Джулия Джонс - Чародей и Дурак (Книга Слов - 3)

• Название: Чародей и Дурак (Книга Слов - 3)
• Автор: Джулия Джонс
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Полгорода считает, что это она впустила убийцу в спальню герцога. Катерина хочет казнить ее.

- Она все еще в Брене?

- По всей вероятности, да. Если бы она покинула город, лорд Баралис знал бы об этом.

Баралис? Джек почувствовал, как бьется кровь в его жилах.

- Откуда Баралис может об этом знать?

- Лорд Баралис теперь почитай что правит городом. - Ударение, сделанное Экльсом на слове "лорд", говорило о многом. - Нынче я слышал, что госпожа Меллиандра будто бы ждет ребенка, - говорят, что ее отец мутит воду в городе, утверждая, что ребенок этот от герцога. Не знаю, правда это или нет, но уж будь уверен - лорду Баралису это придется не по вкусу.

У Джека сжалось горло. Мелли в опасности!

- Она бежала одна?

- Говорят, с ней отец и герцогский телохранитель. Есть и такие, кто толкует, будто телохранитель этот - ее любовник. - Экльс пожал плечами. Впрочем, вскоре и правда, и ложь утратят всякое значение.

- Почему?

- Потому что через несколько недель Брен сровняют с землей.

Надо идти к Мелли - тотчас же. Надо идти в Брен. Экльс отхлебнул из своего меха.

- Что-то ты слишком волнуешься, парень, для тихого горного жителя, сказал он, испытующе глянув на Джека.

Джек заставил себя дышать ровно. Он расслабил мускулы. Нельзя давать Экльсу повод для подозрений. Меньше всего Джеку сейчас хотелось выпить, но он все-таки выпил, надолго припав к чаше, чтобы дать себе время опомниться.

Идти в Брен прямо сейчас, ночью, было бы неразумно: кругом темно, а он слишком легко одет и обут для перехода через горы. И потом, надо непременно повидаться с Тихоней. Джек мог только догадываться о том, почему травник утаил от него эти известия, и хотел услышать об этом от самого Тихони. Им есть о чем поговорить - и в первую очередь о лжи, прикрывающейся благими намерениями.

- Мне бы переночевать где-нибудь, - сказал он Экльсу. - А уйду я еще до рассвета.

- В Аннисе светает поздно, - ответил пекарь, желая этим сказать, что Джек может остаться. - Ложись прямо тут, у огня. Остальным незачем знать об этом - все равно они скоро разойдутся по домам. Только постарайся уйти до того, как служанка утром явится менять камыш на полу.

Хват решил вернуться к дому Кравина длинной дорогой. После стычки со Скейсом он больше никому и ничему не доверял. Кто бы ни встречался на пути - пьяница, уличная женщина либо бродячая кошка, - он тут же пятился назад или сворачивал в сторону, а порой делал и то, и другое. Никакая предосторожность не бывает лишней, когда возвращаешься в свое логово. Скорый когда-то за одну ночь обошел Рорн трижды, проплыв от северной гавани до южной в лодке ловца крабов, дважды менял лошадей и спутников и не менее четырех раз переодевался, чтобы сбить погоню со следа. Хват с грустью вздохнул, вспоминая об этих подвигах, ставших легендой в среде карманников.

Вдохновленный мыслью о Скором, не побоявшемся ни соленой воды, ни незнакомых улиц, ни женского платья - в последний раз он нарядился старой молочницей с деревянными ведрами, коромыслом, да к тому же хромой, - Хват решил совершить еще один круг, прежде чем направиться к убежищу.

Для своего кружного пути он выбрал улицу, изобилующую тавернами, борделями и пирожными лавками. Свет, сочившийся из дверей и ставень, даже ободрял его - он как-то потерял вкус к темноте.

Он поплевал на ладонь и пригладил волосы, желая предстать перед Таулом в достойном виде. Исследовав свою шевелюру, он обнаружил над левым ухом плешь величиной с пятигрошовую монету. Встревоженный Хват, слышавший от Скорого, что вырванные волосы никогда уже больше не вырастут, остановился и принялся рыться в своей котомке. После непродолжительных розысков, сопровождаемых тихими проклятиями по адресу Скейса, он нашарил деревянную ручку своего зеркальца.

Удостоверившись, что никто на него не смотрит, Хват подкрался к ближайшему дому и встал на цыпочки под открытой ставней, чтобы поймать падавший оттуда свет. После множества сложных манипуляций он ухитрился наконец уловить в зеркале отражение своей новоприобретенной плеши.

Как ни странно, на вид она оказалась совсем не такой большой и голой, как на ощупь. Из-за такой малости определенно не стоило волноваться.

Утешенный, хотя и несколько разочарованный Хват снова опустился на всю ступню. В это время в зеркале что-то блеснуло, и Хват на краткий миг увидел отражение внутренности дома.

От увиденного у него перехватило дыхание.

Спиной к окну сидел одетый в черное человек с мертвенно-бледной полосой шеи под темными волосами. Хвату и этого было довольно. Четыре дня назад он шел за этим самым затылком через весь город: то был Баралис.

Первым побуждением Хвата было пуститься наутек, а вторым - убраться потихоньку. Скейс со своей заостренной палкой доставил ему достаточно волнений на эту ночь. Третье побуждение, однако, заставляло его остаться на месте и разузнать, что делает любитель ползучих насекомых в столь жалком доме, зажатом между кондитерской и винной лавкой, на южной стороне города в ночную пору. Навряд ли ему среди ночи захотелось выпить винца и закусить куском пирога со свининой.

Хват колебался между вторым и третьим побуждением. Ему ужасно хотелось домой: ничто в мире не казалось ему столь заманчивым, как горячий грог, легкий ужин и хорошо набитый тюфяк. Но вдруг Баралис замышляет что-то опасное, что-то, о чем Таулу и госпоже Меллиандре следовало бы знать? Возможно если Хват узнает что-то полезное, Таул забудет о происшествии в "Полном ведре"? Последнее предположение решило дело. Хват улыбнулся. Быть может, заодно с горячим грогом он обеспечит себе и теплый прием.

Хват присел под окошком и спрятал зеркальце обратно в мешок. Тут явно намечается какая-то тайная встреча - зачем еще Баралису было покидать ночью надежные стены дворца? Значит, он здесь либо вовсе не один, либо прихватил с собой для охраны своего крысолюба. Хват скользнул в тень. Вооруженной стражи можно было не опасаться.

Дом стоял в ряду шести других, и по бокам у него не было закоулков, поэтому Хват вынужден был дойти до конца квартала, прежде чем пробраться на зады. Там была проложена узкая, окруженная стенами дорожка, и Хвату пришлось считать выходящие на нее калитки, чтобы не пропустить нужный дом, - сзади все строения выглядели одинаково.

У виноторговца, как видно, шло веселье - через неплотно прикрытые ставни доносились смех, кашель и пение. Хват порадовался этому шуму, проникнув в искомый двор; железный лом и трухлявое дерево, валявшиеся там, не давали возможности двигаться тихо.

Внезапный посторонний звук заставил его застыть на месте. У задней стены дома шевельнулось что-то темное. Хват не смел двинуться, даже дохнуть не смел. Звук повторился, и за ним последовало тихое ржание. Лошадь! Раздраженный тем, что испугался какой-то клячи, Хват отважился подойти поближе. Лошадь была привязана очень коротко к деревянной скобе у стены. Рассмотрев ее, Хват не мог не признать, что это великолепное животное: высокое, с мускулистыми боками и шеей и подтянутым, но лоснящимся животом. Названия клячи эта лошадь никак не заслуживала - она, как видно, была чистокровкой с Дальнего Юга.

Хват понимал, почему ее привязали так коротко: хозяин, вероятно, опасался, как бы она не поранилась о железный лом или доску с торчащими гвоздями. Лошадь заржала, почуяв Хвата. Он не собирался даже близко подходить к ней: все лошади, по его мнению, были опасные твари, а уж чистокровки особенно.

Лошадь заржала опять, уже громче.

- Ш-ш, - еле слышно прошипел Хват.

Но она не унималась, била передними копытами и дергала повод. Хват в панике бросился вперед и сгреб ее за узду. Не зная, как надо успокаивать лошадь, он стал грозить ей самыми страшными карами, произнося свои угрозы тишайшим и нежнейшим голосом, - и это вроде бы помогло. Лошадь отступила ближе к стене, ослабив повод.

Хват вздохнул с облегчением - и, отпустив ее удила, увидел вдруг, что ладонь его почернела. Он поднес руку к лицу и потер пятно, а потом понюхал. Это была сажа.

Его пробрало холодом, и он быстро осмотрел уздечку. На коже даже при тусклом свете, проникающем сквозь ставни, ясно виднелась желтая полоска - а миг назад уздечка была совершенно черная. Кто-то не поленился тщательно замазать ее. Хват провел по ней рукой, и из-под сажи появилась еще одна желтая полоска.

Желтый и черный - цвета Вальдиса.

Задняя дверь вдруг открылась, и свет хлынул во двор. Хват нырнул в тень позади лошади. Что-то острое вонзилось ему в левую голень, и он стиснул зубы, чтобы не крикнуть.

На пороге, частично заслонив свет, возникла фигура. Хват воспользовался сгустившейся тенью, чтобы забиться в угол между домом и оградой. Скоба, к которой была привязана лошадь, тоже скрывала его из виду.

Не смея потереть пострадавшую ногу, Хват потрогал горло. Рана, нанесенная ему Скейсом, покрылась коркой и болела, когда он к ней прикасался. Хват проглотил слюну. Надо было послушаться первого побуждения и бежать во всю прыть домой, к Таулу.