Екатерина Вторая - Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791)

• Название: Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791)
• Автор: Екатерина Вторая
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1997

Издание подготовлено РАН, в серии «Литературные памятники». Издание подготовил В. С. Лопатин.

---

Князь Потемкин Таврический

27 генваря [1788]

Какие суда пропали я в свое время доносил, а больше нет.

833. Г.А. Потемкин — Екатерине II

[5 февраля 1788]

Матушка Всемилостивейшая Государыня. Я очень [слаб] стал после последней моей болезни, которая, однако ж, благодаря Бога, совсем прошла. Больных у меня много, о чем грус[т]но напоминать. Сколь я пекусь об них тому свидетель Бог, но сил, право, не достает. Здесь по сие время спокойно. Татар несколько пришло к Очакову опять, хан сам подвинулся к Дубоссарам. От прихода наших в Нанию, о чем я уже донес, великая зделалась в Яссах тревога1. Из всех дирекций кордона моего пограничного ежедневно ходят партии за Буг открывать, часто верст по сорок в степь под Очаковом. Деревню Аджигюль верные запорожцы наши раззорили на сих днях, но люди прежде ушли. Я почасту их алармирую, удерживаю их неподвижными2. Естли бы зима не столь сильна была, то бы и далее партии посылал, но нет возможности. Агент цесарский на сих днях из Ясс не выехал, но почти бежал в свой кордон. Войски в Снятине бывшие подвинулись к Буковине, и сказывают, что на сих днях публикуются манифесты о войне3. Также, известно мне, делается покушение вторичное на Белград и большими силами. Предприятие сие должно уже кончиться. Боже, дай успех. Хлеб, собранный в Яссах и положенный тесно в монастырь, будучи сыромолотный, весь сгнил, и теперь приказано вновь собирать, но трудно будет.

Куда бы, матушка, хорошо поскорей решить поляков и при сем им надобно обещать из турецких земель, дабы тем интересовать всю нацию, а без того нельзя. Когда изволите апробовать бригады новые народного их войска, то та, которая Г[рафу] Браницкому будет, прикажите соединить к моей армии. Какие прекрасные люди и, можно сказать, наездники. Напрасно не благоволите мне дать начальства, естли не над всей конницей народной, но хотя бы одну бригаду. Я столько же поляк, как и они4. Я бы много добра зделал. Пулавский5 с пятьюстами шляхетства уже готов на Волыни и по одному моему слову будет тотчас здесь. Они, ласкаясь получить государству приобретение и питаясь духом рыцарства, все бы с нами пошли. Притом прошу, матушка, Вас не препятствовать нашим ехать волонтерами, хотя число назнача. То же и полякам. Сим все в войне интересоваться будут. И тут иногда оказываются люди способностей редких. Пусть здесь лутче ломают головы, нежели бьют баклуши в резиденциях и делаются ни к чему годными. Приехал ко мне Граф Дама6, сущий дитя, но скромный и отменно вежливый. Адресуясь ко мне, сказал, что ежели ему не будет позволено служить волонтером, то он запишется рядовым в который-нибудь полк. Не надобно отказывать приверженным нам французам. Пусть будут лутче здесь, нежели у турок. Вы изволите знать пылкость этой нации: ежели они услышат, что здесь их терпят, а коли еще к тому и удастся у нас из них кому отличиться, то тотчас войдет мода кричать за Россию.

Я, Государыня, любя Вашу пользу, славу и землю свою, говорю свободно, что к лутчему мог придумать. Ваша воля из оных моих мыслей что одобрить.

Болезни, дороговизны и множество препятствий заботят нас, и столь совершенное оскудение в хлебе, что и в Питербурге, как изволили писать, недужных много. В сем случае, что Вам делать? Терпеть и надеяться несумненно на Бога. Христос Вам поможет. Он пошлет конец напастям. Пройдите Вашу жизнь, увидите, сколько неожиданных от Него благ по несчастию Вам приходило. Были обстоятельствы, где способы казались пресечены. Тут вдруг выходила удача. Положите на Него всю надежду и верьте, что Он непреложен. Пусть кто как хочет думает, а я считаю, что Апостол в Ваше возшествие пристал не на удачу: «вручаю вам Фиву, сестру вашу сущу, служительницу церкви еже в Кехреях, да приимете ю, о Господе, достойне святым и пр.» 7

Людям нельзя испытывать, для чего попускает Бог скорби. Но знать надобно то, что в таких случаях к Нему должно обращаться. Вы знаете меня, что во мне сие не суеверие производит.

Граф Петр Александрович требовал следующее: провиантских комиссариатских и генерального штаба чинов. Сие все наряжено при открытии войны. Требовал о рогатках, на что я мои сказал мысли, которые он и принял, то есть, чтобы не иметь8.

О казаках: положенное их число 4 полка еще в ноябре туда пришли. Я щитаю нужным еще прибавить, и для того наряжены и идут два полка.

О легких войсках: не благоволено ли будет преобразовать из карабинер некоторые полки в оныя, на что я предлагал, что естли он хочет, то можно 4 полка малороссийские одеть гусарами, которые, впротчем, тем же вооружены оружием, как и гусары. И по окончании войны по четыре эскадрона присоединить к остальным шести полкам, чем казна выиграет. Полки усилятся, и конница малороссийская ими по границе может в мирное время содержать караулы. На сие ответствовал Граф, что войски ныне так единообразно устроены, что от командующего зависит, как их рассудит потребность. О сем я и представлял Вам, матушка, потому что он больше не требовал.

Об отставке из полков старших и определении их в гарнизон киевский. Сие зависит только от его, он как главный командир может сие зделать.

Вот, матушка Государыня, что зделано от меня, и Вы изволили видеть, что многое давно уже исполнено и иное ненужно. Я забыл прежде донести о сем, хотя и упомянул в моем письме, что посылаю.

О судах военных: какие дефекты они получили, разбиты будучи бурею, я о самых легких давно уже донес. Есть которые и больше повреждены. Изволите из тех донесений увидеть, как трудно их исправить, но все возможное делается или, лутче сказать, сверх возможности. Возим все сухим путем и столь огромные штуки, не щадя ни живота, ни иждивения, ниже останавливаемся строгостию зимы. Только не смею сказать, когда исправятся, и не прежде донесу, как будут готовы. Я так уже настращен. Строются суда в Кременчуге и в моих имениях в Польше: бомбардирные и прочие9. Одним словом сказать, естли бы кто посмотрел с высоты, в каком труде здесь все, узнал бы тогда мой покой.

Кто сказал, что я перевез дом в Елисавет из Кременчуга, у того, конечно, мозг тронулся с своего места. Я дом купил в Миргороде у отставного майора Станкевича и перевез его в Елисавет, и то не ради себя, но слыша, что их Высочества ехали. Сам я жил бы, как ни попало, ибо я не возношусь и караулу не беру себе должного. Привезено же сюда из Кременчуга несколько мебелей10 Простите, матушка Государыня, голова от слабости кружится.

У меня изготовлен штат войскам всем: полякам, как им быть, ежели кончится трактат, о их чинах и о сравнении степеней с нашими. Так же о кавказских народах, а паче о кабардах и Фет-али-хане, из которых много к пользе можно нашей вместить11. И сие нетрудно, ибо они хотят служить. После о сем донесу. Еще в Киеве мною начатое, но некому переписать. Попов болен. Ежели Вы услышите об огромности нашего флота в Архипелаг посылаемого, сию ведомость я пустил к полякам, в Молдавию к туркам и в Венецию.

Цалую ручки Ваши, благодарю за шубу. У нас так холодно, что нужно было согреть. Естли можно снабдить меня двумя шлафорами китайскими, я [бы] крайне рад был. Один бы я так носил, а другим бы подбил сюртук мундирный. Простите, Государыня матушка. Дай Бог, чтобы пришло то время, где б я мог распрострить мою к Вам верность и безпредельное усердие к службе. Я по гроб

по верности и благодарности

подданный Князь Потемкин Таврический

834. Г.А. Потемкин — Екатерине II

Касательно роты бомбардирской Преображенской: я ее просил для пользы службы, чтобы они, будучи при осаде, знали практику. Комплектовать ее нужды нет из рядовых, ибо, я сколько помню, оная состояла всегда из 24 кадетов и того же числа бомбардир с унтер-офицерами, коих числа не помню, из пушкарей и других чинов, кои были для фейерверка в Тавриде. Я имею их здесь, а к ним прислать остальных пушкарей, унтер-офицеров, знающих артиллерию несколько. А в рядовых нужды нету. Я для них здесь изготовил осадных четыре орудия да одну мортиру.

Князь Потемкин Таврический

Февраля 5 дня 1788 года. Елисаветград

835. Екатерина II — Г.А. Потемкину

Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Письмо твое от 27 января, в котором пишешь, что ты опять занемог, немало меня тревожит. Божусь тебе, что я почти дрожу всякий раз, что имею о твоем здравии известия не такие, как мне желается; дай Боже, чтоб ты скорее выздоровел.

Вчерась получен из Вены курьер с ведомостию, что Цесарь объявил туркам войну1. Заборовский приехал, и естьли возьмется, то пошлю его для командования войск во флот. Буде нет, то думаю удержать Князя Василья Долгорукова, который сюда приехал с женою2. Поудерживает меня маленько то, что не очень знаю, колико он тебе надобен. Однако русский кто имянитый во флот необходим, и так надеюсь, что в случае нужды его уступишь на сию посылку.