоро прибудет. Не худо отправить в Вену Разумовского. Крайне нужно иметь министра расторопного в Венеции. Он там только может получать верные известия и показывания и обласкиванием распублики немало можно озаботить турков. Я имею сведения, что французский трактат с австрийцами кончится в июле месяце, и они обратятся к пруссакам, и что шведов под рукою ласкают.

Дороговизна во всем превосходит меру: сукно офицерское в 8 рублей. Уже трудно, а многим и невозможно, себя содержать. Честь мундира не в тонкости сукна, и чем ближе к солдату, тем больше на военного похоже. Сидя, матушка, у Вас, я предложил, чтобы в должности и во время войны до Фельдмаршала мундиры бы носили из сукна солдатского! Вы похвалили, и я сегодня, одевшись так, всем офицерам приказал то же зделать. Сие нечто важно и походит на Спарту. Похвалите меня за это в письме, а я покажу, то и генералы все оденутся4.

Хорошо, ежели бы Алопеуса взять из Берлина5, а туда бы послать кого бы поважнее мазать по губам Короля, а его министра в то же время ласкать всячески. Я уверяю, что ежели мы выиграем время до половины июля, то уже они не двинутся. Одобрения Ваши о корнете моем кавал[ер]гардском меня к нему еще привязывают, а ему подают право ожидать Ваших милостей.

Преображенский полк Ваш и в Вашей воле жаловать, кого угодно, но как по начальству моему над оным по Вашему избранию, то честь моя с сим полком связана. Офицеры гвардейские ослабли от роскоши; записавшись, так сказать, в клобы и театры, забыли службу, а с ней и храбрость мужественную. Им нужен в начальниках и пример храбрости, и знание службы. Таков ли мягкий Васильчиков6; не видав войны и не служа в пехоте, не ему быть в нынешнее время. Как полк Егорьевский поступил в лейб-кирасирский, то остался полковник и кавалер Марков7, служивший с отличностию две войны. Храбр, как шпага. Его я готов повергнуть к стопам Вашим. Он бы повел Ваших стражей первого полку в огонь и в воду. Но что делать, коли опоздал. Я Вам должен сказать истину, а Вы, матушка, изволите знать, сколь я непристрастен в одобрениях. Вы мне наказывали годных выводить, я скоро представлю о многих по службе.

Вернейший и благодарнейший

подданный

Князь Потемкин Таврический

Повеление Ваше Графу Петру Алекс[андровичу] отослал. Здесь следует его ответ: собирается всякий день, а что будет, увидим. Но, где бы он ни был, везде будет во вред, да Бог с ним. Время откроет его замыслы, а я молчу.

1056. Г. А. Потемкин — Екатерине II

29 маия [1790]. Кокотени

Матушка Всемилостивейшая Государыня. Ежели Вам понравились мои изъяснения последнего письма касательно Прусского Короля, то и прежние мои мысли достойны были той же участи, потому что все клонилось к тому, чтоб наверно взять над ним верх. Не кажут никогда того ножа, которым хотят кого зарезать: скрытность такая — душа войны.

Нету долго от визиря ответа на полномочных. Я его понукаю. Из расположения действий на случай разрыва усмотреть изволите, что движение назначенных войск и озаботит, и отвлечет Прусского Короля. Но когда б мир зделался, я столько надежен на Благость Божию, что дал бы Ему мат, и совсем новым образом тут бы оказался мой талант, а тактики остались бы только педантами.

Во ожидании возврата Бароциева теперь немного пишу, тем больше, что за верное еще не могу утвердить, что негоциация мирная рушилась. Не знаю, что-то все еще меня надеждой манит. Крайняя надобность мне съездить в Херсон: снаряжение эскадр того требует. Без меня ничто не успеет. Я скоро очень возвращуся.

Силы мои не вовсе крепки, но и малый остаток на службу Вашу готов.

Я во всю жизнь

вернейший и благодарнейший

подданный

Князь Потемкин Таврический

1057. Екатерина II — Г.А. Потемкину

Друг мой любезный Князь Григорий Александрович. Письмы твои от Троицына дня и от 29 маия мною получены. Ежели ты обрадовался много чудесам Божиим у Ревеля, то последствия оных не менее тебе приятны будут. Когда шведы узнали, что Круз с флотом вышел из Кронштадта, они вздумали помешать соединению обеих эскадр и, прошед Гогланд, близ Сескари атаковали Кронштадтскую эскадру 23 маия без всякого успеха1. Сия стрельба продолжалась и 24, и 25, где уже Адмирал Круз за ними шел. Они все старались издали стрелять, а наши старались подойти к ним ближе. В последний день шведы из целого корабельного лага, примечено, что не более трех ядр пускали. Все сии три дни, как в городе, так и здесь, стрельба весьма ясно слышна была, и то нами примечено было, что стрельба отдалялась. 26 маия шведы узнали, что от Ревеля Адмирал Чичагов идет с одиннадцатью кораблями к соединению с Кронштадтской эскадрою. Тогда они соединились с своей гребной флотилиею, которая их втянула за мелями, за камениями и между островов в Выборгский залив. Тут они доднесь еще здравствуют, быв с моря заперты нашим всем флотом корабельным; с боков же старание прилагается день ото дня гребному флоту их, зашедшему в Березовый Зунд, отрезать возможности к выходу. Позади шведского флота у Странгзунда стоит с тридцатью галерами Вице-Адмирал Козлянинов, а Нассау должен итти от правой стороны Кронштадта с гребными судами к Биорке. Слизов же из Фридрихсгама прийдет с добрым числом канонерских лодок к нашим же кораблям и фрегатам. От Ревеля же идут бомбарды и прамы и, естьли Бог поможет, то, кажется, что из сей мышеловки целые не выйдут2.