Сергей Родин - Отрекаясь от русского имени

• Название: Отрекаясь от русского имени
• Автор: Сергей Родин
• Жанр: Публицистика
• ISBN: 5-89747-063-4

"Украинцы": их происхождение, подлинная история и реальное настоящее

Оригинальную концепцию происхождения "украинцев" автор создает на основе исторического расследования, при этом он опирается на последние достижения современной науки о закономерностях рождения и формирования этнических общностей (народов).

Данная концепция отличает его труд от всего, что ранее публиковалось по украинской теме, позволяет понять происходящие на Украине процессы и выработать к ним правильное отношение.

---

Но что такое "наши дни"? Это пресловутая Советская эпоха, время безраз­дельного господства интернационала, этнического оскопления всех народов СССР, их насильственного слияния в серой, обезличенной массе "советского на­рода". А где же тогда "созревали" украинцы, в какой резервации? Неужели для них единственных было сделано исключение и, когда все нации России дегради­ровали под коммунистическим ярмом, они оформились в самостоятельный этнос, развили свою культуру, язык и даже начала государственности?.. М. Назаров по­нимает абсурдность подобного предположения и неоднократно подчеркивает, что ни о каком национальном развитии в условиях советской системы не могло быть и речи. Тогда в каких же мирах, да еще и "в наши дни", созревали его "украинцы", о праве которых на отделение он так усиленно хлопочет? Может быть, в пресло­вутой "канадской диаспоре"? Или финансируемых ЦРУ антирусских эмигрант­ских центрах? И не оттуда ли та патологическая русофобия, которой проникнуты труды "украинськых вчэных", издаваемые этими центрами? Автор "Историосо­фии..." секреты украинского "созревания" почему-то не раскрывает, хотя и признает, что стержень самосознания "украинцев" составляет ни на чем не основан­ная ненависть к России и Русским.

Эта ненависть для него - удивительна и логически не объяснима, "явление иррациональное, более понятное в метафизических категориях" [5]. Но для Рус­ского населения сегодняшней Малороссии она - каждодневная, будничная реаль­ность, с которой не только необходимо считаться, но и каким-то образом ей про­тивостоять, ибо конечная цель ее очевидна: культурный и этнический геноцид Русского Народа.

Для М. Назарова эта подлинная реальность и пронизывающее ее противо­стояние как-будто не существуют, ему ближе и роднее мир метафизических аб­стракций и далеко не случайно в качестве "ответной меры" на русофобию "укра­инцев" он предлагает... полюбовно договориться с самостийниками. Всего-то и надо: поделиться с ними той частью Русского исторического наследия, которое "сепаратисты справедливо (?!) считают ... своим" [6]. А здесь и "Повесть времен­ных лет" монаха Нестора ("откуда есть пошла Русская земля"), и "Слово о полку Игореве", и вся Киевская эпоха Русской государственности с ее князьями, дру­жинниками, святыми, головокружительным расцветом материальной и духовной культуры. И далее: Богдан Хмельницкий, философ Г. Сковорода и еще целый пе­речень блестящих имен государственных и культурных деятелей России - Мелетий Смотрицкий, св. Димитрий Ростовский, Феофан Прокопович, графы Разумов­ские и Кочубеи, ученые - Ковалевский, Потебня, Вернадский; художники, музы­канты, писатели - Репин, Врубель, Бортнянский, Глинка, Гоголь, Гнедич, Мор­довцев, Короленко и т.д. и т.д. И весь этот блистающий пантеон Русских деяте­лей автор "Историософии ..." готов услужливо признать "украинцами", в наивной надежде достигнуть с самостийниками мировой: "стоит ли отказываться от со­вместного творения, в которое украинскими (?!) деятелями было вложено столько таланта и сил" [7].

Странная вообще-то сделка. Что-то вроде сдачи в аренду или напрокат час­ти (причем большей!) Русской истории, неизвестно откуда взявшимся претенден­там. Но в своем неуемном рвении любой ценой достигнуть с "украинцами" ком­промисса М. Назаров не замечает этой странности, как и того, что сама попытка связать общей культурно-исторической линией воспроизведенный им перечень исторических лиц с подлинными украинскими деятелями типа Грушевского, Петлюры, Винниченко, Бандеры или их нынешними преемниками - чорновилами, хмарами, горынями, драчами и прочими русоненавистниками, - является кощун­ственной и дикой. Разве это не унижение для тех, кто составляет славу и гордость России? И на каком основании автор "Историософии..." зачислил их в "украин­цы"? Сами себя они таковыми не считали, Россию не ненавидели, а любили и гордились своей принадлежностью именно к Русскому Народу, а не каким-то мифическим "украинцам".

М. Назарова, впрочем, подобные натяжки мало смущают. Воображая себя творцом некой положительной программы разрешения "украинского вопроса", он настолько доволен своей лояльностью к сепаратистам, настолько уступчив в удовлетворении их совершенно абсурдных требований, что не в состоянии даже постигнуть той элементарной политической истины, что его идея "общего неде­лимого фонда" Русских и "украинцев" делает сегодняшних бандеровцев в качест­ве его "совладельцев" законными хозяевами не только большей части Русского культурно-исторического наследия, но и Русских Крыма, Донбасса, Новороссии, Малороссии с многомиллионным Русским населением в них проживающим... [8].

* * *

В том же ключе строит свои рассуждения еще один уважаемый наш автор - В. Осипов. В своей брошюре "Русское поле" он часто касается украинской темы по самым разнообразным поводам, умудряясь, так же как и М. Назаров, давать одному и тому же явлению прямо противоположные оценки. Весьма показатель­ны в этом плане его размышления о русофобии "украинцев".

В. Осипов отталкивается от опыта непосредственного общения с самостий­никами в советском Гулаге: "Много украинцев перевидал я в лагере. Со многими делил хлеб и карцер. Их русофобия всегда казалась мне данью самостийной рито­рике, поверхностной, словесной мишурой. Никогда не чувствовал за обидными словами в адрес "кацапов" органической ненависти и вражды. Инженер из Екатеринослава заявлял, что ненавидит меня как империалиста, и тут же готов был отдать последнюю рубашку" [9]...

Итак, ненависть "украинцев" к Русским - всего лишь "дань риторике", "словесная мишура", не стоящая внимания болтовня. Хлеб пополам и последняя рубашка, конечно, с лихвой ее перекрывают, относя к разряду явлений достаточно безобидных и даже потешных: посмеяться - и забыть. Однако уже на следующей странице автор воспроизводит живую действительность Малороссии накануне самостийнического референдума (декабрь 1991), весьма далекую от нарисован­ной им же идиллии: "Выступавших за единство страны преследовали и травили. Нередко избивали. 30 октября произошло побоище в Политехническом институте в Киеве. С криками: "Мы вас сейчас окатоличим! Кровью перекрестим всю Ук­раину! Москали!" - сепаратисты пустили в ход кулаки, кастеты, баллончики со слезоточивым газом. 7 ноября руховцы учинили избиение у республиканского стадиона. Кастет стал аргументом за независимость. В граждан второго сорта превратили русское и русскоязычное население региона. Языковый апартеид в за­падных областях дополнен апартеидом по вероисповедному признаку. Правосла­вие там оказалось вне закона. Униаты с дубинами врывались в православные храмы и силой выталкивали верующих на улицу... Так готовились к референду­му".

Но и это еще не все. "Верховный Совет Украины принял 11 октября 1991 года жестокий указ против инакомыслящих. "Антиукраинская пропаганда" теперь карается тремя, семью или десятью годами лишения свободы" [10]. В. Осипов, как бывший политзаключенный, прекрасно знает, что наличие подобного "указа" соз­дает неограниченные возможности развязыванию террора против Русских уже не со стороны безымянных и вечно неуловимых "хулиганов", а на официальном, го­сударственном уровне: упечь за решетку можно по самому мизерному поводу - и даже без такового. Понимает он и то, что эта продуманная на долгосрочную пер­спективу политика, конечно же, весьма мало подходит под определение "словесной мишуры" и безобидной "риторики". Да и дубинки, кастеты, избиения как-то мало вяжутся с ничего не значащим политическим трепом.

Как же он объясняет это очевидное противоречие?.. А никак. Ибо по уже заведенной традиции всех, пишущих об украинской проблеме, в своих оценках наблюдаемых фактов руководствуется не стремлением выявить объективную ис­тину и реально воспроизвести положение дел в оккупированной "украинцами" Малороссии, но движим каким-то детским страхом как бы ненароком не обидеть играющего в самостийничество "младшего брата", не задеть резким словом его больного самолюбия, не отсечь слишком откровенно его амбициозную и совер­шенно нелепую претензию на некую исключительность и даже лидерство в Рус­ском мире.

Эта странная боязнь придает авторским выводам налет двусмысленности и неопределенности. Знакомясь с ними, читатель ясно понимает, что сам автор ни в одном из них не уверен до конца. С одной стороны, "мы не считаем украинцев и белорусов другим народом. Мы - три ветви ЕДИНОЙ И НЕДЕЛИМОЙ НАЦИИ (выделено В. Осиповым.- С.Р.). Отличать украинца от великоросса столь же неле­по, как пруссака - от баварца". И еще: "Под русскими ... мы понимаем рус­ских, украинцев, белорусов. Это наши недруги выдумали три народа, чтобы нас ослабить и противопоставить" [11]. И далее: "Украинский национализм" есть такая же нелепость, такая же досужая выдумка кабинетных прожектеров, как скажем, "донской национализм", "сибирский" или "поморский" [12]. Отсюда закономер­ный вывод: те, кто отстаивает тезис о существовании отдельной "украинской на­ции" или законченные русофобы, или заведомые марионетки какой-либо ино­странной державы, муссирующей "украинский вопрос" в целях достижения соб­ственных геополитических выгод: расколоть и стравить между собой Русских, обеспечив таким образом захват и эксплуатацию части их территории. Квазиэт­ническое сообщество под кодовым названием "украинцы" - незаменимое средство для решения данной задачи, оттого и получает столь мощную поддержку из-за рубежей России, так заботливо пестуется и лелеется ее врагами и недоброжелате­лями...