Семен Бабаевский - Кавалер Золотой Звезды

• Название: Кавалер Золотой Звезды
• Автор: Семен Бабаевский
• Жанр: Советская классическая проза

В романе «Кавалер Золотой Звезды», написанном в 1947-48 гг. (книги 1–2), изображено восстановление разрушенного войной колхоза.

За роман «Кавалер Золотой Звезды» автору присуждена Сталинская премия первой степени за 1948 год.

---

— Зачем же по-походному? У нас кровать есть.

— Мамо, — отозвалась из сеней Ирина, — постелите ему в моей комнате. Я и сегодня буду спать в сенцах.

— Хорошо, Иринушка, я постелю.

— Вот этого не делайте, — сказал Сергей. — Дайте мне какое-нибудь рядно или бурку.

Марфа не стала его слушать, взяла лампу и пошла в соседнюю комнату. Сергей видел, как она взбивала подушки, как свалилось на пол мелко стеганное одеяло, слышал, как шуршали простыни. Когда постель была готова, Марфа взяла Сергея за руку и, как мать сына, отвела в комнату, совсем маленькую, с одним окном, на котором висела мокрая снизу занавеска.

— Тебе тут будет хорошо, — сказала Марфа. — Простыни постелила чистые. Может, окно закрыть? Сыро…

— Нет, ничего не надо, — смущенно ответил Сергей.

Марфа прикрыла за собой дверь. Сергей постоял у небольшого столика, посмотрел в маленькое зеркало и при слабом свете лампы увидел свои густые, сердито сдвинутые брови. «Так вот ты какая, Смуглянка», — подумал он, улыбнувшись, и вышел в сенцы.

Ирина стояла в открытых дверях и смотрела в мутную, шумевшую дождем ночь. Она слышала его шаги, но не взглянула, и гордо поднятая ее голова в белой чалме осталась неподвижной.

— Зачем ты сказала, чтобы мне там постелили?

Ирина не ответила, точно за шумом дождя не слышала его голоса. Тогда Сергей взял ее сзади за плечи и повернул к себе. Она посмотрела на него, и в ее темных глазах заблестели не то слезы, не то капельки дождя.

— Ты же был на фронте, — проговорила она, подставив босую ногу под струю воды, стекавшую с крыши.

— И что из этого?

— Небось надоело спать по-походному? А теперь отсыпайся на мягкой постели… Все равно у нас там никто не спит.

— Это жалость?

Она тихонько засмеялась.

— Нет… уважение.

— И только?

Ирина нахмурилась и промолчала. Она снова отвернулась и стала ловить ладонью капли. А дождь шумел, и ночь становилась все темней.

— Желаю покойной ночи! — сказала Ирина и торопливо ушла в хату, на ходу распуская косу.

Сергей немного постоял в сенях и пошел в отведенную ему комнату. Когда проходил переднюю, то невольно посмотрел на Ирину. Она стояла перед зеркалом молодая, стройная и красивая. Расчесывая косу, она подняла над головой руки и из-под локтя посмотрела на Сергея своими быстрыми, ласковыми глазами… Марфа возилась у печки.

«Гордая… Не желает и разговаривать… А смотрит… и глаза блестят».

Сергей неохотно разделся и лег в кровать, ощутив голой спиной приятный холодок постельного белья. Широко раскинув руки на подушках, он вздохнул, закрыл глаза и сразу же увидел Ирину, стоящую перед зеркалом, ее волосы, покрывавшие, как шалью, всю спину, поднятые локти и блеск ее ласковых глаз…

Глава VII

После того как Сергей уехал с Хохлаковым, Семен заскучал без своего друга. Прошелся по двору, заглянул в сарайчик с дырявой крышей, увидел изломанный плетень в базу, повалившуюся калитку, поломанную дверь в погребе, — все, на что он ни смотрел, просило рук, топора и гвоздей.

Семен вернулся в хату и сказал Анфисе, чтобы она раздобыла кое-какой плотницкий инструмент.

— Ты разве умеешь плотничать? — удивилась Анфиса.

— А что ж хитрого? Тут и уметь нечего.

Семен увидел под лавкой старые Анфисины туфли, взял их и стал рассматривать.

— Тоже можно бы подремонтировать.

— Старье… Никуда не годятся, — со смехом сказала Анфиса.

— Так-таки никуда и не годятся? А я вот возьмусь за них, они и сгодятся. Еще какие туфельки получатся.

Анфиса принесла топор, пилу, молоток и горсть гвоздей. Семен вышел из хаты и принялся за дело. Работал он быстро и так умело, точно всю жизнь только этим и занимался. К обеду и плетень стоял на своем месте, и калитка была поднята, и дверь в погребе отремонтирована. После этого Семен взялся и за крышу. Принес к сарайчику соломы, смочил ее водой и наделал граблями узкие, хорошо спрессованные валки. Забравшись на стропила, он попросил Анфису подавать ему мокрую, приготовленную для кровли солому… «Да он на все руки мастер, — подумала о Семене Анфиса, когда крыша была готова и оставалось только поставить гребень из камыша. — Вот если бы у меня был такой брат». При этом Анфиса невольно улыбнулась, так как под словом «брат» она подразумевала нечто совсем другое, а что именно — догадаться было нетрудно.

У Семена тоже иной раз возникали подобного рода мысли, особенно в тот момент, когда Анфиса, нанизав вилами солому, легко подымала ее и осторожно клала к его ногам. Семен видел в Анфисе хорошую помощницу и невольно говорил сам себе: «Вот такую бы мне жену…»

В этом месте следует оговориться. Не подумайте, что Семен приехал на Кубань с определенной целью — жениться здесь на какой-нибудь молодой и красивой казачке и обосноваться на постоянное жительство. Правда, Семен был круглым сиротой, он не имел, как говорится, ни кола ни двора. Ему было все равно — ехать ли на Кубань, или на Урал. Однако к Сергею он приехал только в гости и намеревался пробыть в Усть-Невинской месяц или два — не больше… Такая оговорка необходима потому, чтобы никто, видя, с каким старанием Семен взялся за работу, не мог упрекнуть бывшего фронтовика в том, что он принялся наводить порядок в чужом дворе из каких-то личных выгод, и чтобы никто не мог сказать: «Вот он какой хитрый, этот радист-пулеметчик! Дескать, знаем, для каких целей понадобились ему и поломанные двери, и крыша, и туфли Анфисы!» Увидит все это старый Тутаринов, обрадуется и скажет: «А посмотри, Ниловна! Да у этого парня золотые руки! Какой-то колдун! Прошелся по двору, поколдовал — и все кругом блестит и сияет! Как ты, Ниловна, на то смотришь, если б стал этот парень нашим зятем? Свой-то сын третий день по району раскатывается, о доме забыл, а Семен, смотри, какой хозяйственный. В колхоз его примем, а там, гляди, и бригадиром станет. Голова!..» В свою очередь Ниловна, как женщина добрая, скажет: «Всякий зять любит дочку взять, но Семен — парень славный, его можно и в зятья принять».

Получив такую высокую похвалу родителей, Семену останется лишь заручиться согласием Анфисы и смело засылать в дом Тутариновых сватов. А сваты на Кубани — народ дотошный, разговорчивый, знающий, как лучше подойти к отцу и матери. Кто-кто, а уж они-то сумеют сказать не только о том, что будущий зять — мастер на все руки, что ему ничего не стоит починить крышу или отремонтировать обувь, а и о том, что на груди у Семена — три ордена и шесть медалей, что с таким героем Анфисе можно идти хоть на край света, — и весь этот разговор кончится свадьбой…

Нет, нет! Таких корыстных намерений у Семена не было. Причина его стараний коренилась в его же характере. Ни внешним видом, ни душевным складом, ни привычками, ни чем-либо другим он не выделялся в среде своих друзей-танкистов. В меру был храбр, в меру вынослив, в меру любил повеселиться, — словом, парень как парень, и только одна черта характера бросалась в глаза — его трудолюбие. Когда руки Семена ничем не были заняты, он не находил себе места; и скучал, и злился, и ощущал ломоту в теле, а ночью страдал бессонницей.

Такая необычная любовь к труду была у него в крови. Взявшись за дело, он отдавал всего себя и не знал, что такое усталость, а самый процесс труда приносил ему одно наслаждение — сделанная вещь казалась необыкновенно красивой!.. Вот и теперь, покончив с крышей, он слез на землю и долго стоял, любуясь тем, как поблескивает на солнце гладко причесанная солома; а мысль о том, что об этом скажут старики Тутариновы, ему и в голову не приходила.

— Анфиса, — проговорил он, любовно поглядывая на крышу, — а здорово у нас получилось! Просто красиво…

Под вечер с огорода пришли Тимофей Ильич и Ниловна. Старик сразу заметил во дворе перемену, остановился возле сарайчика, осмотрел крышу и подумал: «Видать, Сергей вернулся и за ум взялся. А что ж, крыша дельная!» Когда же от Анфисы узнал, что Сергей как уехал с Хохлаковым, так и не возвращался, что крышу чинил Семен, Тимофей Ильич нахмурился и, сердито посмотрев на Ниловну, сказал:

— Куда наш беглец запропал?

Ужинали на дворе, при слабом свете луны. Семен сидел рядом с Тимофеем Ильичом. Ели молча. Первым заговорил Тимофей Ильич.

— Умеешь? — Тимофей Ильич посмотрел на сарайчик.

— Дело привычное.

— Где же ты учился? Может, на войне.

— А что ж? На войне нас, Тимофей Ильич, всему научили.

— А! Так-таки всему?

— Батя, а вы еще и не знаете, — вмешалась в разговор Анфиса. — Семен и туфли мне починил. Вот посмотрите…

Тимофей Ильич внимательно осмотрел починку.

— А Сергея тоже всему этому обучали на войне? Или только одному геройству?

— Да что ты, Тимофей, все на Сережу бурчишь и бурчишь, — сказала Ниловна. — Вот буркун старый…

— А чего он третий день до дому не является? Уехал — а куда и зачем?