Кирилл Голованов - Матросы Наркомпроса

• Название: Матросы Наркомпроса
• Автор: Кирилл Голованов
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1974

Наверное, всегда были, есть и будут мальчишки, мечтающие стать моряками — и никем больше! Им и посвящается эта повесть.

Читатель знакомится с героями повести у дверей приемной комиссии морской спецшколы, расстается с ними в первые дни Отечественной войны, не зная того, что ждет их впереди, но уже веря большинству этих мальчишек, потому что успел узнать их и полюбить, почувствовать в них будущих стойких и мужественных борцов.

Автору повести удалось убедительно передать атмосферу дружелюбия и взыскательности, царящую в школе, романтику морской службы, увлеченность будущих моряков своей профессией.

Повесть динамична, окрашена добрым юмором.

---

Директор хмурился, поглядывая на преподавателя. До конца урока он не досидел. Ушли и завуч с военруком.

Павел Феофанович не обратил на это внимания. Он показывал ребятам суть ошибки Галилея в Пизанской башне. По требованию учителя массивный Антон Доиченко, изображая наклонную башню, взобрался на стол и одновременно выпустил из рук два диска: жестяной и бумажный. Один из них, падая, закрутился осенним листом.

— Мешает воздух! — первым догадался Димка Майдан.

Павел Феофанович утвердительно кивнул. В этот момент учитель пожалел, что физический кабинет так беден. Насколько наглядней можно было продемонстрировать это явление при помощи трубки Ньютона. Но о такой трубке, как и о насосе, который бы выкачал из нее воздух, оставалось только мечтать.

В душе у преподавателя поднималось раздражение. Директор школы, судя по всему, обратил внимание только на внешний воинский ритуал. Первый раз посетив кабинет физики, он так и не заметил, что кабинета-то, собственно, нет.

Учителя, конечно, знали, что директор очень занят, и, к сожалению, совсем не учебным процессом. Школа разместилась в запущенном петербургском доме, который не ремонтировали, пожалуй, с самой революции. Дубовый паркет вздулся скрипучими пузырями. Гнилые рамы едва держали оконные стекла. Однако занятия все же начались.

Директор на ходу утвердил расписание уроков, составленное опытным завучем, а сам продолжал спорить с подрядчиками и выбивать фонды на дефицитные строительные материалы. В школе работали штукатуры и жестянщики, во время уроков стучали молотки плотников и повизгивали рубанки паркетчиков. На оплату счетов ремонтно-строительной конторы требовались немалые суммы.

Будь Уфимцев просто директором, преподаватель физики бы понял его заботы и не стал предъявлять никаких претензий. Но Уфимцев по специальности был педагогом-историком. Как же он мог не обратить внимания, что оборудование физического кабинета — это прежде всего наглядность? Без нее, как ни старайся, не обеспечить глубоких знаний, не доставить учащимся радости познания.

Павел Феофанович, конечно, догадался, что директорская благодарность Бархатову прежде всего предназначалась для уязвления преподавателя, «строевые навыки» которого оказались не на высоте. И директор наверняка захочет поговорить с ним на эту тему.

— Нет, говорить будем о физике! — твердо скажет ему Павел Феофанович и выложит все, что думает о постановке учебного процесса в новой спецшколе.

ГЛАВА 4. ЧЕМУ РАВЕН МОРСКОЙ ПОВАР?

Билли Бонс явно преувеличивал. Пяти минут, конечно, было мало для сплочения коллектива мальчишек, которые до сентября 1940 года совсем не знали друг друга. Командир роты Ростислав Васильевич Оль не был таким оптимистом. Он предупреждал о том, что «мужской коллектив — трудный коллектив». Тем не менее во втором взводе процесс сплочения коллектива , безусловно, шел, причем с достаточной интенсивностью.

В один из дней Майдан и Куржак явились в школу с одинаковыми синяками. Это очень обеспокоило командира взвода Святогорова, хотя все объяснилось просто. Накануне Димка побывал в гостях у товарища и принял активное участие в разрешении семейных конфликтов с Жоркиным старшим братом. Если говорить по-честному, этот конфликт оказался совсем не семейным. Стороны не пришли к единому мнению относительно того, какая спецшкола лучше: артиллерийская или военно-морская. Внешний вид обоих приятелей свидетельствовал об упорной борьбе за свои убеждения. Брат Куржака никак не соглашался признать общеизвестный факт, что «морской кок равен сухопутному полковнику». Поскольку брат занимался боксом и учился уже в десятом классе, убедить его так и не удалось.

Когда Димка пришел домой из гостей, тетя Клаша всплеснула руками, потом заплакала:

— Опять за старое…

— Получу обмундирование и драться больше не буду, — пообещал ей Димка. — В форме драться нельзя.

— Наоборот, можно, — возразил ему Федор Петрович Майдан. — Даже нужно, но только с настоящими врагами.

Димка размышлял над его словами весь остаток вечера и как будто догадался, в чем дело.

— Не надо твоего брата больше дразнить, — посоветовал Димка Жорке Куржаку. — Разве он виноват, что слишком рано родился и морские спецшколы организованы только сейчас?

— Я и сам думаю, завидует, — признался Жорка. — И всегда первый лезет.

— Значит, очень жалеет, что не стал моряком, — решил Димка. — Ты бы узнал у военрука, может быть, из артиллерийских спецшкол принимают в военно-морские училища?

— Хотя бы не в самые главные, — обрадовался Куржак. — Например, где учат на артиллеристов береговой обороны.

Перспектива была заманчивой. Возможно, она могла обеспечить мир в семействе Куржаков. Но на всякий случай Димка с Жоркой решили записаться еще и в секцию бокса.

И все же командир роты был тоже прав насчет трудного мужского коллектива. Например, Антон Донченко никак не хотел принимать участия в процессе его сплочения. А многие ребята хотели с ним дружить, особенно Лека Бархатов и Раймонд Тырва. Антон даже как будто забыл, что летом, в дачном поселке Мартышкино возле Ораниенбаума, первым познакомился с Бархатовым. Они вместе ездили на велосипедах и пытались проникнуть на форт Красная горка. Правда, экскурсия не состоялась. Часовые краснофлотцы любопытства не одобряли и выдворили мальчишек из запретной зоны. Загадочный, грозный Кронштадт снял им на горизонте золоченым куполом Морского собора, мигал сигнальными прожекторами боевых кораблей. Тогда же Антон и Лека окончательно решили поступать в военно-морскую спецшколу. Они вместе прошли комиссию и попали в один взвод. Но теперь Антон почему-то не захотел поддерживать прежнего знакомства и ни с кем не искал дружбы, ни к кому из ребят не ходил и к себе никого не приглашал. Даже когда Лека рискнул предложить товарищам ознакомиться с отцовским оружием. Соблазнились многие, но только не Антон. Донченко сам страдал от такой изоляции. Он завидовал даже агрессивному брату Жорки Куржака. С ним хоть драться можно. А как поступать с упрямой сестрой? После своего фиаско на приемной комиссии Жанна заявила, что не желает видеть никого из военно-морской спецшколы. Если Антон попробует привести домой хотя бы одного из новых товарищей, особенно Бархатова, она будет жить в Киеве у бабушки. Мать испугалась, и Антону приходилось принимать всерьез ультиматум Жанны.

С тех пор не проходило дня, чтобы он не повздорил с сестрой. Уступать Жанна не желала ни в чем. По утрам поводом обычно служила «Смена». Одной газеты им не хватало. Тем более в «Смене» часто писали о морской спецшколе. Ясно, что Антон имел право узнать об этом первым. Но на сестру не действовала логика. Она хватала газету и начинала читать самое интересное вслух, но таким тоном и с такими комментариями, что Антону хотелось отодрать ее за косы.

К сожалению, кос у нее теперь не было. И потом, женщинам надо уступать. То женщинам. А тут не поймешь кто. Что в сестре, кроме вредности? Но отец как-то заметил, что дело не в Жанне. Просто надо уметь быть мужчиной.

С тех пор газетой владела сестра. Антон старался этого не замечать. Холодная невозмутимость удавалась ему не всегда. Стоило Жанне надуть верхнюю губу и уткнуться в газету, как брат уже знал — сейчас начнет цитировать.

— Ну вот, — торжествовала она. — Так и знала! Если не ошибаюсь, это касается тебя. Информация ТАСС: «Форма для учащихся военно-морских спецшкол».

Антон читал и не верил своим глазам:

— «Утверждена новая форма для учащихся средних военно-морских спецшкол Наркомпроса. Лента на бескозырке короткая, оканчивающаяся бантом с надписью: «Военно-морская спецшкола». Бант располагается на левой стороне бескозырки, в задней ее части; фуражка без белых кантов. Учащиеся будут одеты во фланелевую рубаху со стоячим воротником, застегивающимся на две пуговицы. На левом рукаве рубахи и шинели якоря красного цвета».

— Типичный трамвайный кондуктор, — мстительно комментировала Жанна.

Антону оставалось только промолчать. От флотского великолепия в форме не осталось ничего. Отменялись тельняшки, синий отложной воротник — гюйс и канты на кургузой бескозырке без лент.

* * *

Ребята почувствовали себя обманутыми. С утра школа закипела, как прибойная волна.

— Ты знаешь, — сказал Димке Куржак, — мой брат тоже газету читал. Говорит, что мы на самом деле станем похожими на морских поваров.

— Коков, — ревниво поправил Майдан и тут же похолодел. Слово не имело значения. Не все ли равно как будут дразнить?

— Называется морская форма, — горячился Куржак. — Да в ней и во двор не выйдешь. На смех курам.

— Разве ты сюда поступал из-за формы? — спросил его Тырва.

— Я? Вообще-то нет! — смутился Жорка. — Но во дворе…