Кирилл Алейников - Умирать вечно

• Название: Умирать вечно
• Автор: Кирилл Алейников
• Жанр: Фэнтези

Актарсис. Яугон. Два мира. Параллельных, смежных — неважно, как их обозначить. Главное — они есть. Совсем рядом, почти что видимые, ясно ощущаемые многими людьми. Мир Добра и Света, Счастья и Справедливости. И мир Зла и Тьмы, Горя и Смерти… Иногда кажется — протяни руку, и коснешься материи параллельного мира, ведь она — материя — вплетена в нашу реальность как шерстяная нить цветного узора вплетена в шерстяной же платок. Совсем близко, настолько близко, что порой холодок пробегает по телу. Чуть сощурить глаза, и вот он — чужой, в чем-то схожий, но явно отличающийся мир. Мир с иными законами, иными обитателями. Мир, представляемый в разные времена и разными народами по-разному, названный десятками разных имен, обладающий сотнями вымышленных свойств. Протяни руку — и ты коснешься его. Прищурь глаза — и ты сможешь его увидеть. Но какой же именно из двух таких непохожих один на другой миров ты увидишь — зависит только от тебя…

---

Холод пробирал до костей. Я озяб настолько, что пересилил боль в теле и разброд мыслей в голове, поднялся, рефлексивно отряхнул грязь со штанов и побрел. Куда брести, куда направить стопы, я не знал и выбрал направление движения наугад. Отчего-то желания спросить дорогу не возникало, ведь спрашивать, по сути, пришлось бы у местных бомжей. Нет, я ничего против лиц без определенного места жительства не имею, мне прекрасно известно, какие потрясения могут выпасть на долю человека, готового и работать, и созидать, и приносить пользу обществу. Жизнь ведь такая непредсказуемая штука, что сегодня ты король и восседаешь на золотом троне, в руках держишь скипетр и державу, вершишь судьбами, казнишь и милуешь. А завтра судьба, рок, жизнь приходят и отбирают у тебя твой скипетр и твою державу, ударом сшибают с головы корону, вторым ударом сшибают тебя с трона и выкидывают вон из дворца. Был королем, а стал никем, мог все, а теперь не можешь ничего. Некоторые кончают с собой, другие же подчиняются древнему как вселенная инстинкту выживания и стараются именно выжить. От звонка до звонка. От утра к вечеру. Санитары каменных джунглей, они тащат отовсюду бутылки, коробки, прочий никому кроме них ненужный хлам сюда, на окраинные кварталы мегаполиса. Они дают вторую жизнь этому хламу, получают деньги за бутылки, банки и картон, продолжают жить.

Но они уже не те. Они — иной вид людей. Они способны выжить только в мегаполисе, только в окружении миллионов тонн бетона, стали и асфальта. Они, как и упомянутые ранее неолюди, могут жить в симбиозе с городом, но не способны быть полноценными существами вне его пределов.

Что ж, каждому свое, как говорится. Кесарю — кесарево. А мне надо вернуться в нормальный, человеческий мир, в родной микрорайон, в родную квартиру. Отомкнуть дверь, покидать грязную и рваную одежду прямо у порога, включить воду в ванной комнате, включить спокойную музыку. Час или два полежать в горячей воде, ни о чем не думая, ничего не вспоминая. Просто забыть этот аномальный вечер, этот грязный квартал, того черноглазого хиппи, тоннель метрополитена. Лишь размякнуть в горячей воде, потягивая джин, слушая музыку и периодически пуская к потолку сигаретный дым.

Главное — ни о чем не думать. Тогда сознание очистится от мрачных, внушающих суеверный страх мыслей, а тело придет в норму. Мало ли что может случиться с человеком в метро огромного города, где преобладающее большинство жителей давно и навсегда шагнули за грань, отделяющую чистоту духа и сознания от сумасшествия. Когда-то человек создавал себе окружающие условия для жизни, меня одни на другие, теперь же те самые условия меняют человека. Цивилизация неумолимо сползает по скользкой наледи прогресса в пропасть, именуемую тотальным умопомешательством. Прогресс, развитие, движение вперед — эти понятия хороши до тех пор, пока вследствие означенных процессов человек не деградирует, не становится хуже чем был, но даже и развивается внутренне, духовно, самосовершенствуется, постигает себя и вселенную, ищет пути реализации души и просветления мысли. Прогресс техногенный — хорошее дело, конечно. Он дал людям массу нужных, полезных, удобных вещей, он позволил облегчить труд, позволил создавать сверхсложные механизмы, приборы и устройства, позволил совершить эпохальные открытия… Знания, накопленные человечеством за века научно-технического развития, огромны, но… Ничто не стоит слезы ребенка, как сказал кто-то из мудрых. Прогресс техногенный не дал миру счастья, хотя иногда хочется верить в обратное. Человечество погрязло в пучине собственных техно-игрушек, оно более не так охотно идет на контакт само с собою, ему более не важны философские вопросы бытия, стираются последние жалкие штрихи духовности и морали. То, что ранее было плохо, ныне хорошо, а что ранее было хорошо, ныне — плохо. Древние боги стерты из памяти, заменены иными божествами. Но и эти новые божества так же теряют осмысленное очертание самодостаточных религиозных идолов, растворяются в ядовитой пелене всеобщего сумасшествия, в неумолимой гонке к концу света, в соскальзывании по ледяному насту в пропасть… Сменить образ жизни, окружение, среду — нормально. Сменить образ мысли и дух — катастрофа.

Пойди человечество в своем развитии по биогенному пути, то есть по пути развития духа, мысли и тела, возможно, сейчас на Земле существовало бы вовсе иное общество. Да что там возможно, оно на самом деле было бы совершенно другим, ни в чем не похожим на нынешнее! Лучше? Вероятно. Привыкшие не ценить то, что имеем, и вместо того грезить несбыточными мечтами, мы всегда ищем лучшего мироустройства в фантастической литературе, фильмах, компьютерных играх. Кажется, что вот там-то, в Зазеркалье, в недоступном для прямого физического воздействия, но таком пластичном и мягком для фантазии мире, в вымышленном, в созданном чьим-то воображением мире, нам будет житься лучше. Да, многие из миров, придуманных людьми, гораздо лучше этого, единственно реального, единственно доступного. Каждый может найти себе вымышленный мир по душе или, на худой конец, выдумать свой собственный, со своими особенностями и спецификой. Мир для себя. И вот стремятся неприкаянные души неудовлетворенных реальностью бедняг в Зазеркалье, в миф и эфемерность, и тратят бедняги на то всю свою энергию, посвящают тому всю свою жизнь. Здесь, в реальности, они серы и незаметны, никчемны, совершенно бесполезны.

И это очень печально.

Не лучше бы направить силы на обустройство этого, единственного доступного нам всем мира? Не просто на житье-бытье здесь, на пользование ресурсами и благами, но на истинное обустройство, на поиск всеобщего благополучия и процветания. Ведь есть из великого, бесконечного множества вариантов и путей тот самый, верный и безошибочный, ведущий к самому светлому будущему планеты. Он есть и вряд ли намеренно сокрыт ото всех маскировочной сеткой. Он есть, он видим, он осознаваем, он иногда даже сам зовет людей ступить на себя. Но тщетно.

Этому миру уже ничем не помочь…

Я хмуро смотрел на стелящийся под ногами заледеневший уже асфальт, изредка поднимая взор на одинаково некрасивые, обшарпанные дома трущоб. Впрочем, незаметно для самого себя я покинул территорию истинного гетто, где только и обитают что бомжи да крысы. Наверное, там нет ни бездомных собак, ни кошек… Теперь по краям неширокой улочки с разбитой вдребезги проезжей частью угрюмо смотрели грязными окнами — слепыми и освещенными желтым, но таким противно-холодным светом — пятиэтажки из красного кирпича и бледного серого камня. Внешняя отделка зданий давным-давно облупилась, осела наземь, после чего превратилась в прах и развеялась на ветру. Вперемежку с каменными и кирпичными домами скособочились какие-то деревянные бараки и строения совершенно непонятного назначения. Да и год их постройки, очевидно, принадлежит не прошлому и даже не позапрошлому веку. Поразительно, но абсолютно все дома выглядели так, как будто последние годы в них никто не жил. Облезшая штукатурка выставляла напоказ некачественную каменную кладку стен; здания словно были поражены страшной болезнью и медленно умирали. Торчащие как попало трубы водостоков походили на корявые пальцы чудовищ, обхвативших ветхие человеческие жилища. Стены, на сколько хватало глаз, были исписаны переправленными на сто рядов политическими лозунгами, до омерзительности скучными признаниями в любви, пошлыми словами и ещё более пошлыми рисунками.

Горы мусора вперемежку с прошлогодней листвой необъятными кучами лежали вдоль стен и заборов, за которыми виднелись искореженные остовы автомобилей и накренившиеся бараки непонятного назначения. Трущобы везде, вокруг, всюду. Не спальные районы заводов и фабрик, не центральные кварталы вип-персон, не предместья с аккуратными красивыми домиками и ухоженными палисадниками. Трущобы, буферная зона между настоящим гетто и более или менее приличными городскими массивами. Так уж получается у людей, что любой мегаполис твердо и ясно поделен на пять зон со своими очевидными признаками. Первая зона — центр. Так называемый Даунтаун, или же деловая столица города. Там не столько живут, сколько работают и веселятся люди, имеющие достаток выше среднего уровня. Вторая зона — предместья. Очень неплохое место для жизни тех же самых людей с достатком выше среднего. Днем они работают в центре, затем направляют колеса личных авто в пригород, где их ждет горячий душ и вскусная пища в столовой небольшого, но уютного особнячка, а коли душе угодно, то и большого дворца. Третья зона — это те массивы, где посчастливилось жить мне. Нормальные, не облезшие еще под действием времени и вследствие бездействия коммунальных служб дворики, панельные гиганты в десять-двадцать а то и более этажей, шумные проспекты, хоккейные коробки, распластанные по земле комплексы детских садов, школ и больниц. В этой зоне всегда много места, широкие пространства вокруг и нет никаких пышущих пафосом и надменностью вип-персон из центра. Конечно, нет той роскоши, коя присуща Даунтауну, но, если подумать, то на кой черт она вообще? Четвертая зона городских кварталов — та самая, по которой я ныне двигаюсь. Пограничные земли, отделяющие более или менее нормальную, стабильную жизнь от не жизни вовсе. От пятой зоны. От гетто.